Читать интересную книгу Серебряный адмирал - Владимир Шигин

Вопреки всем клятвам сдержать свое слово относительно расправы над бежавшими с поля боя голландскому командующему не удалось. У части струсивших капитанов оказались весьма влиятельные покровители, и их так и не посмели тронуть. Затем пришлось заодно отпустить и других, у которых влиятельных покровителей не было. Судебное разбирательство затянулось, и на обвинения стали выдвигаться контробвинения. Все обвиняемые капитаны, объединясь, ополчились на Витта. В ход пошли светские связи и тайные пружины, о которых бедный Витт и не подозревал. Излишне горячий и эмоциональный, командующий оказался один против всех и, в конце концов, начисто проиграл затеянный процесс.

Но решение суда станет известно несколько позже, а пока голландский флот под командой Витта еще держал курс к своим берегам. Англичане попытались было догнать уходящих, но найти голландцев не смогли, а потому, в свою очередь, повернули к своим берегам. Так завершилось сражение при Ньюпорте. И хотя успех был на этот раз на стороне англичан, голландский флот нисколько не утратил своей боеспособности и по-прежнему был готов в самое ближайшее время снова поспорить за первенство на океанах.

На входе в гавань Витт велел вывесить на реях своего флагмана веревочные петли, демонстрируя тем самым свою решимость разделаться с трусами.

По возвращении флота в Голландию Рюйтер сразу же уехал домой и вновь публично объявил, что твердо решил отныне остаток своей жизни провести в кругу семьи и не ходить больше в море.

— Почему ты хочешь оставить меня, Михаил? — спросил его расстроенный новостью де Витт перед отъездом. — Ты покидаешь меня в самый тяжелый момент, когда я предан всеми!

— Я, так же, как и ты, устал от клеветы и напраслин завистников! — зло ответил Рюйтер. — Пусть кого-нибудь из них назначат на мое место, пора и им показать себя в деле! Мне надоело оправдываться и утираться от плевков!

Обеспокоенные решением Рюйтера, депутаты штатов немедленно отправились к нему во Флессинген и не без труда, но все же уговорили контр-адмирала остаться при флоте хотя бы еще на одну кампанию. Тем временем Витт начисто проиграл судебный процесс против своих капитанов и, превратившись из обвинителя в обвиняемого, сам был смещен с поста командующего. Пытавшегося было поддержать старшего товарища Рюйтера никто толком не стал и слушать. Для аристократов-капитанов он был по-прежнему «белой вороной», представителем презираемой и не замечаемой черни, каким-то невероятным образом, волею случая пролезшего наверх. Разумеется, Рюйтер был необходим всем как специалист-моряк, с ним в этом отношении считались и его ценили, но права голоса на дворянских судебных ристалищах он по-прежнему не имел никакого. Рюйтеру просто показали его место. Обиженный контр-адмирал вновь покинул столицу.

— Да, я сын торговца пивом и сам бывший прядильщик и юнга! — в сердцах говорил он, вернувшись домой, жене. — Но разве я меньше, чем эти бездельники-дворяне, люблю свою родину, разве я меньше сделал для ее благоденствия! Разве у меня не такая кровь и не такое сердце! Почему же меня, заслуженного моряка, может оскорбить любой мальчишка-аристократ?

— Успокойся, милый! — гладила его по голове жена. — Я тебя люблю и не дворянином.

Одновременно с отставкой Витта был возвращен на флот незаслуженно обиженный ранее Мартин Тромп. Он вновь был объявлен главнокомандующим всеми морскими силами республики. При этом Тромпу были даны самые широкие полномочия.

Первое, что сделал Тромп, вступив в должность, — это назначил Рюйтера своим первым заместителем. Такое резкое возвышение сразу же вызвало самое яростное недовольство и сопротивление противников Рюйтера.

— Без чина и рода, мужлан мужланом, кур в каюте разводит, да еще в адмиралы лезет! Не станем такому подчиняться! Пора выскочку на место поставить!

Капитаны-оппозиционеры не только вслух поносили Рюйтера. Один из них даже вызвал его на дуэль. Вызов контр-адмирал воспринял спокойно. Пришедшему к нему секунданту он сказал:

— Это у вас, дворян, дуэли на уме, а мне, прядильщику, на них наплевать. Если кто на мозоль наступит, то я такого сразу кулаком в рожу, чтоб неповадно было!

Тромп, которого ходоки-капитаны стали призывать к дворянской солидарности, ответил так:

— Я с огромной радостью назначил бы на эту должность любого из вас, если бы, кроме своей дворянской спеси, вы умели делать хоть толику того, что умеет Рюйтер. Он у меня один, и покуда я стою во главе флота, я его никому не отдам!

Об очередных страстях вокруг Рюйтера вскоре прознали в Амстердаме. Начальникам Зеландского адмиралтейства было велено разобраться с хулителями и охранять контр-адмирала во всех его правах. Самому же Рюйтеру была прислана грамота с подтверждением всех его полномочий. Грамоту контр-адмирал приколотил гвоздем у себя в каюте и собрал всех недовольных.

— Отныне кто против меня выступит, я его за шиворот и носом в грамоту, чтобы понималось лучше!

Когда же приехавшие депутаты штатов попросили адмирала указать им на его противников, которых надо убрать с кораблей, Рюйтер лишь замахал руками:

— Вся размолвка позади! Мир восстановлен, и я никого убирать от себя не намерен!

Слова Рюйтера быстро стали широко известны и во многом свели на нет все недавние недоразумения.

— Вот так бы сразу делом заниматься, а то сколько времени в игрушки играем! — подвел итог всему Тромп. — Пора за работу!

В это время в Англии, ввиду позднего времени года и на основании одержанной победы, наивно предполагали, что военные действия более не возобновятся. Война в народе и войске была непопулярна, расходы на флот оказались значительнее, чем ожидали. Англичане считали господство на море за собой обеспеченным, думая, что Нидерланды вот-вот запросят мира. Но Голландия ни о каком мире и не помышляла, а наоборот — была полна решимости взять реванш за первые неудачи.

Время тоже не ждало. Огромный голландский торговый флот, загруженный товаром, бесполезно стоял в портах, ожидая формирования конвоя и проводки в океан. Кошельки купцов стремительно худели. С такой же быстротой поднимались и цены на продукты. В городах зрело недовольство. Не привыкшие к лишениям голландцы требовали от правительства самых решительных мер.

Глава четвертая

Дуврское сражение

В первых числах декабря 1652 года голландский флот был наконец готов к очередной кампании и покинул свои порты. Теперь он насчитывал семьдесят два больших корабля, еще больше мелких судов и несколько готовых к употреблению брандеров. Однако большинство больших кораблей были лишь наскоро вооруженными торговыми судами, и боевая ценность их была не слишком велика. Часть судов вообще купили в самый последний момент у датского короля. Пушки на них были столь старые, что заряжались не с помощью картузов, а по старинке — ссыпанием пороха шуфлой. Но выбирать не приходилось, и Тромп вывел в море все, что у него было под рукой.

Голландскому главнокомандующему предстояло отконвоировать огромный — в триста судов — торговый конвой до мыса Лизард. Но едва двинулись вперед, на горизонте сразу же был усмотрен английский флот. Адмирал Блэйк даром времени не терял. Он также спешил навстречу голландцам, имея всего четыре десятка кораблей. Позднее этот поступок английские историки назовут «опрометчивостью на грани безумства». Дело в том, что Блэйк попросту не ожидал, что голландцы после понесенного поражения сумеют так быстро восстановить свой флот. Именно поэтому его флот не был сосредоточен в одном месте, а наоборот — разбросан. Два десятка кораблей были отправлены в Ньюкастель для конвоирования угольщиков, дюжина стояла в Плимуте, еще дюжина, не торопясь, чинилась в Чатаме. Поняв свою ошибку при первом известии о выходе в море голландцев, Блэйк теперь хотел сам все исправить, но было уже поздно.

10 декабря противники сошлись у самого берега между селеньями Дувром и Фостоком. Так началось сражение, в котором Тромп и Рюйтер стремились любой ценой расквитаться за свой прошлый досадный промах.

Голландцы с самых первых минут схватки оказались на ветре, и Тромп, не раздумывая долго, устремился в атаку, благо меньшинство англичан было для него более чем очевидно. Англичане тоже прибавили парусов. И те, и другие были настроены решительно, и сражение с первых же залпов приняло самый ожесточенный характер. Первыми сошлись авангарды и арьергарды, причем у англичан случайно здесь оказалось кораблей больше, чем у голландцев. А потому соответствующим голландским командующим Рюйтеру и Эвертсону пришлось несладко, пока они не дождались подхода основных сил Тромпа. Однако положение англичан было многим хуже: теснимые превосходящим противником, они вскоре оказались прижатыми к скалистому берегу. Свободы для маневра у них почти не оставалось.