Умывшись и расчесавшись, я задумалась. Вчера, под наплывом чувства благодарности, я решила испечь свадебный торт, совершенно не думая о трудностях, которые меня ожидают. Но в целом это было возможно.
Я уже примерно знала, что буду делать — пробный небольшой тортик. Для кондитера это вообще была обычная практика, а тем более на незнакомой кухне. Даже просто молоко или мука от двух разных производителей давали совершенно разный, непредсказуемый результат. А у меня вообще тяжелый случай.
Занавес зашевелился и в спальню проскользнула Гвендолин.
— Ну что, ты отдохнула, выспалась? — она улыбалась так же доброжелательно, как и вчера. Как же я была ей благодарна! Такая юная девушка, состоятельная, балованная — и столько душевности и человечности.
— Спасибо, Гвен, доброе утро! Я с того момента, как проснулась, в думах о твоём свадебном торте.
Гвендолин счастливо закружилась, а потом порхнула ко мне и порывисто обняла.
— Я знала, знала, что моя свадьба будет необыкновенной, а ты сделаешь её совершенно чудесной!
Я смутилась. Уж конечно, я постараюсь.
— А теперь пойдём! — девушка взяла меня под руку и повела к выходу.
— Куда пойдём? — cразу не сообразила я.
— Как куда? Я же обещала всё тебе показать. Все наши владения, конечно, не получится, но окрестности и деревню обойдём.
— Втроём пойдём, с Нией? — уточнила я, — или еще кто-то с нами?
— Мы пойдём вдвоём с тобой, Нию сейчас не разбудит даже гром! Она ужасная засоня. Может, потом догонит нас, когда проснётся.
Мы миновали уже лабиринт коридоров и вышли к главному залу. Там сновали несколько слуг под руководством Эйры. Что-то натирали, полировали — наводили блеск.
— Доброе утро, — заулыбалась нам женщина. — Ранёхонько вы встали, птички.
— Мы хотим устроить большую прогулку, Эйра, — торопясь заговорила Гвен. — Собери нам с собой что-нибудь поесть. Хлеба, сыра, ну не важно чего. Может, мы проголодаемся.
— Конечно, конечно, сейчас, — Эйра торопливо прошла в сторону кухни. Двое слуг чистили камины, чтобы вновь развести в них огонь.
— Гвен, а почему у вас здесь всё время горит огонь в очагах? Сейчас ведь не холодно.
— Разводят огонь там, где отец чаще всего бывает — этот зал, его покои. Он любит, когда очень жарко, говорит тогда старые раны болят меньше, — спокойно ответила мне девушка.
— Вот, рыбоньки, всё вам собрала. И свежий хлеб — еще горячий, и сыр, и вяленое мясо, фрукты. Может, с вами пойдёт кто-нибудь, чтобы самим не нести? — Эйра нерешительно взвесила корзинку в руке.
Гвендолин только рукой махнула.
— Не нужен нам никто, если устанем — отдохнем! — она подхватила корзинку и кивнула мне — мы пошли к выходу.
Некоторое время мы обходили замок, а когда вышли на другую сторону — я поразилась, тому, что открывалось до самого горизонта. Во-первых, здесь замок окружал ров, наполненный чистой водой, из которой тут и там торчали желтые головки кувшинок.
— А почему рва нет с той стороны? — спросила я.
— Он был, но его потом засыпали за ненадобностью. Смотри вон туда, — Гвендолин показала рукой, — это всё земли отца и еще дальше.
Мы спустились к деревне. Она начиналась сразу за стенами замка.
— А вон там пашни. Видишь, как будто полосками? У каждого семейства своя полоса.
Я кивнула.
— Знаю, наделы.
Гвен захихикала.
— Ну вдруг, ты и это забыла, так что буду рассказывать всё.
Я была только за.
— Рассказывай, конечно.
— Крестьяне живут и работают на земле отца и платят ему. Продуктами и деньгами. У сэра Дилвина очень похоже всё устроено, поэтому я всё тут знаю, специально просила отца обучать меня, чтобы не прослыть неумёхой-хозяйкой. Я хочу быть хорошей женой своему мужу, — Гвен горделиво вскинула голову.
Я смотрела по сторонам, слушая её.
— А вон там чуть подальше мельница, — продолжала юная наследница.
Отсюда мельница выглядела игрушкой. Крестьянские дома были сложены из брёвен и жердей, некоторые из камня. А покрыты были соломой и камышом.
— Отец очень хороший хозяин, у нас не бывает бунтов. Не было, сколько себя помню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дойдя до небольшого перелеска, мы, не сговариваясь, присели отдохнуть в тени деревьев. У меня горело лицо — я не привыкла столько ходить, да еще и по жаре. Лоб был мокрым.
Гвендолин с сочувствием посмотрела на меня.
— Я тебя умотала, да? Там чуть подальше ручей, пошли освежимся, искупаться тоже можно.
Она поднялась и глянула в сторону деревни. По дороге двигалась маленькая точка, приближаясь к нам.
Гвен хитро прищурилась.
— Кажется, я знаю, кто понесёт обратно пустую корзинку.
Я присмотрелась — к нам бежала Ния.
— Ну значит, сейчас дождёмся её и пойдём купаться, — объявила Гвен, — потом поедим и домой!
Когда мы окунулись в прохладный ручей — у меня дух перехватило от удовольствия. Девочки сразу стали резвиться и брызгаться, а я легла на спину, где помельче, вода там пузырилась, как в джакузи. Просто восхитительно!
На берегу затрещали кусты, я с тревогой поднялась и стала смотреть туда, погрузившись по шею — чтобы не идти обратно в мокрой одежде, мы разделись полностью, и, понятное дело, сейчас испугалась. Мне вспомнилась банда Сайориса и стало совсем не по себе.
— Гвен, давай закругляться! — крикнула я ослабевшим голосом.
Однако девочки никакого беспокойства не испытывали, а может быть не слышали шума в кустах.
— Замёрзла? Ну тогда выходим!
Я с трудом натянула на мокрое тело одежду. Постепенно успокоившись, я тем не менее, всё время, пока мы ели, болтая в основном о предстоящей свадьбе, поглядывала по сторонам. Когда Гвен объявила, что мы возвращаемся, я с облегчением поднялась.
Когда мы вернулись в замок, до обеда оставалось приблизительно еще два часа и я решила, что нужно идти на кухню и заняться делом, попросив при этом Гвен, чтобы она отпустила меня одну — мне нужно было сосредоточится.
— Как скажешь, Шарлотта, — легко сказала девушка, — я вот после прогулки и купания, с удовольствием бы вздремнула, что я и сделаю, раз не нужна тебе!
“Да я бы тоже лучше вздремнула, детка” — подумала я и отправилась через страшноватый тоннель.
Пекарь, издевательски усмехаясь, указал мне, где находятся продукты, которые были мне необходимы — мука, масло, молоко, яйца. Я выбрала самый тёмный и пахучий мёд из нескольких видов.
Оглядев сковороды, самая устрашающая из которых была чуть поменьше меня, я ткнула пальцем в одну из них, сантиметров тридцать диаметром, может чуть больше.
Нашла подходящего размера миску и, затянув свою копну волос в тугой узел, приступила.
Несмотря на то, что близился обед, обитатели кухни, похоже решили, что такие цирковые гастроли пропускать нельзя. Они все уселись на мешки с мукой и, отпуская шуточки, наблюдали за мной.
Растопив в глубокой кастрюле сливочное масло, я добавила туда мёд и стопку крепкого алкоголя, которым предварительно разжилась у Гвен. Он пах анисом. Не так уж и плохо. Хорошо перемешав массу, я дала ей запениться и сразу отставила в сторону, чтобы остывала.
Мельком глянув на поваров и поварят, я заметила, что они наблюдают за мной уже без насмешек, а удивленно и внимательно. То-то ребята, смотрим дальше.
В отдельной миске взбив яйца, над чем я немало помучилась, так как венчиков в быту еще не существовало, соединила медовую и яичную массу и вымешала с просеянной мукой. Тесто получилось, практически как блинное, идеально.
Когда я выпекала свои тонкие коржи один за другим еле удерживая в руках массивную сковородку, поварята обступили меня уже не стесняясь, вытягивая шеи по-гусиному. Они явно были под впечатлением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Горка коржей на блюде росла. Когда я насчитала их уже штук двадцать, я поняла, как у меня ломят предплечья от тяжести и болят руки от близости открытого огня. Однако, вида я не подавала.
Подготовив продукты для заварного крема, я довольно быстро справилась с ним — это оказалось не так сложно, как орудовать сковородой, похожей на лопату. Я представила, как я буду это делать, чтобы торт в итоге получился двух или трех-ярусным, да еще и, скажем, метрового диаметра. Вернее, захотела представить и не смогла.