Читать интересную книгу Из НКВД в СС и обратно. (Из рассказов штурмбаннфюрера) - Арон Шнеер.

В лагерях военнопленных ничего подобного не было. Верховное командование не разрешало.

А.Ш. А как питался немецкий офицер?

А.П. Были офицерские столовые. Но во фронтовых условиях солдат и офицер жрали одинаково. Фронтовики, непосредственно участвовавшие в боях, получали большее количество сигарет и шоколада, а также масло вместо маргарина.

Еще я вам скажу, когда Паулюс оказался в кольце и перешел на конину и две картошки, то многие немецкие офицеры добровольно перешли на такой же паек до капитуляции в Сталинграде. Приказа на этот счет не было, более того, на фронте запретили подобный шаг. Однако это считалось проявлением рыцарства и коллегиальности по отношению к своим товарищам там.

Знаете, почему немцы к советским офицерам плохо относились на фронте? Какое отношение у меня офицера к вам офицеру, когда вас поймали в солдатской гимнастерке, и вы пытались затеряться в солдатской массе. Помните, прячется полковник у Симонова в «Живые и мертвые». С нашей точки зрения, может быть, это правильно. Но с точки зрения западного офицера, причем не только немецкого, любого — это страшное падение. Ты прячешься за спину солдата, когда солдат должен стоять за твоей спиной. Это сразу предопределило отношение к советским офицерам.

А.Ш. Но с другой стороны, немецкие офицеры знали о так называемом «приказе о комиссарах» и понимали, чем вызвано переодевание.

А.П. Понимали, не понимали… Англичане Бамберг бомбили. Несколько сотен бомб сбросили. Вашего покорного слугу почему в колено ранило? Потому, что когда многие легли — он стоял. Стоял потому, что он офицер. В уставе об этом ничего не сказано. Генерал ругал меня в госпитале, а не спасибо сказал. Осколок грохнул сюда, развалился на две части. Одна вышла отсюда (показывает), другая и сегодня сидит. Тихо сидела полсотни лет. До 95-го года, а в 95-м сажусь в машину, хлопнул дверью и сдвинул осколок с места. Первый год вообще не мог ходить. Сейчас кое-как ковыляю.

Потом еще простая вещь. Немец в окружении — солдат остается солдатом, офицер офицером. Потому, что это — нормально сделанная армия. Наша за короткий срок сколоченная армия, с комиссаром бывшим директором школы и командиром полка, который войну начал младшим лейтенантом, угробил три состава полка, через полтора года стал майором, — была другой. Этот командир особого уважения своих солдат, кроме матерного руководства, ничем не вызывал.

Комментарий 7.

На сборах командиров полков, проведенных летом 1940 г., из 225 командиров полков ни один не имел академического образования. Только 25 окончили военные училища и 200 курсы младших лейтенантов.

В. Карпов. Маршал Жуков. М., 1994, с. 75.

Немецкая часть попала в окружение: она дерется. Унтер получил приказ защищать вот этот стол — стоит со своим отделением. Чтобы не произошло справа или слева, обошли или не обошли, он знает: «Бефель ист бефель» — «приказ есть приказ». И солдат у него не спрашивает, что там у нас справа и слева. Мы стоим здесь и все.

А у нас, как только часть попадала в окружение, моментально к чертовой матери терялось все. Начинался в некоторых частях худший самосуд. Мне приходилось допрашивать наших пленных. Вот когда я ожидал падения Воронежа в 42-м году. Называю точно: 527 легко-артиллерийский пушечный полк РГК. 6 батарей по 4 орудия. Место формирования — Северный Кавказ. Начальник штаба полка майор Ермаченко. Этот майор уже был однажды раненый, лежал в госпитале. Он прошел мясорубку 41-го года… Вот его я допрашивал. Ермаченко рассказал мне все. Он не хотел лгать. Наболело.

Полк начали формировать в январе 1942 г., к весне закончили. В апреле-мае прибыл на Воронежский фронт. Командир полка — кадровый военный, тоже майор, пьяница. Во время чистки пистолета простреливает себе бедро и выбывает из полка. Новый командир полка, подполковник, зануда страшный, болтался в резерве главного командования, вводит в полку порядки, которые и в мирное время и в штрафном батальоне не вводят. Комиссар, бывший школьный учитель. Итак, что сделал комиссар, когда прибыл в полк. Командиром первой батареи был старший лейтенант. Была у него там девчонка медсестра. Полюбили друг друга и жили. И эту девчонку комиссар забрал у него. Да ни один немецкий офицер или генерал гарема с собой не возил. Ни одному немецкому офицеру не пришло бы в голову таскать с собой санитарку в качестве адъютанта.

Полк попадает в окружение. Батареи свои пушки взорвали. Бардак полный. Все — офицеры кончились. Чем занялся командир первой батареи? Разыскал комиссара и пристрелил его. Чем занялся майор Ермаченко, начальник штаба полка? Поймал своего комполка, этого подполковника, который ему вот так приелся, и тоже пристрелил. То есть, как только полк оказалась в кольце, он перестал существовать как воинская часть. Поэтому и страшные потери при попадании в плен.

Если бы сохранили свою организацию, как сохраняли немцы, они бы до конца дрались. Если бы организация сохранилась бы, разве этому несчастному Кирпоносу с тысячей офицеров пришлось бы отстреливаться.

Справка.

Кирпонос М.П. (1892–1941) — генерал-полковник. Герой Советского Союза. В июне 1941 г. командующий КОВО, а с началом войны командующий Юго-Западным фронтом. Погиб в бою 20 сентября 1941 г. при выходе из окружения в районе Шумейково Полтавской области УССР.

Там было бы не 800 офицеров, а 80 тысяч солдат, которыми они бы командовали. Но они не могли командовать. Они уже не были офицерами в глазах солдат.

Немцы офицеров потеряли в 18 раз меньше чем наши. Даже в конце войны у них сохранилось почти 40 % кадрового офицерского состава.

Комментарий 8.

«Моральный дух армии, особенно окруженных частей, быстро падал. Многие офицеры кончали жизнь самоубийством или сознательно шли под пули — искали смерть. Разрушались понятия о воинском долге и чести, об армейской морали.

По свидетельству очевидцев, уже в боях под Смоленском некоторые бойцы и командиры стали снимать свои шпалы и кубики и зарисовывать их не выгоревшие на солнце контуры чернильными карандашами, якобы опасаясь привлечь блеском знаков различия вражеских снайперов, политруки также поспешно расставались со своими нарукавными звездочками. Это явление приняло повсеместный характер, поэтому командующий Северо-Западным фронтом, генерал-майор Собенников вынужден был издать секретный приказ N 044 от 26 июля 1941 года: «О командирах и политработниках, нарушающих установленную для начсостава Красной Армии форму одежды, не имеющих на шинелях и гимнастерках петлиц, нарукавных знаков и знаков различия». В советской исторической литературе этот документ никогда не публиковался. Текст приказа гласил:

1.

«В ряде частей фронта некоторые командиры и политработники грубо нарушают элементарные основы дисциплины Красной Армии. Они не соблюдают установленной формы одежды, не имеют на шинелях и гимнастерках петлиц, нарукавных знаков и знаков различия.

Эти командиры и политработники, вместо того, чтобы с гордостью и честью носить звание командиров рабоче-крестьянской Красной Армии, — теряют лицо командира, обезличивают себя, роняют свою честь, достоинство и свой авторитет в красноармейской массе.

Таких командиров и политработников красноармейцы не любят, не уважают и законно не доверяют им. Военный совет северо-западного фронта рассматривает подобное нарушение формы одежды некоторыми командирами и политработниками, как позорное проявление трусости, приводящее к потери чести и достоинства командира РККА.

Приказываю:

1. Командирам и военкомам соединений и частей обязать всех командиров и политработников, под их личную ответственность, в трехдневный срок, нашить на шинель и гимнастерки петлицы, нарукавные знаки и знаки различия.

Военкому северо-западного фронта обеспечить соединения и части всеми необходимыми эмблемами.

2. Впредь всех лиц начсостава, допускающих нарушения формы одежды, снявших знаки различия, рассматривать как трусов и паникеров, бесчестящих высокое звание командира Красной Армии, и привлекать их к суровой ответственности, вплоть до предания суду военных трибуналов.

3. Командирам и военкомам соединений и частей довести до сознания всех командиров и политработников абсолютную недопустимость подобных нарушений формы одежды, а к нарушителям создать нетерпимое отношение со стороны командирской общественности.

>Подписали: Командующий войсками СЗФ ген. — майор Собенников, член военного совета, корпусной комиссар Богаткин, начальник штаба СЗФ ген. — лейт. Ватутин».

А.Шнеер. Плен. Иерусалим.2003,с.149–150.

А.Ш. Александр Петрович, а чем был вызван ваш особый интерес к этому майору?

А.П. Да не майор меня интересовал. Меня интересовало, почему мои родные, ведь я же патриотом был, ведут себя так. Ведь я не был тем, кем был в глазах Ермаченко.