Читать интересную книгу Венские кружева - Елена Федорова

Стук в дверь Луизу напугал. Так стучал только ее супруг. Едва она успела подняться с колен, дверь распахнулась. Господин Ферстель остановился на пороге, приказал:

– Луиза, открывай сундуки. Кредиторы вновь отыскали нашу Ахиллесову пяту. До конца недели мы должны выложить приличную сумму, чтобы остаться на плаву…

Он говорил, а она с грустью смотрела мимо него. Она понимала, что он ее обманывает. Но уличать его во лжи не хотела. Зачем? Пусть считает ее наивной дурочкой, которая ни о чем не подозревает. А она прекрасно знает, что денег у них достаточно. Она слышала, как Ферстель хвастался соседу, что богат, как император. Утверждал, что денег, вырученных от продажи ткани, хватит на несколько лет. Мужчины разговаривали так громко, что Луиза, находящаяся в своей комнате, слышала отчетливо каждое слово. Выпитый ром добавлял им куража.

Вначале они обсуждали дела на плантациях, потом сетовали на нерадивых слуг, на сварливых жен, мечтающих о дорогих нарядах и развлечениях, и после этого затронули финансовый вопрос. Луиза запомнила сумму, которую назвал Ферстель и восклицание его собеседника:

– Да с такими деньжищами можно поселиться в Орлеане на ру Рояль![2] Бросай свою плантацию, Франц, и…

Последние слова утонули в дружном хохоте. Насмеявшись вдоволь, Ферстель сказал:

– Жить на ру Рояль прекрасно, но на плантации жить лучше и приятнее. Мы здесь хозяева, все здесь принадлежит нам. Пусть плантация наша не так велика, но это – наша земля, на которой мы устанавливаем свои законы. А в Орлеане правят банкиры, массоны, игроки, которым нужно подчиняться, кланяться, угождать… Это не по мне. Лучше приезжать в Орлеан для развлечений, – снова хохот.

– Кстати, Франц, ты знаешь, что на Бурбоне открыли новый бордель под звучным названием «Золотой лев»?

– Да, но тише. Не будем обсуждать это здесь…

– О, прости… – дружный хохот.

Луиза, сидевшая за вышиванием, уколола палец. Открылась дверь, в комнату заглянул Ферстель.

– Мы не сильно шумим, дорогая?

– Нет, – сказала она, стараясь на него не смотреть.

– Мы скоро разойдемся, потерпи немного. Послушай Штрауса, чтобы не скучать, – предложил он.

– Спасибо, – она отложила вышивание, завела патефон.

Слушать музыку было приятнее, чем болтовню подвыпивших мужчин. Хотя время от времени дружный смех прорывался и через музыку, раздражая Луизу. Ей казалось, что плантаторы насмехаются над ее молодостью и неопытностью, рассказывают друг другу о любовных похождениях в «Золотом льве»…

– Ты слушаешь меня, Луиза? – голос Ферстеля вернул ее обратно. – Ты слушаешь?

– Да, – она посмотрела на него. – Слушаю…

– Тогда, почему у тебя такой безразличный взгляд? – Ферстель рассердился.

– Я думаю о том, как назвать кружева, – ответила она.

– Тебе незачем об этом думать, – сказал он строго. – Я уже назвал их кружевами Жозефины. Тебе остается лишь рассказать, как они к нам попали. Предыдущая история о сбежавшей жене Наполеона произвела настоящий фурор. Новая история должна принести нам еще больше денег…

Он вошел в комнату, привлек Луизу к себе, поцеловал в лоб:

– Нам нужно много денег, Луиза, много, чтобы мы ни о чем не думали несколько лет.

Она чуть было не выпалила, что обещанная безоблачная жизнь закончилась слишком быстро. Еще и года не прошло, а они снова в долгах, несмотря на то, что денег было немало. Инстинкт самосохранения подсказал ей другие слова.

– Хорошо, Франц, я подумаю о Жозефине. Дай мне пару дней.

– Нет, – поцеловал ее в лоб, рассмеялся. – Не дуй губки, Луиза, я шучу. Думай столько, сколько нужно. Запомни, история должна ошеломить Орлеан.

Он ушел, а она завела патефон, чтобы избавиться от ненужных мыслей. Но они, как нарочно, вонзались в виски острыми иглами, причиняя боль. Да и музыка успокоения не принесла. Ребенок разбушевался так, что Луизе пришлось позвать горничную. Та покачала головой, сказала:

– Вам не стоит так переживать, госпожа. Прилягте, отдохните, успокойтесь, думайте о хорошем. Не забывайте, что малыш все чествует и переживает вместе с вами. А ему переживания ни к чему. Ему нужны положительные эмоции. У него впереди серьезное испытание – выход в мир, где он будет беззащитным и одиноким.

– Нет, Далия. Мой ребенок не будет одиноким, – в голосе Луизы прозвучал протест. Она рассердилась на служанку, которая думает о чем-то плохом и заставляет ее, Луизу, в это поверить.

– Как может быть одиноким ребенок, у которого есть родители? Как он может быть беззащитным, если мы его будем защищать? – спросила она с вызовом. – На что ты намекаешь, Далия?

– Ни на что, госпожа. Просто так принято говорить, потому что мы рождаемся и умираем в одиночестве, – ответила Далия.

Поняв смысл ее слов, Луиза улыбнулась:

– Все верно. Рождаясь, младенец в одиночку проходит путь из тьмы в свет. А старые люди идут обратным путем. Они уходят из света во тьму. Их никто не сопровождает, никто.

– Еще бы, найдите мне того, кто согласится по доброй воле спуститься в долину смерти? – воскликнула Далия, осеклась, с испугом посмотрела на Луизу.

– Все в порядке, Далия, не волнуйся, – сказала та, ложась в постель.

Далия накрыла ее одеялом, хотела уйти. Луиза остановила ее вопросом.

– Скажи, а Марлен часто оставалась одна?

– Вы хотите знать, изменял ли ей господин Ферстель? – спросила Далия, глядя ей в глаза. Луиза кивнула. – Да, госпожа. Он делал это много раз…

– Какой ужас, – Луиза съежилась. Подступила тошнота.

– Подай мне воды…

– Вы думаете, что он тратит ваши деньги, госпожа? – спросила Далия, протянув ей стакан.

– Да, – ответила Луиза.

– Я узнаю, так ли это, – пообещала Далия. – Мы не дадим вас в обиду. Отдыхайте и ни о чем плохом не думайте. Не забывайте, вы не одна…

– Я помню об этом, – сказала Луиза, закрыв глаза. Ей хотелось поскорее обо всем забыть и погрузиться в сон, чтобы встретиться с молодым офицером в белом мундире…

Далия пошла в комнату слуг, вызвала Хорхе, передала ему их разговор с Луизой. Он вскочил на коня и ускакал куда-то. Ничего не подозревающий Ферстель крепко спал.

Хорхе приехал к дому Матиаса, спешился, постучал в окно.

– Нам нужно поговорить, – громко сказал он.

Матиас не любил непрошенных гостей, поэтому задал вопрос с долей раздражения:

– Что случилось?

– Нам нужна твоя помощь, – ответил Хорхе.

– Нам? – Матиас усмехнулся.

– Луиза хочет знать, на что господин Ферстель тратит деньги, – сказал Хорхе, проигнорировав его усмешку.

– Она отправила тебя сюда с таким поручением? – Матиас рассердился. – Неужели я похож на сыскного агента, на ищейку, которая будет рыться в чужом белье? Скажи ей…

– Она меня не посылала, – прервал его многословие Хорхе. – Мало того, если она узнает о нашем разговоре, мне не поздоровится. Я приехал к тебе, потому что знаю о твоих чувствах. Госпожа Луиза страдает из-за Ферстеля. А ты хотел ему отомстить. Ведь именно для этого ты пришел в наш дом…

– У меня нет причин для мести, – сказал Матиас сухо. Он не поверил в искренность слов управляющего. Он подумал, что его прислал Ферстель.

– Извини, что потревожил тебя, – Хорхе вскочил на коня, хлестнул его плеткой, крикнул: – Привет сестре… – умчался в ночь.

Матиас выругался, вошел в дом.

– Кто это был? – спросила Иссидора, приехавшая к брату пару часов назад.

Она редко навещала Матиаса, но узнав, что он расписывает потолок в доме Ферстеля, тут же примчалась. Ей было интересно, как живет плантатор, которого она теперь люто ненавидела. Иссидора задала брату множество вопросов. Он не смог ответить и на половину. Тогда Иссидора принялась рассказывать ему о доме Ферстеля, который знала так хорошо, словно она сама его построила и обставила редкой мебелью. Матиас с интересом слушал рассказ сестры о потайных дверях и чуланчиках, в которых можно прятаться.

История о том, что ночью по дому бродит призрак Марлен, заставляя скрипеть ступени и позвякивать подвески на люстрах, Матиаса развеселила. Иссидора обиделась.

– Призрак можно увидеть даже днем, если встать спиной к большому зеркалу, разделенному пополам столешницей, и посмотреть на дверь спальни, – сказала Иссидора.

В этот момент раздался стук в окно. Иссидора вскрикнула, в глазах отразился испуг. Матиас усмехнулся, пошел к двери.

– Кто это был? – спросила Иссидора.

– Управляющий Ферстеля, – ответил Матиас.

– Хорхе? Что он хотел в столь поздний час? – Иссидора с интересом посмотрела на брата.

– Хотел, чтобы я узнал, на что тратит деньги его господин, – ответил Матиас с безразличием в голосе. Его эта тема не интересовала.

– Что? – Иссидора рассмеялась. – Похоже, Хорхе свихнулся. Просить тебя… – увидев, как напряглось лицо Матиаса, осеклась. – Постой. Я что-то пропустила, да?

– Да, – Матиас сел на стул, зажал руки между колен, опустил голову. Он всегда так делал, чтобы скрыть сильнейшее волнение. Иссидора побледнела, воскликнула: