Читать интересную книгу У каждого своя война - Виктор Тюрин

Я смотрел на него и не мог понять, он сумасшедший или его настолько ослепила жадность. Причем, не только ослепила, но и отняла последние крохи разума. Похоже, этот придурок, прозябавший большую часть своей жизни в бедности, малость рехнулся на почве жадности.

– Шевалье, а вы сами, где были при штурме замка?!

– Сражался вместе со всеми! Или у вас есть сомнения в моей храбрости?!

– Не могу знать того, чего не видел! Зато лучники говорят, что вас не было видно в первых рядах! Это так?!

– Кто это говорит?! Покажите мне это наглеца!! Я искрошу его своим мечом в назидание остальным!!

– Подождите, шевалье, не горячитесь!! Просто скажите мне: вы участвовали в схватке?!

– Да! Я участвовал в бою!! Я сражался и убивал!!

– Так почему на вас нет ни одной царапины?! По крайней мере, я не вижу!

– Я…!! Как ты смеешь, паршивый англичанин, усомниться в моей смелости?! Я вызываю тебя на бой!!

– Хорошо. Здесь и сейчас! Доставай меч и сразимся!

С этими словами я встал с кресла, спустился по ступенькам и вытащил из ножен меч. Я говорил уверенно и твердо, хотя во мне сейчас было больше слабости, чем уверенности. Но я знал, что делал. Двух суток общения с ним мне хватило, чтобы понять, что он за человек. Вот и сейчас, услышав мои слова, он растерялся, а его бегающие глаза сразу выдали жалкую душонку труса.

– Ну же! Сэр, не заставляйте меня ждать!

– Я не уверен, что вы вообще дворянин! Вы держите себя с этими английскими лесниками, как ровня! Я думаю, что оскорблю свою родовую честь, скрестив с вами свой клинок!

Не говоря в ответ ни слова, я сделал два шага в его направлении и поднял меч. Тот отступил, затем ухватился за рукоять меча, но так и не вытащил его. Очевидно, страх образумил его непомерную жадность, и теперь он пребывал в растерянности, не зная, как выйти из положения, в которое угодил. Выждав несколько секунд, я вложил меч в ножны, и, повернувшись к нему спиной, направился к своему креслу. Сел. Некоторое время смотрел на перекошенное от страха и злобы лицо де Ге, а потом сказал:

– За твою трусость лишаю тебя твоей доли, и все же половинную часть добычи ты получишь, но только благодаря храбрости и отваге твоего младшего брата! Треть из нее получишь деньгами и драгоценностями, а две трети – перинами и подсвечниками! Ведь ты их так хотел себе, шевалье!

В наступившей тишине, первыми, не выдержав, начали ухмыляться лучники, изображавшие у дверей почетную стражу, за ними не удержавшись, засмеялись Джеффри и Сэм. Да я и сам не удержался от смеха после того, как бессильная судорога злобы перекосила худое и костистое лицо француза. Мой смех явился следствием выражения лица де Ге. Просто в этот момент он мне показался плохим актером, играющим в второсортном спектакле роль мелкого и подленького негодяя. Бросив затравленный взгляд вокруг себя, он злобно оскалился, после чего резко развернулся и чуть ли не бегом выбежал из зала.

После того, как тот вышел, я сказал лучнику, стоящему у двери: – Джон, проследи, чтобы он получил в точности, как я сказал!

Не успел лучник выйти, как в зал впустили молодого человека. Черты его лица не отличались особой правильностью, но в тоже время были приятны, несмотря на грязь и следы истощения. Его гордая и решительная поза говорила сама за себя, да и на лице не было ни капли страха. Уж что-что, а я уже научился различать у людей все оттенки страха. Хоть диссертацию пиши на эту тему!

– С кем, позвольте узнать, имею честь беседовать? – вежливо спросил я у него.

– Маркиз Антуан де Сен-Пари.

– Ух, ты! – чисто случайно вырвалось у меня.

– Это насмешка или удивление?

Не объяснять же мне маркизу, что у него прямо-таки киношное имя. Там сплошь фигурируют одни маркизы и графы с такими же звучными и приятными для слуха именами.

– Удивление, господин маркиз. Одно только удивление.

– Разрешите мне, в свою очередь, узнать ваше имя?

– Томас Фовершэм, эсквайр, сын барона Джона Фовершэма.

– Хм! Судя по высказываниям, только что выскочившего из этого зала шевалье де Ге, тут собралась кучка низкородных ублюдков, которые смеются над честью и дворянским достоинством, при этом получая удовольствие, втаптывая в грязь благородное имя. Надеюсь, это не так, сэр?

Глухое ворчание и еле слышные проклятия стали ему ответом со стороны моей свиты. Я же хранил молчание, с интересом рассматривая этого довольного молодого человека, обладающего столь сильной волей, отменным хладнокровием и изысканной речью.

– Это вам решать, господин маркиз. Ведь не я к вам пришел, а вы ко мне. Изложите свое дело.

– Я пока сомневаюсь, стоит ли мне говорить с вами об этом.

– В таком случае, я вас не задерживаю.

– Гм! Не в моем положении можно привередничать, но и поступаться дворянской честью не след… – он говорил так, словно высказывал свои мысли вслух, одновременно выжидающе глядя на меня. – Я в затруднении…

– Послушайте, маркиз, я человек прямой и не привык к дворцовому этикету! Говорите, что вам от меня надо или уходите!

– Не смейте повышать на меня голос!! Я вам не простолюдин!! Не забывайтесь!

В его состоянии его резкий, повелительный окрик, мог скорее позабавить, чем испугать и маркиз, похоже, понял это быстрее других. Некоторое время он молчал, очевидно, раздумывая о том, как вести себя дальше, но потом сказал:

– Извините, сэр. Нервы. Тюрьма эта… Надеюсь, вы меня понимаете. К тому же дело, с которым я хочу к вам обратиться, касается не только меня.

– Хотите, угадаю, что вам нужно?!

– Гм! Ваши слова кажутся мне странными, сэр. Как и ваша речь. И все же, я с интересом жду, что вы мне сейчас скажите.

– Вам нужен конь, доспехи и оружие. Все это вам нужно для того, чтобы сразить негодяя, укравшего вашу прекрасную даму. Я угадал, господин маркиз?

– Гм… Почти так. В какой-то мере я удивлен. Но догадаться, впрочем, было не так сложно, сэр. Так что вы…

– Кстати, а за вас можно получить выкуп?

– Я… Не понимаю вас. Вы хотите снова заключить меня в тюрьму, чтобы получить выкуп?!

– Нет.

– Почему вы тогда об этом спрашиваете?

– Просто интересно. Только и всего!

– Если вы мне дадите коня, доспехи и оружие и возможность ускакать прямо сегодня, я обещаю вам прислать три тысячи крон, не позже, чем через две недели!

– Послушайте, а вы на себя в зеркало не хотите посмотреть? Ввалившиеся глаза и щеки. Лицо бледное. Да вы рухнете с коня, не проскакав и мили! Да что там миля, вы просто рухнете под тяжестью доспехов, стоит на вас их надеть!

– Ваши слова похожи на издевательство, сэр. Надеюсь, это не так?

– Конечно, нет. Просто посмотрите на себя со стороны!

Тот сердито нахмурился, потом с минуту стоял в раздумье, после чего его лоб разгладился и он сказал:

– Да. Есть правда в ваших словах, но пока не сломлен дух – человек живет, борется и надеется!

– Слова не мальчика, но мужа! Вы сами выберете себе коня, доспехи и оружие. Никто вам в этом не будет препятствовать! Дик! – я обратился к лучнику, стоящему у двери. – Сопроводи господина маркиза! Пусть ему дадут все, что ему надо! Единственная просьба, господин маркиз! Перед отъездом зайдите ко мне!

– Вы благородный человек, Томас Фовершэм. Спасибо вам! Я не люблю долгов, а одолжения принимаю только от своих друзей, так что ждите свои три тысячи крон.

Только маркиз вышел, как в зал трое лучников ввели около десятка бывших графских узников. Изможденные лица, потухшие глаза, ребра, обтянутые кожей, торчащие из прорех серых дерюг, гноящиеся раны – все это выглядело настолько ужасно и вместе с тем отвратительно, что я даже на какое-то мгновение отвел глаза. Не успел поднять, как ко мне подошел один из сопровождающих их лучников, здоровый малый по кличке Дубок, и сказал:

– Ваша милость, там, во дворе лежат еще шесть человек. Еле живые. Вы будете с ними беседовать?

– Нет, парень. С ними пусть Господь Бог разговаривает, а мне бы с этими разобраться.

– Но и с этими вы не больно поговорите, сэр. Вот эти трое совсем ума лишились, – он показал пальцем поочередно на каждого из трех человек, стоящих, неподвижно, позади всех бывших пленников. – Пока их подталкиваешь, идут, а перестаешь – останавливаются и стоят неподвижно. Часами стоят и куда-то неподвижным взглядом смотрят. Заглянешь такому в глаза, а они – пустые. И ничего не говорят. «Вот проблема. И что делать?!».

– Выведи их во двор. Потом решим, что с ними делать. А что остальные? Неожиданно в наш разговор встрял Джеффри:

– Господин, разрешите мне сказать?! – я удивленно на него покосился. То стоял, молчал, а теперь вот решил высказаться.

– Говори. Тот приблизился на шаг и тихонько сказал:

– Вон тот, слева, худой как скелет. Одет в рваную расу. Это Арно де Фосс. Хороший воин и человек.

– Я его должен знать? – прошептал я ему в ответ.

– Нет, но он хорошо знает вашего отца. И я его знал. Да и вчера мы с ним говорили.