Читать интересную книгу Химеры просыпаются ночью - Райво Штулберг

— Эй, служивый, ты живой что ли? — послышался хриплый голос откуда-то издалека.

Капитан простонал и разлепил глаза.

Над ним стоял высокий человек в сыром сталкерском комбинезоне и легонько пинал носком ботинка.

— Живой, — удостоверился сталкер и наставил дуло «Винтореза».

— Я где? — прошептал одними губами капитан и закашлялся. — Я где? — повторил уже громче.

— Вот и я хотел то же самое, — задумчиво произнес человек. — Занесло, понимаешь, а куда — понять не могу.

— И тебя тоже?

Капитан приподнялся и сел, сталкер отошел на несколько шагов и оружие не убрал.

— Да не бойся, я стрелять не буду, — сказал капитан, — не в том сейчас состоянии. Сейчас мне в госпиталь на койку, а не воевать с тобой.

Сталкер, впрочем, тоже выглядел не лучшим образом. Бледный, шатается, иссеченный подбородок трясется.

— Мало вы что ли нашего брата положили…

Капитан не стал возражать. Только немного удивился про себя тому, что утро, похоже, давно уж перевалило за полдень. Но он был готов поклясться, что не терял сознания. Как, впрочем, и в подземелье. А очнулся вот здесь.

— Как тебя звать хоть? — спросил капитан, чтобы разрядить возникшую напряженность.

— Зови Тополем.

— Лады.

— А ты кто будешь?

— Зови капитаном.

— Звание или так, погоняло?

— Ну пусть хоть погоняло будет.

— А, ну да, у вас ведь прозвища не в чести. У вас только упал-отжался.

«Упал бы ты сейчас у меня», — злобно подумал капитан. Этот сталкер ему определенно действовал на нервы, но, похоже, сейчас только он был живой душой в округе, а одному продираться через Зону не хотелось.

— Ты каким ветром здесь? — капитан постарался придать голосу более дружелюбный тон.

— А что, документы спрашивать будешь, ха!

— Да брось ты уже…

— Да уж, потрепало тебя, смотрю.

— Облучился, должно быть. Левко в подземке погиб, а меня сюда вынесло каким-то лешим, сколько пролежал — не знаю. А там фонило. Вот и валяюсь теперь…

Назвавший себя Тополем неопределенно хмыкнул. Потом предложил:

— Слушай, капитан, надо бы местечко для привала организовать. Мне обсушиться, тебе отлежаться, а утречком двинем каждый восвояси.

Капитан подумал, что это не самая плохая идея: если идти прямо сейчас, то шанс дойти в теперешнем его состоянии невелик. А вдвоем и переночевать можно — все не одному…

Привал разбили в уцелевшем сарайчике. Место чистое, не фонит, крыша над головой и постройка на вид крепкая — среди ночи балки не обрушатся на голову. Тополь наломал сушняка и развели костерок. Сухпаек разделили на двоих. Скоро по телу пролилось приятное тепло, и мысли тоже потеплели. Сталкер развесил на жердях свою одежду, его тело — жилистое и мускулистое — местами было прорезано рваными шрамами, видно, немало повидал в Зоне.

— Откуда награды? — поинтересовался капитан, указывая на шрамы.

— А… — отмахнулся Тополь, — из разных мест. Пошатаешься тут — еще не таких нахватаешь.

— Давно шатаешься?

— Года два уже, а это все, — он кивнул на шрамы, — больше по неопытности, попервоначалу. Совался куда не надо бы — вот и памятки на всю оставшуюся.

— Да… Я вот и на войне был, а порой того, что здесь насмотришься, ни на какой войне не увидишь.

— Чечня?

— Грозный, все два штурма.

— Да что вы там у себя на блокпостах видите-то? Сидите у себя в казармах, как у Христа за пазухой, жрач вам привозят, снарягу тоже. Это мы тут — крутимся.

— А кто ж вас сюда зовет? Сами небось приходите.

Тополь неопределенно помотал головой. Но было видно, что возразить ему нечего.

— И что тут, хабара на миллионы? Что-то не видел до сих пор никого, кто б из Зоны в золоте вышел. Вот в мешках и в «двухсотых» каждый день вывозят.

— Каждый сюда сам пришел — это правда, — кивнул сталкер, — и каждый здесь свое ищет. Но, в конечном счете, каждый сюда пришел за мечтой. Понимаешь — меч-той. Как и снаружи, всяк свою мечту лелеет. Просто Зона может дать иногда больше, чем там.

— Мечты, мечты… А у меня тут контракт — вот и вся мечта.

— Вот и держитесь особняком ото всех, потому как контракт. За колючкой да за заборами. Да и тебя, капитан, никто ж не тянул ведь контракт подписывать. Стало быть, деньги — твоя мечта.

— Деньги у всех мечта.

— Э, не скажи, некоторые сюда за идею приходят. Идут в самое брюхо Зоны и хабара оттуда не приносят. А зачем — спрашивается? А за идею — отвечаю.

— Любопытство свое удовлетворить.

— Пусть и любопытство, человек существо любопытное. Был тут такой сталкер — Бубен. Четыре или пять раз ходил то к Радару, то на Барьер. И ведь ничего с собой не приносил, возвращался — от его скафандра фонит, что от твоей свалки, а сам он едва на ногах держится. Оклемается — и снова туда. Много чего понарассказывал о тех местах.

— Чую, там он и остался…

— Да нет, не там остался. У него вообще непонятная история вышла. Это мне друган уже рассказывал, врачом был раньше. Как-то прибегают к нему под утро, говорят, мол, давай дуй к бармену, там Бубен не в себе, вернулся. Друган свои причиндалы схватил — и к бармену. А там этот Бубен на коленях стоит, головой о пол бьется, уж лоб в кровищу расшиб, никого к себе не подпускает, только бормочет про какого-то лысого, про антенны… Ясное дело, человек тронулся.

— Ну-ну, — не удержался капитан, — не будет по Радарам шастать.

— И бьется, и бьется башкой, — Тополь, похоже, и сам увлекся рассказом, так что не обратил внимания на едкое замечание капитана, — друган к нему хотел подойти, а тот пистолет вдруг выхватил, в рот вставил и мозги себе вышиб.

— Ух ты ж как…

— Да уж, видимо, почувствовал, что зомбем становится и в момент просветления решил свою судьбу.

— Большинство свою смерть находит в более бессмысленных обстоятельствах. А этот Бубен хотя бы за свою идею пострадал.

Тополь недоверчиво промолчал.

— Да нет, я серьезно. Он хотя бы искал что-то. Вдруг — тогда и нашел, только не смог рассказать. Близко уж очень к своей мечте продвинулся.

— Ну а что там на Радаре на самом деле — это, конечно, военная тайна?

— Я не знаю, — честно признался капитан, — нас строем не ставили и все секреты не рассказывали. Патрулируй свою землю — вот и вся задача. А только на Радар я и сам не пойду.

— Даже если прикажут?

— Не прикажут. Нас самих туда не пускают. И от лишних вопросов никто в восторге не будет.

— А если Радар — это и есть источник Зоны?

— Вот сходи и проверь, — капитан усмехнулся, — да нет, не думаю. Тогда получается, что Зона поддерживается искусственно, а какой смысл, если она каждый год такие деньжищи из страны вытягивает? Весь мир только со стороны посматривает, что здесь происходит. Но и денег на исследование выделять не спешит. У мира свои проблемы.

— Рано или поздно Зона станет общей проблемой, — раздался голос где-то сбоку, и они увидели, как в проеме возник невысокий человек в испачканном оранжевом комбинезоне ученого. Человек подошел ближе, всем видом выражая дружелюбие. — С каждым Выбросом Зона расширяется, так что поглощение сначала отдельно взятой страны, а затем и Земного шара — вопрос времени. Представляюсь: Митин, научный сотрудник.

— Из яйцеголовых, что ли? — отозвался Тополь.

— Пусть хоть так, — согласился подошедший, — заблудился вот, потом голоса услышал, заглянул на огонек.

— Ну проходи, коли пришел, — подвинулся Тополь, — места всем хватит. Пожрать нет ничего?

— Вот этого нет, думал, что вернусь затемно, а вот застрял…

Трое сидели у костра в заброшенном сарае, заметно сгустившиеся сумерки надвигались на затерянную в просторах Зоны безымянную деревеньку, и только зыбкое пятнышко костерка служило этим троим прибежищем от холода и опасностей ночи. Прокричала где-то в темноте невидимая тварь, воем отозвались у леса собаки, хлопнула аномалия, выбрасывая из себя куски неосторожной жертвы, змеились во тьме бело-голубые языки Электр. С востока надвигалась ночь.

Было решено дежурить у костра по очереди. Сначала Митин, потом Тополь, затем капитан; тому необходимо было выспаться: ослаб порядком, к тому же, снова открылась рвота.

Но ночь прошла спокойно, даже собаки, рыскавшие в окрестностях, не потревожили. Утром разделили скудные остатки военного сухпайка и решили выходить втроем.

— А там уж каждый своей дорогой, — подытожил Тополь. Он как-то сразу взял инициативу в свои руки. Ученый против такого первенства не возражал, а капитану, похоже, было самому до себя. Но держался он бодро.

Вышли из деревни, как только начал оседать утренний туман. Так легче ориентироваться, да и аномалия не застанет врасплох. Шли медленно, часто бросая впереди себя камни и подшипники; к тому же, капитан слабел и приходилось делать частые привалы. Разговаривать было особенно не о чем, перебросятся словом насчет обхода того или иного участка — вот и весь разговор.