соседки, не знали верить или не верить. Не похоже было это на Наденьку.
Прошло месяца четыре. Мужик-хозяин совсем поплохел. Садиться и есть сам перестал, только поговорить мог. Жизнь у тетки Лапиной вообще никакой стала. Встретила она Надежду на улице и вопрос задает, что и теперь скажешь, радоваться надо. А та ей отвечает, что тяжело, понятное дело, но и об этом времени вспомнишь хорошим словом.
К весне преставился мужик. Тетка Лапина как-то вдруг в бабку превратилась. Сидит до поздней ночи на лавочке возле крыльца, раскачивается потихонечку и все со своим муженьком разговаривает. Поговорит, поговорит и зарыдает: «Что ж ты молчишь? Что ж меня бросил одну? Разве плохо я за тобой ходила-ухаживала, кормила-поила?»
Соседки по-разному вспоминали Наденькины утешения. Но сошлись в одном — все она предвидела, все знала, но не все рассказала.
А потом другой случай произошел. Тетка Шпагина без мужа сына вырастила. Красавца, умного, вежливого. Пришла тому в армию повестка. Он к матери. Жениться, мол, срочно надо. До того, как служить заберут. А она свои виды имела, как ему жизнь выстраивать, да на ком и когда жениться. Не захотела на невесту даже посмотреть, благо она из соседнего села была. Добилась, чтобы свадьба не состоялась.
Поделилась она своими заботами с Надюшей. А та ей говорит: «Зря сыну счастье порушили. Придет время сами за его невестой ходить будете». Шпагина Надежду прогнала, а соседкам заявила, что за такую наглость с ней и здороваться не будет.
Отслужил ее сын полтора года. Домой написал, чтобы к свадьбе все было готово, как только приедет. Но не доехал, в аварии погиб. Шпагина тоже из вполне еще цветущей женщины превратилась в бабульку. Добрые люди рассказали ей, что невеста сынова мальчонку родила. А она в ответ: «С кем нагуляла, тем родителям пусть хвастается. А мой сын тут ни при чем».
Так и жила. Кремень, а не баба. Но вспоминала время от времени Надюшкино предсказание. В конце концов решила потихоньку, никому ничего не говоря, посмотреть на пацаненка. Так, для спокойствия.
Приехала по адресу, думает, пройду мимо, как будто по делам, гляну одним глазком, и все. А как мальчугана увидела, словно столбняк с ней случился. Сынок ее, сыночек, сынулька, каким его с двух лет запомнила, перед ней остановился и рассматривает. Никаких ДНК ей не понадобилась, чтобы внука признать. Не успела она и слова вымолвить, выбежала из дому женщина молодая подхватила ребенка и скрылась за дверями. Хорошо невеста бывшая долго зла не держала. Хотя и замуж вышла, но сына к бабке родной иногда привозила и ей приезжать не препятствовала.
Шпагина многим о Надином предсказании рассказала. Народ и другие случаи вспомнил, многие такое поведали, чего и быть не могло. Но молва пошла, что Надежда — эта Ванга в новом обличье. Со всех сторон потянулись люди, разные. И не только хорошие, но и с какими рядом стоять совесть не позволит: кому узнать, посадят или нет, кому, какие акции покупать, кому, жить с женой или разводиться. Надежда пыталась от них скрыться, так за ней настоящую охоту с сыщиками устраивать стали.
И исчезла Надежда из села-города. Много версий гуляло, что с ней стало. Одни утверждали, что бандиты ее убили за помощь жертве намеченной. Другие уверяли, что увезли ее в научный городок, закрытый для изучения сверхспособностей. Третьи, что забрал ее к себе советником сам министр иностранных дел. Любому понятно, что язык без костей, намолотит все, что угодно. Но постепенно привыкли жить без ее милой улыбки, без ласкового голоса, без ее утешений.
Года через три тетка Лапина, возвратясь с Севера от своей сестры двоюродной, удивила соседок рассказом, как в одном монастыре встретила Надежду. Повинилась перед ней за грубости свои, с горяча высказанные.
А Наденька тоже попросила прощения у всех, у кого обиды на нее сохранились. Хотела она, чтобы люди день свой начинали с благодарности и Богу, и солнышку, и своим родным, и соседям, чтобы улыбки свои друг другу дарили. Счастье выращивать надо. Счастье — оно, как золото. Везде оно есть, но на поверхности не лежит, его и распознать и по крупицам-песчинкам собрать требуется. Как золото по частичкам крохотным соберешь, тогда и ценность оно обретет. Так и счастье из маленьких радостей, иной раз и не заметных, складывается. А если за заботами и хлопотами не заметишь радость, не оценишь ее, она может и не повторится, исчезнет навсегда. И счастью неоткуда будет появиться.
И еще. Перед сном, день завершая, опять говорили спасибо Богу и за все хорошее, что случилось, и за то, что плохое перенести удалось. Да благодарили людей и природу за подарок — прожитое мгновение жизни.
Победа — лучшее лекарство!
Володька проснулся рано. Мать только начала растапливать печь, чтобы приготовить завтрак. Как всегда, он хотел спрыгнуть с кровати, но ничего не получилось. Ноги остались на кровати.
Любой нормальный человек в 5 лет не ощущает своих ног, а просто ими пользуется. Бегает, скачет, пинается. Но сейчас Володьке показалось, что ноги исчезли. Они были на месте, но даже не шевелились. Он попытался сесть в кровати, приподнялся и развернулся. Правая нога со стуком упала вниз. Левая осталась на кровати.
Не понимая, что происходит, Володька взял руками левую ногу и поставил ее рядом с правой. Ноги ничего не чувствовали: ни прикосновения рук, ни холода пола.
И тут он испугался. Очень сильно. Попробовал крикнуть, но лишь захрипел. Мать обернулась на шум.
— Давай вставай и быстренько одевайся. Пора в детсад.
Володька зарыдал уже во все горло.
— Ноги, ноги не ходят!
Отец осмотрел ноги, затем перевернул Володьку на живот и пальцами прощупал каждый позвонок: «Болит, не болит?» Ущипнул за ногу. Убедился, что Володька боли не чувствует. И побежал за врачом, благо «скорая помощь» располагалась в полукилометре.
По растерянным лицам родителей и врача Володька понял, что происходит что-то очень серьезное, и перестал хныкать. Впервые в жизни он с ужасом осознал, что бывают случаи, когда и взрослые оказываются бессильны. Врач сказал, что ушибов, синяков, порезов нет. Видимо, произошло заражение какой-то инфекцией, парализующей нервную систему. «Что вы хотите, это же Средняя Азия!»
Так Володька оказался в «инфекционке» в палате с тремя пацанами. Двое были примерно его возраста, а третий почти взрослый — второклассник.
Врачи приходили два раза в день. Иногда по нескольку сразу. Осматривали ноги, сгибали и разгибали их. А главное, кололи иголкой.