– Не дождешься, – я задрала подбородок.
Но Томаса это не впечатлило. Он только криво усмехнулся, перешагнул через валяющегося в ногах мужика, который исполнял роль тарана, и спокойно пошел на выход.
Выбирать между относительно знакомым мужем и незнакомыми похитителями я не стала и резво бросилась догонять.
Боевой ведьмак – это диагноз. Утверждение отлично подтверждает частично обрушенная стена дома. Дверь для слабаков. Мы сами сделаем ее там, где хотим. Архитекторы от бога.
Пока я в легком шоке осматривала завал и мужскую руку, торчащую из-под него, Томас преувеличенно аккуратно распахнул входную дверь и приглашающе махнул мне. Спорить с мужем, способным проломить стену, в данный момент совершенно не хотелось.
На улице стояла вызывающе хорошая погода, никак не подходящая злому настроению в нашей небольшой, но дружной семье.
– Пешком пойдем, – бросил Томас и, не дожидаясь моего согласия, быстрым шагом пошел строго вперед.
Я тихо хихикнула, представив, что случиться со столбом, если он рискнет появиться на его пути, и, прикинув свои возможности на этом длительном забеге, броском догнала мужа. Тот помеху, повисшую на локте, заметил не сразу, но скорость все же сбавил.
Сегодня, к моей тихой радости, Томас был одет в рубашку и мешковатые штаны. Правда, кожаная жилетка портила вид, ведь из-за нее мне так хотелось скосить глаза вниз. Как-то уж очень подробно у меня отпечатался в голове образ не совсем одетого мужчины.
– Далеко пойдем? – на всякий случай уточнила я. Как-то недальновидно не подготовилась ни к похищению, ни к забегу. Да и туфли, откровенно говоря, было жалко. – До остановки омнибуса?
Не стоило спрашивать с такой надеждой в голосе, потому что муж плотоядно усмехнулся и бросил:
– Учитывая, сколько я зелья берсерка выпил, то лучше нам до дома прогуляться. Если только не хочешь, чтобы я свернул тебе шею. Руки аж зудят.
– Потому что нечего ими всяких немытых типов трогать, – проворчала я. – А давай я поеду на омнибусе, а ты подышишь свежим воздухом?
В этот момент мы проходили мимо дороги, где стояла запряженная в открытую повозку лошадь, которая не придумала ничего лучше, чем добавить ароматов, навалив кучу.
Лысый скосил на меня глаза:
– Нет уж. Насладимся прогулкой, как и полагается семейной паре, вместе. Не хватало еще, чтобы тебя снова умыкнули. Ты это… в следующий раз не пугайся, будь добра. Иначе, меня начинает тянуть на неприличные вещи, нежеланную жену спасать, к примеру. Хотя после нашей брачной ночи, я бы пожелал терпения и побольше успокоительного рискнувшим тебя похитить. Ну и цветочки потом им на могилку бы принес. Как-никак, товарищи по несчастью.
– Кхм, – окончательно смутилась я от обилия комплиментов. – Наверное, мне надо извиниться?
– За что? – наигранно округлил глаза Томас. Даже его лысина насмешливо блеснула на солнце. Я представила, как мы смотримся со стороны: я в строгой одежде для работы и небритый боевой ведьмак, у которого над головой практически горит надпись «не влезай – убьет». Будем надеяться на крепкие нервы прохожих. – За то, что ваш небольшой шабаш чуть не оставил нас без дома? Или за то, что вы влезли в схрон зелий и половину побили? Или за то, что кто-то стащил у меня дымовую бомбу? И, судя по ее осколкам в схроне, вы решили бутылочки на очки повыбивать. Или за то, что потом еще и надышались адской смесью? Да ты с подружками и так, похоже, не особо адекватные, а тут вообще… Или за то, что, придя домой, я увидел плачущего соседа, ползущего прочь с милым бантиком на голове? До сих пор загадка, как вы его прикрепили. У него волос-то почти нет. Или за то, что, пока пребывал в легкой степени шока от разнузданного веселья в своем доме, коварно получил поленом по голове? Исключительно случайно, как после уверяла твоя подруга, ударившая меня со всего размаху. Естественно, оно само прилетело в дом от бани. Сезонная миграция у них. Или за то, что вы снова влезли в мои вещи и нашли пропитанную веревку? А еще когда тащили меня в чулан, ощупать умудрились со всех сторон. Кто из вас, паршивок, поставил мне синяк на попе? Как теперь с мужиками в одной раздевалке менять одежду? А? И, конечно же, чулки были вишенкой на торте. На твое счастье, слышал, как ты причитала, что они новые. Иначе прибил бы с особой жестокостью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ну-у, – протянула я, прикидывая статьи закона, которые точно не стоит озвучивать и выбрала наименее болезненный вариант, – домашнее насилие? Выговор и исправительные работы. Хотя… состояние аффекта, в результате нарушения техники безопасности… Стоп. Ты неправильно хранил инвентарь. Мы тут не при чем…
Томас резко остановился. Я по инерции сделала вперед два шага. Но моя рука все еще была прижата к его телу локтем, поэтому меня развернуло и впечатало во вздымающуюся грудь боевого ведьмака.
Муж наклонился к моему лицу и, прошив напряженным взглядом синих глаз, прошептал:
– По-моему, это впервые, когда я испытываю сильное желание женщину… разорвать. У тебя магическое похмелье. Старайся поменьше рот открывать, если хочешь дойти до дома на своих ногах.
– А можно на чужих? – нахмурилась я. – Или ты меня на руках понесешь?
Еще никогда мне столь жарко и сладко не шептали прямо в губы обещания расправы, красочно их описывая.
– В общем так, – устало выдохнул ведьмак, снова таща меня на прицепе по улице, – ты мне не создаешь дополнительных проблем, я тебе помогаю продержаться этот год. Иначе сам прибью, невзирая на контракт.
– Ух ты, – обрадовалась я, – а с чего такая честь?
На меня бросили недовольный взгляд:
– Ты хоть и не ведьма, но и не рохля. По сравнению с предыдущими. Тебя испугать сложно. И я прикинул, что лучше уж с тобой один год продержаться и освободиться от статуса мужа, чем терпеть очередную истеричку из вашего рода.
– Погоди-ка, – я чуть не взвизгнула от неожиданности, – так наш брак не навсегда?
– К моей огромной радости – нет. У нас прописано в договоре условие, что я освобождаюсь, только когда следующая ведьма вступит в наследство. Кстати, ты зря перевернула мою комнату. Документы я храню в банке. Элементарная безопасность при моей работе.
Я с деловым видом покивала. Восстанавливать документы – это всегда морока, много нервов и бесконечные очереди.
– А как ты вообще согласился на контракт?
– Долг за отца отдаю, – нехотя начал рассказывать Томас. – В свое время его жизнь спасла Лив Холайн. Он тогда служил в регулярной армии на границе. Их отряд нарвался на безбашенных кочевников. Отец один выжил, но истекал кровью. А до лекарей еще добраться нужно было. По счастливой случайности ведьма возвращалась от подруги, которая состояла при гарнизоне. Она-то и кое-как подлатала отца и дотащила его до своих. Тогда он и дал ей слово вернуть долг жизни. Но выплачивать по нему приходится мне, поскольку родители пять лет как умерли. Я должен помочь новой ведьме выжить. Поэтому, когда тебе грозит опасность, меня туда тянет как магнитом. Татуировка не дает увернуться от обязанностей. А жаль. Так хочется отвернуться в подходящий момент.
– Да-да, – рефлекторно поддержала я. – Меня часто любят. И не любят еще чаще. Значит связь. Хм. А что с наследством? Ну, тем, ради которого меня выдернули на эту чудную беседу.
Томас так брезгливо поморщился, что я заподозрила ношеные, но дорогие портянки какого-нибудь великого деятеля. И, можно сказать, почти угадала.
– Потому что человеческая глупость гораздо сильнее разума. Ты в курсе, откуда у Лив Холайн земля в таком престижном месте? У обычной-то ведьмы. – Я кивнула, припоминая о даре бывшего главы Магической Гильдии. – Айнар Лангеланн дружил с Лив на протяжение лет пятидесяти, если не больше. И, учитывая, что ни один из них так за всю жизнь и не вступил в брак – приписывали роман. Перед смертью Лангеланн, бывший артефактником, работал над усовершенствованным переговорником. По задумке, он должен был быть не больше длины ладони. Такой можно таскать с собой. Но после смерти никаких записей обнаружено не было. И где эти умники решили поискать? Конечно, у близкой подруги, которой до этого Лангеланн подарил землю. Только мне сама Лив Холайн говорила, что никакие бумаги она в глаза не видела. Ни разу. И вообще… сильно сомневалась в наличие их в действительности. Таким образом, от тебя хотят получить то, чего нет.