Впрочем, приглядевшись, я стал замечать обветшалость и запустение. Камень кое-где раскрошился от времени, бойницы толстым слоем покрывал мох, ворота чуть покосились и, по-видимому, давно не открывались на полную. Неужели замок заброшен, а старик живет здесь смотрителем?
Как оказалось, я был почти прав в своих предположениях. Зайдя в замок, Гаррох громко крикнул, созывая народ. Помимо старика, в замке проживали лишь пятеро: три женщины и двое мужчин.
Причем двое из них, по-видимому, были его семьей: Маррат, или, как мы ее стали называть, Марта, жена Гарроха, и Пирр, его молодой сын, похожий внешне.
Остальные скорее всего были обслуживающим персоналом: две европейской внешности молодые служанки, Роззиэль и Леррен, тут же нареченные Рози и Лерой, а также непонятный кочевник, средних лет мужчина Борей, естественно, переделанный в Борю.
Познакомившись со всеми "методом пальца", я принял решение сблизиться с народом. А что еще так сближает, как совместная трапеза? Тем более, что до нашего прихода все к этому и шло — нас вышли встречать из-за накрытого стола.
Все население замка собралось на кухне, перешептываясь и разглядывая нас, пока мы уминали предложенный нам суп из непонятной, кислой травы, с мягкими, сочными кусками мяса.
Спустя некоторое время после обеда я откинулся на спинку стула и, решив не оставаться в долгу, достал из стоящего рядом рюкзака бутыль газировки. Так и знал, что не зря ее тащу — сам эту дрянь не пью, а аборигенам в диковинку.
Указав всем присутствующим на бутылку, я поставил ее в центр стола и стал медленно откручивать крышку. Ух, что сейчас будет…
Все судорожно вздрогнули и резко отшатнулись от раздавшегося зловещего шипения. Пирр, сидящий ближе всех, тем не менее, совладал с собой и, собрав остатки мужества, замер, наблюдая за мной.
Жестом фокусника я извлек пластиковые стаканчики по числу людей и стал разливать прозрачный напиток, пенящийся пузырьками.
Все завороженно наблюдали за действом. Макс хмыкнул:
— А я в книжках читал, что в древности такие вина были. Редкие, заморские. Они в бочку с жидкостью воздуха накачивали, и трясли долго. А потом к столу сразу после открытия подавали. Шипучие вина, так сказать. Редкость.
— Судя по реакции, здесь такого не знают. Вон как вылупились.
Отпив первым, тем самым показывая, что жидкость — не отрава, я протянул один из стаканчиков Гарроху, как самому старшему. Тот с опаской принял подношение и, поднеся ко рту, принюхался.
— Борода мешает, дедуль. Пей! — улыбнулся я, закончив разливать и закручивая крышку с самодовольным видом. Гаррох никак не мог решиться. Пришлось еще раз у всех на виду отпить, показывая, как это делается, и погладить себя по животу с довольной улыбкой.
Наконец старик приник к стакану и, хлюпая, принялся пить. Все настороженно ожидали реакции, а ему хоть бы хны — вон, аж зажмурился от удовольствия. Допив и выдохнув, Гаррох промокнул рот рукавом, и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. И, видимо, одобрив, возбужденно заголосил на своем языке, указывая жителям замка на стаканчики. Понравилось.
Осмелев, все схватили свои порции, и, отпивая, принялись ожесточенно жестикулировать, обсуждая друг с другом божественный напиток. Гаррох степенно поклонился мне, мол, уважил, чужеземец. Вернув поклон, я хитро посмотрел на Макса.
— Аборигенов дурить — не мир захватить. — молчаливое пожатие плечами в ответ. Рифмоплет, тоже мне.
Впрочем, и то верно. Ничего, потихоньку, полегоньку — и этот мир будет наш. С такими незатейливыми мыслями я расстелил походный коврик и начал устраиваться спать. Вечер подкрался незаметно. Электричества тут нет, так что как только стемнело — все принялись собираться на боковую.
Для ночлега нам выделили одну из гостевых комнат замка, но воспользоваться стоявшими вдоль стены кроватями я не рискнул. Особенно большие подозрения у меня вызвал слежавшийся тюфяк из соломы, некое подобие матраса из моего мира. Да ну его, клопов кормить.
Устроившись поудобнее, я закрыл глаза и принялся строить планы на завтрашний день.
— А что мы будем делать завтра вечером, Дмитрий? — хмыкнул рядом Макс.
— То же, что и всегда, камрад. Попробуем завоевать мир. — зевнув, ответил я.
Нас ждал новый день и новый мир.
* * *
— Эй, герой, просыпайся. Быстрее давай, времени мало.
Сознание включилось щелчком, и, резко открыв глаза, я с интересом уставился на окликнувшего. Сонливости как не бывало. Напротив меня стоял совершенно седой дед, с опрятной бородой по пояс, одетый в белый бесформенный балахон и с посохом наперевес. Посох, к слову, тоже был белый.
Оглядевшись, я понял, что нахожусь в центре круглой белой комнаты. На стенах были развешаны гобелены, голубого и багрового цветов, на которых повторялся один и тот же рисунок — большое коричневое дерево с ярко-зеленой кроной и пронизывающие его сосуды, слабо фосфоресцирующие салатовым и бирюзовым. На каждом сосуде было обозначено несколько точек-уплотнений, сквозь которые иногда проходило сразу по несколько линий, причудливо переплетавшихся в нераспутываемые узлы. Красивое зрелище.
— Слушай, Гендальф, я ведь точно помню, как засыпал в машине, а следовательно, ты мне снишься. — начал логическую цепочку я.
— А раз мне снишься — значит ты мой глюк! — радостно закончил ее мой внутренний голос. — За бороду его хватай, вдруг — ненастоящая! А на самом деле он — вражеский шпион!
Я захихикал, маленькими шагами подбираясь поближе. И правда. Слишком она чистая да опрятная. Врешь, не возьмешь! Меня не обдурить!
Хрясь! Хрясь, хрясь.
— Ай, больно! — отшатнувшись, я потер лоб. Тяжелый посох, ничего не скажешь. А главное — как быстро он им стучит. — А борода у тебя все-таки фальшивая.
Хрясь, хрясь, хрясь.
— Ай, ладно, больше не буду! — отскочив, я принялся растирать лоб левой рукой, выставив правую в защитном жесте. — Спасу я ваш мир. А сверкающие доспехи и меч-кладенец дадите?
На этот раз хрясь не вышло — я был настороже и стоял поодаль.
Мученически вздохнув, старик сел на появившееся из воздуха кресло, жестом приглашая меня присоединиться. Недолго думая, я плюхнулся на пол, по-турецки сложив ноги, и приготовился слушать. Вздохнув еще раз, незнакомец постучал пальцем себя по голове, явно намекая на мои умственные способности, и указал мне за спину.
Обернувшись, я увидел точно такое же кресло. Ах, ну да, это же сон.
— И почему боги указали именно на такую бестолочь? — с вселенской скорбью произнес старик, глядя на меня.
— А я лошадей не люблю.
— ?!
— Любой уважающий себя "попаданец" в другие миры просто обязан уметь ездить на лошадях. Он или с детства прирожденный ездок, тренировавшийся на Земле, или в том мире, куда он попал, учится за пару дней. А я вот ни тот, ни другой. И вообще, лошадей не люблю. Даже в виде шашлыка. Так что я уникален. За это именно меня выбрали. Изобрету велосипед, буду технический прогресс поднимать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});