Читать интересную книгу Железная поступь свободы - Тимофей Печёрин

Впрочем, отряд Ларгоса избирал для своих стоянок не только джунгли. Выходил он и «к людям»: ночуя то в заброшенной деревне, то в горняцком поселке, а то и вовсе на территории, бывшей расположением воинской части — избежавшей как уничтожения, так и занятия штатовцами.

Мирные жители иногда подкармливали доблестных заступников — но только иногда. Потому как сами были слишком бедны, чтобы еще с кем-то делиться. Так что Генерал и его люди использовали все доступные способы, чтобы добыть пропитание.

Повстанцы нападали на грузовики, торговые заведения, придорожные кафешки или пункты раздачи гуманитарной помощи. Личные пайки попавших в засаду штатовских солдат также шли в «общий котел». Другое дело, что засады эти устраивались не только и не столько в гастрономических целях.

Основной задачей атаки на штатовских солдат было пополнение арсенала и боеприпасов. Патроны имели обыкновение заканчиваться, винтовки и автоматы — приходить в негодность, а гранаты так и вовсе уходили стремительно и незаметно. Чтобы найти им замену, требовалось не просто нападать, но и выбирать для нападения подходящие объекты.

Так, не было ни малейшего смысла нападать на одинокий «хамвик» или столь же одинокий «Абрамс»; тем паче — слишком часто сбивать вертолеты. В первых двух случаях существовал риск полечь всему отряду… либо по итогам атаки не получить ничего. Если, конечно, не считать морального удовлетворения от приведенного в негодность танка, либо бронемашины. Ну или чудом уцелевшего личного оружия экипажа — весьма немногочисленного. В случае же со сбитым вертолетом трофеев не могло быть вовсе.

Другое дело — грузовики, перевозящие оружие и солдат. Действуя аккуратно, но решительно, отряд Ларгоса навострился сохранять первое и минимальными усилиями избавляться от последних. А также от сопровождения — довольно скромного и не требовавшего особых усилий. «Хамвик» выводился из игры одной гранатой, танки же в таких небольших колоннах обычно отсутствовали.

Зато в случае успеха одних только единиц стрелкового оружия удавалось захватить не один десяток. И пополнить арсенал… для того чтобы иметь возможность вновь осуществить хотя бы одну такую же вылазку…

А вот других целей у повстанцев, по большому счету, не было.

Для крупных сражений отряд был слишком малочисленным — и предпочитал избегать их. Особенно после того, как однажды попал под массированный обстрел и потерял сразу нескольких своих бойцов. Тогда Ларгосу пришлось срочно уводить людей обратно в джунгли; янки же, в специальном рапорте, описали этот случай как «разгром незаконного вооруженного формирования».

Так продолжалось месяц за месяцем: повстанцы устраивали вылазки, захватывали оружие и уходили в джунгли — чтобы приготовиться к новым вылазкам. Особого смысла в этом круговороте не было — если не считать таким смыслом выживание конкретных людей.

Не имели разрозненные и небольшие по численности повстанческие отряды какой-то общей стратегии и долгосрочных планов. Они лишь делали то единственное, что им оставалось — чтоб не подставлять лбы под вражеские дула или погибать с голоду.

К тому же Ларгос на полном серьезе считал, что какая-никакая польза от устраиваемых им засад все же имеется. Янки несут потери — и немалые, надо сказать. Не говоря уж о том, что жизни собственных граждан США ценятся весьма высоко — неизмеримо выше, чем чужих.

В свете вышесказанного Генерал рассчитывал на деморализацию оккупантов, а в перспективе — и на их позорное бегство. Когда нападения и бессмысленные потери окончательно надоедят штатовскому командованию и его работодателям с Капитолийских холмов.

И, надо сказать, что Ларгос был не так уж далек от истины. Повстанцы действительно порядком надоели штатовцам. Словно в отместку, в официальных выпусках новостей они представлялись кровавыми извергами — убивающими мирных жителей, либо похищающими их ради выкупа. Очередная сводка об очередном нападении приводила командование «миротворческой операцией» в ярость.

Другое дело, что о «позорном бегстве» в штабе операции даже не думали… как не думали и мириться с вылазками повстанцев. Там просто видели проблему — и, соответственно, искали ей решение.

* * *

Тяжелыми шагами генерал-полковник Эдвардс мерил банкетную залу. Его не менее тяжелый взгляд обозревал роскошно сервированные столы… успевшие, впрочем изгадиться объедками и потеками вина. За столами было уже пусто — если не считать весьма скудно одетой девицы, уснувшей прямо на одном из них. Тем не менее, значительная часть выставленных на банкете яств оставалась нетронутой.

В этой части Президентского Дворца Эдвардсу уже приходилось бывать — больше десяти лет назад, когда он был еще просто полковником, без «генерала». В ту пору Эдвардс прибыл в Сан-Теодорес в составе группы военных советников — в помощь маньядскому правителю, на тот момент дружественному. Правитель устроил в честь «дорогих гостей» прием… еще не зная, что его правлению осталось меньше месяца.

Теперь Эдвардс вошел в это помещение уже совсем в другом качестве: не «дорогого гостя», не гостя вообще — ибо на данное, куда более роскошное пиршество его просто не пригласили. Так что прибыл старый вояка сугубо «в рабочем порядке» — благо, для его профессии рабочий день длится не менее двадцати четырех часов.

Другое дело, что кое-кто придерживался совсем иных взглядов на рабочее время. Например, «Его Превосходительство»: если верить референту, искать его следовал именно в банкетной зале.

«Превосходительство» действительно нашлось — за одним из столов, заваленных яствами. Председатель Совета Национального Возрождения Хорхе Мануэль дель Гадо сидел, подперев голову руками и смотрел на стоящую подле рюмку с темнеющим внутри коньяком. Небритый и понурый, дель Гадо совсем не походил на своего лощеного двойника с телеэкрана.

Почувствовав приближение Эдвардса, дель Гадо отвлекся и поднял на него взгляд — мутный и печальный.

— Ваше Превосходительство, — по-испански обратился к нему генерал-полковник. Обратился с иронией… как самому казалось. На деле же получилось грубая и презрительная насмешка.

— Я дерьмо, — прохрипел дель Гадо и вновь уставился на рюмку с коньяком.

А генерал-полковник Эдвардс аж слегка опешил от такой прямолинейности. Но быстро собрался с духом; не умел старый вояка утешать — потому и перешел сразу к делу.

— Хорошо же ты тратишь деньги американских налогоплательщиков! Замечательно! — Эдвардс обвел рукой банкетную залу, — знаешь, если бы Белому Дому понадобилось резко увеличить дефицит бюджета — они бы могли на тебя рассчитывать?

— Это… не за ваш счет, — огрызнулся дель Гадо, — за наш. Могу я распоряжаться казной хотя бы этой страны? А насчет траты вашей гребанной «зелени» — обращайтесь к министру финансов.

— Черта с два! — не выдержал Эдвардс, — к министру твоему я еще не обращался! Да чтоб у тебя был министр финансов — для начала должны быть сами финансы. А у вас? Тебе известен размер дефицита бюджета Маньяды?

Дель Гадо в ответ лишь промолчал и стыдливо потупил взор.

— Все это оплачивается, как ты сказал, «гребанной зеленью». Гребанный придурок…

— Я дерьмо, — вновь изрек дель Гадо и попытался снова вернуться к своему прежнему занятию. Но Эдвардс не дал — ухватил своего собеседника за подбородок.

— Окей! — сказал он не без удовлетворения, — раз уж ты считаешь себя недостойным… эта проблема решится быстро. Ты переедешь в… другое помещение, а на твое место найдем кое-кого потолковее. Думаешь, мало желающих — хотя бы в вашем… Совете?

Эдвардс хотел сказать «клоповнике», но вовремя поправился. Все-таки понятия «военный» и «язык как помело» синонимами не являются.

— Не надо… другого помещения, — пробубнил дель Гадо, — что нужно делать?

Несмотря на свое состояние, он не утратил сообразительности. И без труда понял более чем прозрачный намек патрона.

— Покончить с бардаком, — отчеканил Эдвардс, — с бардаком, который творится в твоей стране. В стране, которую тебе доверили… и не для того чтоб ты сорил деньгами. Устраивая пирушки для шлюх.

— Это танцовщицы, — виновато и крайне неуверенно возразил дель Гадо, покосившись в сторону спящей девки.

Генерал-полковник Эдвардс презрительно хмыкнул.

— …и, что конкретно я должен сделать? — переспросил его собеседник.

— Я же сказал — покончить с бардаком. И прекратить жить за счет дотаций. Это тебе понятно?

— Не совсем. В чем вы видите этот… бардак.

— Да ты еще и потешаешься, щенок! — Эдвардс рассвирепел, — или не в курсе? Мозги пропил? Так я тебе объясню.

Деньги, которые выделил Конгресс… выделил мне на эту чертову операцию, должны были давным-давно дать результат. А где он, этот результат? Наши компании, имевшие интересы в Маньяде, уже понесли убытки. Многомиллионные убытки! Они не могут обустроиться здесь, а если обустраиваются — их собственность уничтожают, а в сотрудников стреляют.