ведения дел и многое, многое другое.
Но именно эти «ветры перемен» давали ему шанс. Правда, для этого и теперь требовалось сделать пару ходок «в места не столь отдаленные», и хоть это не слишком улыбалось Руслану, но, как известно, без труда не выловишь и рыбы из пруда. Выбирая стиль жизни, выбираешь и связанные с ним трудности. К тому же с его связями и знаниями зона не должна была пугать обреченностью. Но все же, все же… Как-то не манило.
Луза и Север пробирались к самой верхушке воровской власти. Любили свой образ жизни, чтили его законы, про воровскую романтику рассказывали так, что заслушаешься, но ведь и тот и другой всю жизнь прожили одинокими волками, потому что вор не должен иметь ни жены, ни детей, ни иных родственников. Конечно, так и по жизни проще идти – предают только близкие и друзья, враг не предает, – да и ответ только за себя держишь. Но все же, все же…
Без пяти два все вызванные им уже стояли на пороге. Проводив их в гостиную, подождал, пока рассядутся на диванах, и, оглядев сосредоточенные, чуть хмурые лица, сообщил:
– Кажется, я должен кое-что пояснить. Назаров стучал ментам, парни.
– Чушь! – воскликнули разом несколько голосов. – Галиматья на постном масле! Лажа ментовская! Быть не может!
Руслан подождал, пока схлынут первые эмоции, и продолжал:
– Я сам поверил не сразу. Но информация пришла из источников столь надежных, что сомневаться в ее достоверности не приходится. Удалось ментам его подловить, что уж там говорить…
– Эти твои «источники» могли ввести в заблуждение, – заметил Кротов. – Я знаю… знал Федьку с детства. Он – стукач? Фуфло это свинячье!
– Олежка, поверь, что не предают только враги, – вздохнул Руслан, – к ним это по определению не подходит. Во врагах всегда можно быть уверенным. Предают только друзья и женщины. А самое поганое в том, что, сколько ни заставляй себя это вызубрить наизусть, все одно врасплох застает… Думаете, я этому рад? Вроде бы выявили стукача, ушли от лишних геморроев, а… лучше бы и не выявляли. Да и разрешилось все без нашего участия. Там, – он ткнул пальцем в потолок, – узнали и сделали. А нас, как всегда, сунули носом в грязь, под ковер заметенную. В общем – очередное дерьмо.
– Руслан, – сказал Нечаев, глядя куда-то в окно, – я вот о чем все время думаю… А что, если завтра они решат, что стукач я? Или кто-то им наплетет, что Зотов с ментами завязан? Мы так и будем по чужой наводке друг дружку на куски резать? Не овцы же, право слово…
– Нет, не овцы, в том-то все и дело. У овец все иначе. Про естественный отбор слышал? В первую очередь на клык больные да слабые попадают. И это правильно, потому что одно больное животное может все стадо загубить. Кто из вас на нары хочет? Я все понимаю, пацаны, но подумайте вот о чем… На вас его крови нет. Но и то, что он никого ментам сдать не успел, – тоже не наша заслуга. У серьезных людей есть кассеты с записями его бесед с ментами. Они уже поработали с ним, и он прогнулся. Еще бы немного… давайте закончим на этом. Мне, как и вам, все это тоже не в масть. Одним словом, как ни крути, а на свободе лучше. Не мы ему рыли яму, а он нам. Но собрал я вас по другой причине. Нас зовут в Питер.
– Гастроль? – оживился Кротов. – Что-нибудь крупное?
– Да, – подтвердил Руслан, – крупное и сладкое. Серьезные люди темы дают. Нужно человек шесть-семь. Я отобрал вас. Тем будет несколько, и это, вероятно, займет пару недель. Теперь давайте вопросы.
– Кто зовет? Чем заниматься? Кидалово или гоп– стоп?
– Не знаю, – признался Руслан, – обещают разъяснить на месте. А зовут люди очень серьезные, так что облажаться нельзя. На новый уровень выходим, парни. Долевое участие определим в Питере, но обиженных не будет – обещаю. Выезжаем завтра, шестичасовым поездом. Никаких «стволов», никаких– «выкидух». С собой брать только одежду и зубные щетки. Если у кого-нибудь есть проблемы, требующие его присутствия здесь, говорите сейчас.
Он выждал минуту. Все молчали.
– Хорошо. Билеты возьму я. Сбор завтра в полшестого на вокзале.
Когда они ушли, Руслан посмотрел на часы, вздохнул и, сняв телефонную трубку, набрал номер:
– Вика? Здравствуй, это я. Поговорить надо. Я подъеду?
С Викой Сибирцевой они были знакомы уже два года. Она приехала в город откуда-то с Урала после смерти бабушки, оставившей ей в наследство двухкомнатную квартиру. Руслану пришлось немало повозиться, отбивая ее у местных денежных мешков и политических тузов. Но она того стоила. Изумительно красивая, не испорченная нравами современных мегаполисов, она чувствовала настроение Руслана как никто другой. Что поражало, так это ее улыбка. Она улыбалась так искренне и обаятельно, словно радовалась каждому дню жизни и каждому человеку, попадавшемуся на ее пути. Руслан отдыхал рядом с ней.
– Привет, – сказала она, распахивая дверь квартиры, – заходи. Чай или кофе будешь?
– Нет. Я на минуту.
– Даже в комнату не пройдешь?
– У меня действительно мало времени. Я только хотел… должен…
– Сказать, что ты уходишь от меня, – понимающе улыбнулась она.
– Как… Откуда ты знаешь?
– Догадалась. Я видела тебя вчера в кафе рядом с этой девушкой. Видела, как ты смотрел на нее… Как говорил с ней.
– Я даже не заметил тебя, – смутился Руслан.
– Неудивительно, ты был полностью увлечен своей собеседницей. Старая знакомая?
– Да… Прости меня, – неожиданно для самого себя попросил он, – мне было чертовски хорошо с тобой… Но…
– Ее ты любишь, – кивнула она, – понимаю. Странно слышать, что ты просишь прощения. Я думала, ты не знаешь этого слова.
– Я тоже так думал.
– Она приехала к тебе?
– Да… То есть нет… Не так, как ты имеешь в виду. Она приехала по делу, и еще ничего не ясно, но мне представился шанс – понимаешь? Дня не проходило, чтобы я не думал о ней… Наверное, я не должен тебе это говорить…
– Я это чувствовала, – призналась она, – догадывалась, что в юности у тебя был кто-то, кого ты не можешь забыть до сих пор. Потому никогда и не спрашивала тебя о прошлом. Да и по характеру ты из тех, кого журавль в небе манит больше, чем синица в руках.
– Какая же ты синица? – грустно отозвался он. – Ты жар-птица. Это я – Иван-дурак… Как думаешь: мы сможем остаться друзьями?
– Попытаемся, – ответила она, – наверное, это будет единственный в мире случай, когда в подобной