Читать интересную книгу Психология и психопатология кожи. Тексты - Коллектив авторов

Вейнберг (Weinberg, 1923; 1924) изучал плетизмограмму, электрокардиограмму, гальванограмму, одновременно зрачки и дыхание под воздействием значимых переживаний. Феномены во всех этих сферах связаны с возбуждением симпатической системы. За ним следует краткосрочное возбуждение парасимпатической системы и в заключение – продолжительное возбуждение симпатической. Согласно Вейнбергу, увеличение уровня осознания сопровождается увеличением симпатического влияния, депрессии – увеличением парасимпатического влияния. До Вейнберга Кюпперс и Де Жон подчеркивали, что каждое психическое переживание приводит, в основном, к сходным соматическим изменениям в плетизмограмме и гальванограмме. Однако выражение этого общего психосоматического изменения зависит от психической установки в отношении различных частей тела в целом и кожи в частности. Но эта установка имеет длинную неясную историю, которую может восстановить только психоанализ. Однако тело тоже имеет историю и обладает конституцией. В случае психогенного жара пациент перенес продолжительную автономно-сезонную малярию. Мать пациента и сам пациент продемонстрировали конституциональную вазомоторную лабильность. Поэтому биологическая история и жизненная история индивида детерминируют окончательную форму, в которую встраивается общее психосоматическое раздражение. Хейлиг и Хофф (Heilig, Hoff, 1928) смогли объяснить возникновение губного герпеса у лиц, спонтанно реагирующих герпесом на переживания возбуждения. Герпес мог быть привит в роговую оболочку кроликов. Организм и его психические проявления всегда связаны с внешним миром (в данном случае с инфекцией), и поэтому окончательное проявление психосоматического изменения также зависит от внешнего мира. Следовательно, в генезисе иных кожных проявлений принимают участие не только психика и тело, но и их связь с внешним миром. Это может быть верным не только для аллергических реакций на коже, но также для экзем и конечного исхода механического раздражения кожи. Представляется, что решающая граница между так называемыми психогенными и органическими случаями неотчетлива. Я уже упоминал, что раннее соматическое заболевание предоставляет лучшую основу для конверсионных симптомов в дальнейшей жизни. Мы говорили об отношении разных кожных заболеваний к психологии индивида. Однако ряд кожных заболеваний, о которых можно говорить в этой связи, огромен. Это зуд, покраснение, потение, кровотечения, импетиго[50], крапивница, алопеция[51], псориаз, экзема, герпес, угревая сыпь, бородавки (ср. также Баннеманн (Bunnemann, 1927)). Маловероятно, что в столь различных кожных заболеваниях обнаруживают свое выражение одни и те же конфликты. У разных заболеваний кожи должна быть разная психология. В конце концов, должна быть также вероятность того, что специфические конфликты проявляются на коже специфическим образом. Мы далеки от окончательного решения данной проблемы. Особенно интересно, что первый случай психогенного зуда, упомянутого мною, наблюдался у здорового человека и был связан с нарциссическим отношением пациента к своему телу. Однако данный случай не был проанализирован. Более глубокое понимание предоставляет неврастенический случай. В тесной связи с зудом находятся садомазохистские установки. Особое значение имеют анальные компоненты. Но даже в достаточно полно проанализированном случае остаются некоторые сомнения по поводу того, не является ли обусловленный органическим заболеванием зуд в раннем детстве обязательным фактором.

Необходимо также подчеркнуть, что частота вызывающих зуд заболеваний кожи в раннем детстве должна рассматриваться под этим углом. Эти вызывающие зуд заболевания провоцируют огромное стремление расчесывать, повреждать кожу и некоторым образом разрушать единство тела. Такие дети становятся также беспокойными, агрессивными и садистичными. Раннее кожное заболевание органического происхождения приносит с собой определенный набор психических установок, которые, конечно, должны оказать большое влияние на дальнейшие психические установки. Однако вполне очевидна связь между обычным зудом и зудом с садомазохистскими и анальными тенденциями. Нередко наблюдалось (см., например, Фенихеля (Fenichel, 1931)), что невротическое покраснение и потение тесно связано с параноидными тенденциями. Такие индивиды все время чувствуют, что за нами наблюдают. У меня есть случай, в котором на первом плане находятся страх покраснения и потения и фактическое покраснение и потение. Покраснение подтвердило замещение эрекции, что хорошо известно аналитически. Не только мастурбация, но и эрекция представляет собой чрезвычайный социальный феномен, касающийся телесного образа другого человека, равно как и собственного телесного образа. Наш пациент неистово пытался скрыть свою эрекцию и пенис. Покраснение смещало их на лицо. Лицо становилось центром телесного образа пациента, привлекая внимание всех людей. Это орудие, с помощью которого он приближал к себе телесный образ других. Все люди смотрели на него, видели его и уделяли ему внимание. Это то внимание, которое он первоначально желал своей дефекации и эрекции. Анализ восстановил факт того, что в раннем детстве у него проявлялись очень сильные анальные тенденции. (В возрасте 4 лет он боялся, что за ним будут наблюдать, когда он испражняется.) Кроме того, угроза генитальной кастрации, исходившая от отца, увеличила генитальные, анальные и пассивные гомосексуальные тенденции. Покраснение является запрещенным удовлетворением интимных анальных и генитальных отношений с другими людьми. Поэтому оно невыносимо для системы Эго. Теперь пациент избегал других людей и боялся их. Первоначально он желал иметь отношения с каждым. Его объектные отношения стали уравненными и универсальными. Все люди представляются одновременно угрожающими и выражающими восторг. Он находился в тесных отношениях с другими, но эти отношения утратили индивидуальные тенденции. Я обнаруживаю очень похожие тенденции в другом случае, где психогенное потение было одним из незначительных симптомов. Пациент считал, что всем людям следует восторгаться им, а его невроз состоял, главным образом, из постоянного самонаблюдения и сравнения себя с недосягаемым идеалом. В данном случае на переднем плане наряду с тенденциями к визуальному наблюдению либидинозного типа находились нарциссические тенденции. Отдельные наблюдаемые случаи не дают возможности сделать точные выводы, однако мы предполагаем наличие специфической психосексуальной структуры при различных психогенных проявлениях кожи. Случай с побледнением руки, покраснением лица и психогенной температурой определенно относится к истерической группе с сильными объектными отношениями. К подобной группе принадлежат случаи кровотечений на коже, наблюдавшиеся Шиндлером.

Не думаю, что мы можем рассчитывать на наличие общей формулы, касающейся различных психогенных проявлений на коже. Зуд, к примеру, не всегда может иметь одно и то же значение. Необходимо рассматривать локализацию, тип зуда. В конце концов, дерматологическое проявление невроза – лишь одно из проявлений всей личности, которая не может быть понята из одного отдельного симптома, даже если этот симптом ведущий.

Рассматривая отношение между психикой и кожей, не следует забывать, что каждое заболевание кожи должно иметь далеко идущее психическое влияние. Общие переживания делают весьма вероятным тот факт, что с каждым органом связан набор психических установок. Так, органические заболевания органов вызывают установки, подобные установкам, которые могут психогенным образом вызвать изменение в органической функции. Как утверждалось выше, органическое заболевание идет с периферии (органа) к центру (личности субъекта), психогенное заболевание идет из центра к периферии. Кожные заболевания, действительно, очень глубоко воздействуют на наши отношения с другими людьми, каждое кожное заболевание вызывает установки, очень сходные с установками, описанными в случае психогенного покраснения. Существует сглаживание отношений с другими людьми. Особое внимание уделяется собственному телу. Однако в развитии кожного заболевания опять будет участвовать вся личность. Существует не только различный аспект кожи, но и различные ощущения, связанные с изменением в функции кожи. Это самовосприятие кожи и ее изменений – весьма сложный процесс. В случае гипертиреоза[52] у пациентки в возрасте 31 года основной метаболизм вначале был увеличен до плюс 42. После операции выявилась незначительная сухость кожи и учащенный пульс. Ее основной метаболизм три года спустя после операции все еще равнялся плюс 19, а пульс был учащенным. Кожа пациентки была склонна к сухости и шершавости. Однако эта пациентка имела психологически полную картину микседемы[53]. За прошедшие два месяца она вообразила, что ее голова меняется, лодыжки увеличиваются, лицо делается более худым, волосы иссушиваются, глаза уменьшаются, а скальп становится тяжелым и деревянным. Она также утверждала, что ее сердце больше не бьется, а ногти сломаны. Другими словами, пациентка демонстрировала картину депрессии. Она считала, что другие люди наблюдают за ней и смеются. Ее серьезно беспокоили бели и то, что у нее нет детей. В данном случае пациентка воспринимала фактическое изменение на коже преувеличенным образом, что было обусловлено ее общей установкой, проблемами ее жизни, а также, вероятно, органическим влиянием дистиреоза[54] на центральную нервную систему. Этот случай напоминает один хорошо известный факт, что в сновидениях органические изменения могут появляться преувеличенным образом и демонстрировать заболевание до того, как оно будет воспринято иным способом. Каждое восприятие органа тела, а следовательно, и кожи и ее изменений – не просто механический акт, восприятие проходит через различные символические стадии, посредством которых оно вступает в связь с общим опытом индивида. Поэтому самовосприятие тела – я говорю о телесном образе – представляет собой высокосимволический акт, не менее символический, чем выражение проблем личности в функциональных и органических изменениях кожи. Психогенные проявления на коже всегда имеют значение. Это значение может быть сознательным, а может лежать в символической и инстинктивной сферах. Не существует фундаментального различия между воображенным изменением на коже, так сказать психогенным проявлением, и так называемым неврозом органа. Все они – центробежные, но достигающие периферии органа как такового. Эмоции и мысленные образы не бывают только психическими. Психика является организованным посредником. Однако нет такого изменения в теле, которое не отражалось бы на психических установках. Существует только один организм, и он – психофизиологический.