Взяв трубку, она сразу же, даже не узнав, кто звонит, сказала, что Лены нет дома, а потом вдруг непечатно послала абонента на том конце провода в нехорошее место и потребовала от него, чтобы он всех их оставил в покое. После такого разговора ужин у нас пошел вяло, а лицо у сидящей напротив девицы приняло печальное выражение. Спрашивать ничего я у нее не стал, поскольку меня беспокоили другие мысли.
После ужина я принял освежающий душ и вошел в комнату. Ольга уже застелила разобранный диван, и я поинтересовался, где мне предстоит сегодня спать. Она, загадочно посмотрев на меня и кивнув на диван, сказала, что меня ждет сюрприз. Про себя я подумал, что сюрпризами уже сыт по горло, но ничего не сказал, тем более, что она уже исчезла из комнаты.
С наслаждением уложив в свежезастланную постель свои помытые мослы, я попытался еще почитать перед сном найденную в комнате газету, но никак не мог сосредоточиться, поскольку мозг сверлила назойливая мысль, что за сюрприз приготовила мне плескавшаяся в ванной личность.
Догадавшись, что в награду за спасение от уличных хулиганов она решила предоставить мне диван, а сама готова спать на кухне на разостланных на полу газетках, я малость успокоился и хотел уже погасить свет и уснуть, как в комнату вошла незнакомка. Это и в самом деле был сюрприз…
4
Такого со мной еще не случалось. Бывало, конечно, что люди меня за что-то упрекали или даже обвиняли. И кое в чем я с ними согласен — а кто без греха? Но вот такого, чтобы мне поставили в вину мое хорошее воспитание, еще не было.
Напротив меня за кухонным столом сидела незнакомка, пила кофий и недовольным голосом выговаривала мне свои претензии, обвиняя в том, что я «специально проспал все на свете».
Я говорю «незнакомка», потому что Ольга с коротко остриженными, черными как смоль волосами была просто неузнаваема. Я ей доказывал, что, как хорошо воспитанный человек, не привык лазить по чужим квартирам, брать чужие вещи и заводить чужие будильники. Я ей напомнил, что вчера, когда она появилась передо мной в новом обличье, мне было совсем не до будильника, а уж когда она оказалась со мной в одной постели, о будильнике я думал меньше всего. А уж когда… Впрочем, скажу коротко — мы проспали. И вот теперь Ольга совершенно необоснованно обвиняла меня в том, что по моей милости мы не успели съездить в одно место и семья потеряет то, что принадлежит ей по праву.
А потом пришла Лена и присоединилась к нам. В смысле, к нашему завтраку. А потом мы ее оставили и поехали к Ольге. И хотя на мне уже не было наручников и разбитая скула не так сильно бросалась в глаза, как вчера, я не настаивал на том, что мне нужно домой. Сначала я этому и сам удивлялся, но потом понял, что, как и всякий порядочный человек, чувствую на себе ответственность за судьбу девушки, которую отбил у бандитов. Я должен был проводить ее домой. И проводил.
Когда мы поднялись к Ольге на тринадцатый этаж, вот тут-то нас и ждал сюрприз. Хотя, если быть точным, сюрприз нас не дождался, зато вся квартира была разгромлена. Я-то сначала решил было, что у девушки, живущей в этой квартире, просто такая привычка — выбрасывать содержимое шкафов на пол и переворачивать все, что можно перевернуть, но, увидев ее опечаленное личико с огромными глазами, полными слез, понял, что шутки неуместны. Ольга прижалась ко мне и тихо прошептала:
— Что им всем от меня нужно?
Я как мог успокоил девушку и не стал у нее допытываться, кому это «всем»?
Нехотя мы приступили к уборке квартиры.
А затем зазвонил телефон, и из Ольгиного разговора я понял, что бабушка просит ее срочно приехать.
Ольга положила трубку, сообщила, что у бабули плохо с сердцем, и попросила поехать с ней. Я же предпочел остаться и завершить уборку. Ольга, в общем-то, особенно и не настаивала, понимая, видимо, что я не кардиохирург, а может, и по какой другой причине. Но, как бы то ни было, я проводил ее до машины и вернулся в квартиру. По дороге я понял, насколько широкая натура у этой девушки: она и сама запросто ходит по чужим квартирам без разрешения, и в свою квартиру пускает всех подряд. Впрочем, хотелось бы надеяться, что меня она чужим не считала.
Минут через пятнадцать, как раз в тот момент, когда я призадумался, не попить ли чайку, в дверь позвонили. В моей голове пронесся вихрь мыслей, но думать было некогда, и я открыл дверь. На пороге стояла Ольга, снова в парике.
И только я начал:
— Ты что, опять… — как понял, что снова ошибся — это не Ольга, а ее сестра.
Как быстро складывается наше мнение о незнакомом человеке? С первой секунды? Минуты? А если заочно вы человека уже немного знаете? То, что я слышал о Светлане, к знакомству не располагало. Я имею в виду ее предстоящее замужество, да еще замужество с иностранцем. Я вообще считаю, что отток красивых женщин за границу — трагедия для страны большая, чем отток мозгов в черепах некрасивых женщин. Впрочем, на мой взгляд, умные не уезжают, у них хватает ума и на родине с комфортом устроиться. Но я не о том. Просто я не имел ни малейшего желания знакомиться с сестрой Ольги. А после того, как эта девица посмотрела на меня… Отчужденно, с долей раздражения, высокомерия и холодности. Так, словно я влез без очереди и увел у нее из-под носа последнего синего цыпленка и теперь ей нечем накормить дома голодных детей. Темные глаза Светланы смотрели так холодно, будто собирались заморозить меня и превратить в ледяную статую, чтобы спустя мгновение разбить ее на множество мелких осколков. Вот такое впечатление сложилось у меня в первые секунды нашей встречи. А потом… Потом произошло чудо.
— А Ольги нет? — спросила она.
А может, она и не так спросила. Я не слышал ее слов. Только голос, и лишь каким-то чудом понял смысл вопроса.
Ее голос. Голос, который преследовал меня всю жизнь. Голос, которого я никогда не слышал, но подсознательно знал о его существовании. Кто говорил, что нельзя влюбиться в человека по голосу? Я не утверждаю, что влюбился, нет. Просто я был потрясен.
Ее голос невозможно описать. Его нужно слышать. И он свел меня с ума. Я готов был простить ей и замораживающий взгляд, и бегство за границу, и все ее недостатки, грехи, пороки, страсти. Я готов был простить все на свете, все, кроме замужества. Впрочем, в тот момент я об этом не думал. Просто вслушивался в ее голос с чуть уловимой хрипотцой. И это чуть делало его неповторимым. Это даже не хрипотца, а какая-то бархатность, что ли. И этот удивительный тембр сводил, наверное, с ума всех мужчин, слышавших ее. В нем чудился какой-то уют, вечерний интим при свечах, красное вино и еще черт-те что. И контрастом к этому голосу — обжигающий морозом взгляд темно-синих глаз. В общем, я испытал непередаваемые ощущения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});