Читать интересную книгу Третья тропа - Александр Власов

Выложив эту главную угрозу, Забудкин рыскнул глазами по лицам мужчин — проверил, подействовало или нет.

— Это в секте тебя кляузничать научили? — неприязненно спросил Дробовой. — Где остальные, которые у костра сидели?

— Какое мне дело! — Забудкин вытащил из брюк подол рубашки и стал вытирать мокрое лицо. — Жив еле!.. Грудь сжало! — Он усиленно задышал и схватился за живот. — И тут все время ноет! Рак, наверно!.. Когда умру — в лесу не хороните… И креста не надо — хочу погибнуть атеистом!

— Клим Петрович! Отведите его туда, — Клекотов поднял глаза к потолку. — Пусть там пока живет.

— На чердаке? — взвизгнул Забудкин.

— Там хоть и чердак, а как в гостинице, — успокаивающе объяснил Клим. — Специально для гостей оборудовано.

Он повел Забудкина к двери, а Дробовой вынул платок и долго брезгливо оттирал пальцы, хотя и не дотронулся до мальчишки.

— Фу к-какой!..

Ливень начал утихать. Капли помельчали, но небо не прояснялось.

Дробовой вернулся к столу, а Клекотов остался у окна. Он ждал, когда снова загорится костер. Огонь на просеке не появлялся.

— Спички, может быть, намокли, — вслух подумал подполковник.

— Спички им вообще не положены, — напомнил Дробовой. — У кого нашли, отобрали еще в городе.

— Значит, не у всех нашли — костер-то горел!.. А теперь размокли — не зажигаются! — огорченно произнес Клекотов. — В золе бы хоть покопались, — посоветовал он, будто ребята могли услышать. — Глядишь — и нашли бы уголек! Горе-мученики!

— Могу сходить, — предложил Дробовой, — снабдить их спичками.

Клекотов круто повернулся к нему.

— Я не ослышался?

Капитан досадливо потер свой голый череп.

— Что вы так смотрите?.. Я если и спорю с вами, так только по поводу методов, а не по существу. Мне не меньше вашего добра им хочется. Мне их простуда — как собственная болячка.

— Вы меня обрадовали! — Клекотов улыбнулся широко, с каким-то внутренним облегчением. — А ходить к ним, я думаю, все-таки не надо. Во-первых, двадцать один тепла. Я бы своему внуку разрешил босиком по лужам побегать… Во-вторых, там сержант, командир взвода и командир отделения. Придумают что-нибудь.

Проба сил

Богдан, Фимка, Димка и Вовка Самоварик все еще сидели под деревьями. Мальчишки молчали. Настроение у них было самое скверное. Снова разжигать костер никому не хотелось, потому что и земля, и трава вокруг намокли. Под деревьями хоть сухо — можно сидеть, поджав ноги. Но сколько так просидишь? Не всю же ночь! А если опять дождь? Дерево не палатка.

— Влипли! — произнес Вовка и посмотрел на Богдана.

— Ты ничего не придумал? — спросил Фимка у Димки.

— Не-а! — отозвался тот.

Оба они тоже посмотрели на Богдана.

Он чувствовал эти взгляды и понимал, что они означают: ты — главный, тебе и находить выход! Но сейчас такие взгляды не льстили его самолюбию. Глухое озлобление разгоралось в нем. Особенно раздражали его палатки, казавшиеся удивительно удобными и надежными. В палатке Сергея Лагутина раздавались веселые голоса.

Из палатки Кульбеды и Славки Мощагина не долетало ни звука. Сержант в начале ливня выбежал на просеку, прикрыл брезентом нераспакованное оборудование последней, так и не поставленной палатки. Возвращаясь, он не взглянул на спрятавшихся под деревьями мальчишек и старательно, наглухо задернул полог. С тех пор в палатке — ни голоса, ни движения. Будто оба — и сержант, и командир взвода — заснули.

— Товарищ командир! — долетел до Богдана голос Шурупа. — А можно не ждать отбоя? Охота придавить подушку.

— Сегодня можно, — разрешил Сергей. — Кто хочет — ложитесь.

Послышался чей-то протяжный зевок. Это окончательно вывело Богдана из себя.

— Пора и нам! — выдавил он хрипловатым от злобы голосом и встал, бросил мальчишкам: — Пошли! — Подумав, что Гришкина сила может пригодиться, позвал и его: — Идем, Распутя, за местом под солнцем!

— Мне и здесь хорошо, — послышалось из-под ели.

— Падаль! — обругал его Богдан. — Валяйся, пока черви не сожрут!

Они вчетвером приблизились к палатке Сергея Лагутина. Фимка, Димка и Вовка держались сзади, Богдан — впереди. Сергей не прозевал — встретил Богдана у входа.

— Чего подкрадываетесь?

— Идем в палатку, — ответил Богдан.

— Силой не займешь! — Сергей предостерегающе покачал головой. — Не пробуй.

— Мне силы не надо. Слово хочу сказать др-ружкам!

Он так произнес это «др-ружкам», что мальчишки, подслушивавшие разговор, воробьями бросились к задней стенке палатки — подальше от входа.

— Твои дружки — за решеткой! — не вытерпел Сергей и все-таки разрешил: — Ладно, говори свое слово.

— Шуруп! — позвал Богдан и пригнул голову, чтобы войти в палатку, но Сергей рукой загородил вход.

— Нет уж! Ты отсюда, пожалуйста!

— Эй, шурупчики! — прохрипел Богдан в темное нутро палатки. — Вы меня знаете!.. Кто потеснится на своей койке, тому это зачтется!

Наступила тишина, и стало слышно, как мелкий моросящий дождь снова зашелестел, закапал на туго натянутый брезент.

— Все слышали? — громко и весело спросил у мальчишек Сергей. — Есть желающие?

— Не-е-ет! — разноголосо послышалось из палатки.

— Вопрос исчерпан! — Сергей в упор посмотрел на Богдана. — Ты крепко просчитался!

— Погоди! — Богдан тяжело задышал, точно бежал в крутую гору. — Ты мне дай глаза их увидеть!

Он ринулся напролом в палатку, но Сергей оттолкнул его. Богдан медленным устрашающим движением опустил руку в карман и выжидательно затих.

— Да брось ты! — негромко произнес Славка Мощагин, появляясь у палатки. — Ни кастета, ни ножа у тебя нету. А драться на кулаках не советую: у Сергея второй разряд по боксу. Хочешь со мной? Только без драки и без злости. На ловкость и на силу.

— Кого бить — мне все равно!

Богдан набросился на Славку и сшиб бы его размашистым ударом кулака, но Славка успел отклониться. Кулак проскочил мимо. По инерции Богдана повернуло спиной к Славке. Тот сделал подсечку, без усилий повалил его, мирно сказал:

— Я же просил без кулаков!

Богдан не слышал уже ничего. Он встал на корточки и из этого положения, как распрямляющаяся пружина, устремился вперед и вверх, нацелившись головой в Славкин подбородок. И снова встретил пустоту и, наткнувшись на выставленную Славкой ногу, упал на живот, проехался лицом по мокрой траве. Дождевая вода немного охладила его. Он не сразу поднялся на ноги. Сначала сел и оглянулся на Фимку, Димку и Вовку.

— Крысы!.. Я один должен, да? Один?

Но и после этого окрика мальчишки не поторопились вмешаться. Зато к палатке подошел Гришка Распутя.

— Интересно, — глухо промямлил он и навис над Славкой Мощагиным. — А меня сможешь?

— Попробую, — улыбнулся Славка. — Захватывай меня как хочешь!

Распутя по-медвежьи облапил его поперек туловища, легко оторвал от земли и предупредил:

— Сейчас брошу.

— Бросай! — разрешил Славка.

Подняв его еще выше, Распутя посмотрел на то место, куда собирался кинуть Славку — нет ли там случайно камня или пенька, — и отшвырнул ногой шишку.

— Бросаю, — снова предупредил он.

— Давай!

И Гришка бросил. Но Славка вцепился в его куртку, увлек за собой и, очутившись на земле, ногами перекинул Распутю через себя, а сам перевернулся через голову и плотно оседлал Гришку, сев ему на грудь и сжав коленями ребра.

— Хы-ы-ы-ы! — раздалось из широко распахнутого рта Распути.

— Что — больно? — встревожился Славка.

— Смеюсь, — ответил Распутя.

Он не врал. Ему было смешно: как это он — такой длинный и тяжелый — только что стоял и вдруг — лежит! А Славка, которого он бросил вниз себе под ноги, непонятным образом взгромоздился ему на грудь.

— Хы-ы-ы! — еще раз засмеялся он. — Потешно.

Славка поднялся и протянул руку Распуте — помог встать.

— Еще будем?

— Хватит, — Гришка поплелся к своей ели. — Я черную молнию видел, — добавил он, укладываясь. — Может, еще ударит.

— Чтоб она в тебя угодила! — мрачно изрек Богдан.

Он ненавидел сейчас все и всех и был бы рад, если бы молния спалила все палатки.

— А ты не злись. Кто виноват, что так получилось? — сказал Славка. — Разложите костер. Дождик маленький совсем. А я вам запишу это как ночное дежурство по взводу.

— Соглашайся! — Фимка осторожно тронул Богдана за плечо. — Ночь короткая!

— И светает очень рано, — подхватил Славка. — Да вы, если захотите, от рассвета до завтрака запросто палатку успеете поставить. И будет так, точно ничего и не было. Все хорошо будет!

— Пр-роповедник!.. Н-не будет ничего хорошего!.. А ты, Шуруп, — Богдан покосился на палатку, — запомни: плакали твои глазки.

Оттолкнув стоявших за его спиной мальчишек, он вернулся под дерево, из-под которого начал свою неудачную вылазку.