Читать интересную книгу Мертвые девушки - Хорхе Ибаргуэнгойтиа

Агент Гийомар несколько раз ездил в Сан-Педро-де-лас-Корьентес и говорил с Умберто Паредесом. Возможно, он даже побывал в доме на улице Лос-Бридонес. О чем они говорили, неизвестно. Возможно, агент прикидывался, что хочет продать урожай или купить наркотики. А может, не прикидывался и прямо сказал, кто он такой. Существует большая вероятность, что десять тысяч песо, которые Умберто снял с банковского счета первого декабря, перекочевали в карман агента Гийомара. Похоже, что в последующие несколько дней Умберто еще мог скрыться, но не воспользовался этой последней возможностью.

Свидетельница говорит, что, устав от его уговоров, согласилась поехать на пляж Эль-Фаральон, но с самого начала поставила условие: ехать не на машине, а на автобусе, однако, увидев, что автобусы набиты битком, передумала, и они поехали на машине; Умберто вел себя безукоризненно и не пытался ее обидеть. Профессиональный фотограф сделал снимок, который хранится до сих пор. День прошел отлично. Они вернулись в Сан-Педро-де-лас-Корьентес, но, когда он открыл дверцу, помогая ей выйти из машины, мимо шли двое ее братьев. Кончита говорит, что сначала испугалась скандала (братья запрещали ей встречаться с мужчинами), но они прошли по тротуару, даже не обернувшись, как будто ничего не заметили. Так ей показалось, но, когда она вернулась домой, они уже ее поджидали, кипя от злости. Они устроили ей суровый разнос и запретили видеться с «Бандершиным сынком».

— Если этот тип подойдет к тебе еще хоть раз, он умрет, — сказал один из них.

Позднее Кончита видела, что братья достали из ящика пистолеты и принялись их чистить.

Седьмого декабря в Педронес прибыл агент Пачеко, он встретился с агентом Гийомаром и передал ему приказ задержать подозреваемого.

Свидетельница говорит, что восьмого числа — в день ее ангела — в ворота постучал незнакомый мужчина (судя по описанию, это было Тичо); он принес празднично упакованный сверток, подарок Умберто Паредеса. Кончита не приняла подарок. Она решила больше не видеться с Умберто, поскольку ей запретили братья.

Агенты Гийомар и Пачеко собирались арестовать Умберто Паредеса в семь часов вечера, когда тот выходил из таверны «Галеон» в компании нескольких музыкантов, но не сделали этого из опасения, что музыканты — дружки подозреваемого и окажут сопротивление. Они решили ждать и пошли вслед за компанией по улице Сантуарио, держась на некотором расстоянии.

Свидетельница говорит, что, услышав в исполнении музыкантов песню «Неблагодарная», очень расстроилась. Она знала, что песня предназначается ей и что посвящает ей эту песню Умберто. Ей хотелось сказать ему, чтобы уходил, что братья дома и вооружены, но к ней пришли гости, их нельзя было оставить, и она не смогла выйти на улицу. Музыканты сыграли несколько песен, среди прочих «Коварство», а гости ехидно спрашивали:

— Кому поют эту серенаду? Не знаешь, Кончита?

Свидетельница говорит, что видела, как братья вышли из комнаты и спустились во двор. Вскоре, после того как музыканты допели последнюю песню, она высунулась в окно и увидела, что они уходят без Умберто, услышала стук в ворота и, не в силах больше терпеть, пошла взглянуть, что происходит. Когда она спускалась по лестнице, раздались выстрелы. (Судя по всему, братья Самора залегли за цветочными кадками, распахнули ворота при помощи веревки и открыли огонь по человеку, который за ними стоял — это был Умберто.)

Агенты Гийомар и Пачеко издали следили за тем, кого собирались арестовать, пока он спускался по склону и шел по улице Альенде. Увидев, что Умберто скрылся за дверью «Прекрасного Мехико», они обратились к дежурившему на углу полицейскому Сеговьяно.

VIII. Скверная ночь

1

Одна из женщин выходит из кабаре, чтобы сообщить матери. С этого момента сцена похожа на кадр из фильма. Все зачарованно смотрят на труп. Не двигается никто, кроме тех, кому невтерпеж подобраться поближе. Молчание.

Вдруг раздается свисток. Это полицейский Сеговьяно еще от угла сообщает о своем приближении. Ступор прошел. Созерцание смерти, завороженное и почтительное, сменяется паникой. Свисток напоминает клиентам о полиции и заставляет бежать к выходу — никто не хочет попасть в список свидетелей происшествия в притоне, — толкать друг друга, срывать двери с петель, ломать жалюзи, протискиваться на улицу и разлетаться в разные стороны (некоторые, самые предусмотрительные, не оборачивались до самой Пласа-де-Армас). Когда суматоха стихает, и полицейский Сеговьяно входит в заведение, перед ним только труп, девушки и официанты. Он снова дует в свисток и отдает приказы:

— Не двигаться. Закрыть двери.

Дальнейшая процедура и печальна, и скучна: пока ждут прибытия судебного врача и следователя из полиции, мать убитого — она что-то записывала у себя в комнате — спускается узнать, что происходит. Ей сказали, что случилось несчастье, но побоялись сказать какое. Увидев, что ее сын лежит на полу мертвый, она начинает издавать странные крики, отрывистые, гортанные, которых никто от нее не слышал ни прежде, ни потом. Она не бросается к мертвому, не хватает его в объятья, не глядит на него полными слез глазами, как можно было ожидать. Она пятится, садится на краешек стула, кладет руки на колени, закрывает глаза и кричит.

Следователь составляет протокол:

— Где вы находились, когда раздались выстрелы?

— Я не слышала выстрелов.

— Как, в таком случае, вы узнали, что происходит что-то необычное?

— Я увидела на полу убитого.

И так далее.

Врач появляется с большим опозданием, в шляпе и шарфе (он простужен), ставит чемоданчик на пол и пытается нащупать у покойного пульс. Потом идет к телефону, вызывает санитарную машину, кладет трубку, поднимает чемоданчик и уходит.

Женщины зажигают свечи и ставят вокруг Умберто. Накрывают лицо — он лежит на спине — синим шейным платком. Приходят санитары с носилками, перекладывают на них труп, опрокинув две свечи, и уносят. Несмотря на то, что скоро полночь, на улице толпится народ. Следователь продолжает допрос:

— А вы что заметили?

2

Ночное бдение прошло без Умберто Паредеса. Пока покойник лежал на металлическом больничном столе в ожидании вскрытия, плакальщицы в черном собрались в столовой, отодвинули в угол стол, зажгли свечи, встали на колени и стали читать заупокойные молитвы под руководством Калаверы — в юности она отличалась особой набожностью. Арканхелы на бдении не было. Ночь она провела спокойно, одна в своей комнате, в темноте, в полузабытьи, благодаря отвару из листьев салата, которым ее напоила Калавера. Серафина сообщила о случившемся капитану Бедойе, он приехал в Сан-Педро-де-лас-Корьентес на последнем автобусе «Красная Стрела», вошел в столовую в середине «Отче наш», снял фуражку, опустился на колено и перекрестился, что делал редко, будучи атеистом. Но тут же заметил, что покойного в комнате нет, и сел на стул.

На следующий день в десять утра Серафина пришла в мэрию в сопровождении капитана Бедойи и адвоката Рендона, чтобы получить разрешение забрать тело племянника из больницы. Мэр, с которым она была в дружбе, рассказал ей, что пришел приказ закрыть «Прекрасный Мехико». Серафина сперва встревожилась, но потом, посовещавшись с капитаном и адвокатом, пришла к выводу, что такого случиться не может, что это нарушение конституции штата.

В четыре часа пополудни, когда служащие похоронного бюро выносили из дверей гроб, явился секретарь суда с повесткой, в которой сообщалось, что лицензия Арканхелы на «Прекрасный Мехико» отозвана на неопределенный срок, поскольку заведение не соответствует санитарным нормам штата Мескала: ширина окна в мужском туалете составляет восемьдесят сантиметров вместо положенных по закону двадцати. Хозяйке дали сутки на то, чтобы освободить помещение.

Когда Арканхела расписалась под документом и тем самым подтвердила, что ознакомилась с его содержанием, она почти ничего не соображала от горя. Серафина позвонила адвокату Рендону и рассказала о случившемся, он обещал обратиться в суд за защитой. По дороге на кладбище катафалк сломался. Отец Грахалес, кладбищенский капеллан, отказался читать положенную в таких случаях молитву, поскольку, по его мнению, покойный жил в грехе и умер, не проявив ни малейших признаков раскаяния. Когда могильщики бросили на гроб первую лопату земли, Арканхела упала в обморок.

3

Вернувшись с кладбища в шесть часов вечера, участники похорон увидели адвоката Рендона, который рассказал, что ни один из судей города не дал согласия на судебную защиту. В «Прекрасном Мехико» они обнаружили, что судья Торрес превратил казино в импровизированный кабинет. С ним пришли нотариус и два писца. Судья изолировал сестер Баладро от работниц, а работницам велел зайти в зал, сесть на стулья, специально составленные для этой цели в углу, и по очереди подходить в другой конец зала, где расположился сам с нотариусом и двумя секретарями. Судья задавал вопросы тихо и просил женщин отвечать так же тихо, чтобы не оказывать влияния на остальных и не давать им возможности подготовить ответы. После допроса женщины выходили из зала.