— Я метр Маркус, со мной метр Олаф, мой сын Вильям и его жена Милка, и девочка Илика со своей рысью, путешествует с нами. С документами у нас все в порядке, вот тут и подорожные тоже. У девочки по ее малолетству нет документов, да и не выдают их у них в деревне.
— Питер, студент Университета третьего курса, кандидат в члены гильдии Ильфов, вот мои документы, да и господин старший мастер, может засвидетельствовать мою личность. Мы с ним знакомы уже три года.
Молодые люди, поняли, что симпатии главного, на данный момент, начальника здесь, отнюдь не на их стороне, постоянно шушукались между собой. Когда взгляд капитана остановился на них, вперед выступил их лидер, или просто представитель, уполномоченный говорить за всех сразу.
— Может быть не нужно все оформлять — примирительно начал он — не хотелось бы утруждать стражников и судью. У нас родители ответственные посты занимают, не хотелось бы трепать их имена по судам.
— А я почему‑то так и подумал — усмехнулся капитан. — И рысь не мешает никому, не правда ли, капрал?
— Да, конечно, где бы в деревне разрешение на животное взять, там и не выдают никаких бумаг — согласился капрал, тоже уразумевший, на чьей стороне капитан.
— Только Вы уж в Столице обеспокойтесь бумагой на вашего зверька, и ошейником, и бляхой соответствующей, во избежание, так сказать, конфликтов с городскими службами. Все же не просто киска или собачка, зверь серьезный. — обратился капрал к Маркусу, пытаясь сохранить лицо объективного служителя закона.
— А молодые люди, что думают по поводу извинения девочке и помощи в получении документов для ее рыси, да и для нее самой — обратился он к притихшим юношам — Покажете столичное гостеприимство?
— Но позвольте, как же так, порок необходимо наказывать, иначе он усугубится — не унимался мастер Казимир.
— Совершенно согласен с Вами, уважаемый старший мастер, но разве наказанием должны быть только административные меры? Не лучше ли молодым людям, добровольными пожертвованиями, улучшить содержание интерната, проникнутся его неотложными нуждами.
— Как думаете, юноши? Или лучше все по законам Империи?
— Нет, что Вы! — заговорили все юноши сразу — Конечно же, нужно помочь и интернату и этой девочке.
— Я тоже за это — обратился он уже к капралу — оформлять, наверное, ничего не будем, чего бумагу зря изводить.
— Давайте лучше уточним список дел, которые вы совершите, ну скажем за два часа, или даже до вечера — великодушно ослабил условия Ван Дрик, вновь обращаясь к молодым людям.
— Добровольное пожертвование интернату, по золотому Империалу с каждого, думаю, вполне прилично будет и не слишком накладно для Вас, судя по вашим нарядам.
— Документ на животное по имени Кис, самый лучший ошейник с поводком и бляху магистрата для зарегистрированных опасных животных.
— Ну и вид на жительство для новой гражданки Столицы — капитан вопросительно посмотрел на Маркуса.
— Илики из Каменки — подсказал тот.
— Все будет сделано без всякого обмана — заверили уже порядком напуганные молодые люди.
— А я уверен что будет без обмана — вежливо улыбнулся капитан — ведь и я и вы все, дворяне.
— Обманете вы меня, это же будет оскорбление, и я вынужден буду, для сохранения лица, вызвать вас на поединок чести. Всех вас или по очереди, мне в общем безразлично. Поверьте, я противник поединков, но меня просто не поймут в гвардии, если я спущу подобное. Но, если вам покажется оскорбительным, такое пренебрежение к вашим способностям в поединке чести, то я попрошу составить мне компанию моих лейтенантов. Не смогу же я их удерживать, если они оскорбление их командира воспримут как личное. А они так и воспримут, не сомневайтесь. Ну, какие уж тут обманы могут быть? Идите, у вас времени осталось всего‑то до вечера. С отчетом к капралу, а уж он мне доложит, если что не так будет, ну до этого не дойдет, мы же дворяне.
Илика на улице успокаивала Киса. Она даже не обратила внимания на своих обидчиков, которые бегом высыпали из двери с вытаращенными от ужаса глазами и удались в сторону магистрата, на ходу споря кто чем займется. За ними вышли Маркус и все остальные.
— Ну что Илика, пошли домой, вечером нам принесут и документы на твоего Киса и все что там еще полагается. Пошли, а то уже кушать очень хочется.
Глава 4. Заботы министра
Несмотря на ранний час, солнце чуть вышло из‑за горизонта, его сиятельство герцог Балем уже работал над докладной запиской Императору. Не молодой, шестьдесят семь лет солидный возраст, но еще полный сил, он не позволял себе расслабляться и приучил к постоянной работе всех домочадцев.
Последние новости не радовали герцога. Должность министра по делам провинций предоставляла мало поводов для веселья. То, что опять обострились отношения с южными соседями, не сильно огорчало Балема. Вернее, хорошего в этом ничего не было, но так как холодная война с ханством продолжалось уже лет пятьсот, она превратилась некое постоянное зло, такое же неизбежное как ураганы в степях или штормы на море. Война эта регулярно, каждые десять–пятнадцать лет, переходила в горячие, разной степени «нагретости», конфликты привычные уже для обеих сторон.
С ханом, еще как‑то договаривались. К своим обязательствам, он относился серьезно, хотя по мелочам постоянно испытывал нервы жителям пограничья. Но вот с кем договариваться восточнее? Южные орки вообще не признавали государственных договоров, вернее, не понимали что это такое. Они жили по законам степей и как все истинные варвары, считали, эти свои законы обязательными и для всех остальных. Самым главным их законом был, нигде официально не сформулированный, но вбитый в голову каждого южного спепняка с рождения — закон силы.
Империя была силой для орков, этого не отрицал ни один из них. Беда в том, что она была силой только в глобальном смысле. Но на уровне приграничной деревни, на которую можно напасть, разорить и снова ускакать в степь, Империя силой не воспринималась. Не пошлет Император отряд гвардейцев искать неведомо кого, неведомо где. И орки и Император знали, что в лучшем случае вернется из этого похода лишь половина отряда, измотанная невыносимыми пыльными бурями. Деморализованная потерями не в боях с неприятелем, которого им так и не удастся найти, а от неведомой нежити, выползающей из степных курганов ночами. Уже сотни лет в Империи знали, южные степи не место для прогулок. Орков защищали обычаи степи, а нежить в пустынях и степях, воспринимала их как своих. Но любой чужак был там обречен. Вот и ограничилась Империя тем, что строила потихоньку вдоль границы с южными степями, высокую защитную стену. Да еще патрулированием наемников вдоль этой границы и по стене. Надежда была, что при попытке перехода границы, орочьи отряды наткнутся либо на стену, либо на патруль и будут отброшены обратно в степь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});