Рауль склонил свою гордую голову:
– Ты, может, и не идеальный выбор в качестве матери моего ребенка, но факт остается фактом: ты – мать, кроме того, ты любишь Люси так же сильно, как я. Мы оба хотим быть с ней, а за тобой нужно ухаживать. Переезд ко мне домой – разумный выход из сложившейся ситуации.
«Не идеальный выбор в качестве матери моего ребенка…» Эти слова сильно задели Сирену. Она знала, что выглядит ужасно. Волосы в кошмарном состоянии, на лице ни грамма косметики. Ее фигура будет бесформенной до тех пор, пока она не встанет на беговую дорожку.
«Встречается ли Рауль с кем-нибудь?» – неожиданно подумала Сирена. Она была в курсе его романов, когда работала на него. Как ни странно, после того, как она была уволена и более не владела этой информацией, ей стало хуже. Как она почувствует себя, если выяснится, что Рауль встречается с какой-нибудь красавицей, пока она живет под его крышей?
Сирена отвела глаза, ощутив неожиданную боль, представив его в постели с другой женщиной.
– Мы даже не нравимся друг другу, – пробормотала она. – Наша жизнь в твоем доме будет полной катастрофой.
– Придется нам как-нибудь справиться с этим ради Люси, верно?
– Я не хочу быть зависимой от тебя, – с усилием произнесла Сирена.
С другой стороны, мелькнуло у нее в голове, так она сможет немного отдыхать. Ведь уход за ребенком двадцать четыре часа в сутки – непростое испытание для здорового человека, а для нее, едва поднявшейся с кровати, тем более. Если она будет жить у Рауля, она тем не менее сможет сохранить квартиру. Перспектива утраты дома была серьезной проблемой.
Рауль скрестил руки на груди, пытаясь найти аргумент, который позволил бы ему одержать верх в этом споре. Не то чтобы он был в восторге от того, что Сирена поселится в его доме, отнюдь нет. Но ему было важно благополучие дочери.
– Так как Люси – моя дочь, а ты ее мать, твое здоровье для меня так же важно, – наконец привел он веский довод.
Сирена понимала, что он рассуждает разумно, но не могла с этим смириться. Рауль говорил сухим, деловым тоном, что исключало всякие чувства с его стороны. Он привел этот довод исключительно с точки зрения здравого смысла.
Но ведь это хорошо, что он не испытывает к ней никаких чувств. Чувства все осложняют. К тому же, если она согласится жить в его доме, это поможет ей объясниться с ним и, возможно, заслужить его прощение.
Утрата доверия со стороны Рауля убивала Сирену, хотя прошло уже несколько месяцев после слушания дела в суде. Ей отчаянно хотелось, чтобы он перестал ее ненавидеть. Она надеялась, что, узнав о мотивах, толкнувших ее на неблаговидный поступок, он поймет все, и его мнение о ней изменится в лучшую сторону.
Но сейчас ему нужна только возможность видеть дочь. Рауль был абсолютно уверен, что все будет так, как он захочет, и это раздражало Сирену.
– Я тебе когда-нибудь говорила, каким невыносимым ты становишься, когда думаешь, что за тобой останется последнее слово? – поинтересовалась она, пытаясь найти причины для отказа.
Рауль пожал плечами:
– Доктора в любом случае не выпишут тебя, пока за тобой некому присматривать. Я готов предложить свою помощь.
– Что ты говоришь? – изумилась молодая женщина. – А не ты ли пытался засадить меня в тюрьму? – не удержалась она от сарказма.
Рауль напрягся:
– Осторожнее, Сирена. Я прощаю тебе этот выпад только потому, что ты еще не до конца выздоровела. Как только к тебе вернутся силы, я не буду таким добреньким. Я ничего не забыл.
Грудь Сирены словно обручем сдавило. Впрочем, у него есть все права сердиться на нее. Да, все так, но отправить ее в тюрьму после двух лет, в течение которых она служила ему верой и правдой, – это слишком. Тем более после того, как она бездумно отдалась ему.
– Тебе известно, что в течение ближайших пяти недель мне запрещено заниматься сексом? – выпалила она. – Если ты думаешь, что у тебя под рукой будет доступное тело, то сильно заблуждаешься.
Рауль усмехнулся, и в эту секунду Сирена была готова расцарапать его самодовольную физиономию. В тот раз он просто хотел секса, а она оказалась рядом – так Рауль сказал ей позже. Сирена испытала несказанное унижение, ее гордость была растоптана.
Она выпрямилась и процедила:
– Твоя взяла. Я поживу у тебя, но только до тех пор, пока силы не вернутся ко мне. После этого я уеду вместе с Люси к себе.
– Поживем – увидим, – только и сказал Рауль.
Сад в Аскоте благоухал, но Сирена оставалась холодной к его красоте. Когда они въезжали в ворота, молодая женщина могла думать об одном: как она стояла здесь под дождем, моля Рауля поговорить с ней.
Не испытывая желания смотреть на Рауля, сидевшего рядом, Сирена осторожно положила руку на ребенка, лежащего между ними, и невольно улыбнулась своей дочери. Шофер остановился под портиком. Сирена потянулась к детскому креслицу, но Рауль поступил, как всегда, по-своему.
– Я возьму ее.
Он передал сумку с детскими вещами шоферу, тот распахнул дверцу, и Рауль вышел из машины с Люси на руках.
Сирена попыталась подняться самостоятельно и испытала скорее раздражение, чем благодарность, когда Рауль подошел, чтобы помочь ей встать. Она ухватилась за него дрожащей рукой. Мышцы ее ныли. Ей было тяжело даже просто стоять. В животе появилась боль.
Когда они поднимались по ступенькам, Рауль обхватил ее за талию, поддерживая своей сильной рукой.
Сирена запротестовала было, но все-таки приняла помощь. Голова ее опустилась на плечо Рауля – только на секунду, до того как его ровный голос вернул ее к реальности.
– Думаю, тебя все-таки не стоило выписывать из больницы. Ты еще слишком слаба.
– Я не хочу быть слабой, – возразила Сирена, отстраняясь, когда они перешагнули порог. Не чувствуя крепкого плеча Рауля, она, как ни странно, ощутила потерю.
– Даже в Перу я выдержала. Я поправлюсь. Я должна поправиться, – твердо сказала молодая женщина, опускаясь в холле на скамью, обтянутую бархатом, и сжимая ладонями закружившуюся голову.
– Разве ты болела в Перу? Неужели в тот раз, когда половина участников конференции свалилась с отравлением? Ведь ты была здорова.
– Ничего подобного, – ответила Сирена. – Но кому-то надо было взять на себя организацию. А ты был занят своими делами.
Рауль выпрямился, открыл рот, но она махнула рукой, призывая его помолчать:
– Это была моя работа. Я не жалуюсь. Я просто говорю, что чувствовала себя тогда ужасно, но то, что творится со мной сейчас, не идет ни в какое сравнение. Плохо, что я в таком состоянии.
– Тебе следовало сказать мне…
– Это была моя работа, – повторила Сирена, пожав плечами.
Она подняла глаза и увидела, что Рауль хмурится, а на щеке его подергивается мускул.