энтузиазмом.
— Правда? Ты наконец сделал это?
Я кивнул, изображая счастье.
— Как и говорила.
— Конечно. Ух ты.
Вос покачал головой, явно пораженный. Его счастье за меня крутило ножом в моих кишках. Я задавалась вопросом, будет ли он наказан, когда обнаружится, что Эсмарис мертв, а Серел и я пропали без вести.
— Это замечательная новость, — сказал он. — Я будут скучать по тебе.
— Я тоже, — ответила я, имея в виду именно это. Пальцы Серела сжались на моем плече, замаскированные под нежное похлопывание.
Ветерок прижал мою одежду к телу, и я поняла, что по моим икрам ползут струйки крови. Я не могла стоять здесь дольше.
— Мне нужно уйти до захода солнца, — сказал я Серелу, который сразу понял намек.
— Да, она слишком хороша для нас сейчас. — Серел протянул ладонь, показывая серебряную лилию Эсмариса Восу. — Он сказал, что можно взять одну из младших лошадей. Не чистопородную, конечно.
Вос едва взглянул на печать.
— Конечно, конечно, просто поговори с начальником конюшни, — сказал он, затем посмотрел на меня и усмехнулся. — Поздравляю, Тисана. Удачи там.
— Тебе тоже, Вос. Удачи.
Ему понадобится удача. Я старалась не думать о том, как выглядела бы спина Воса, если бы его наказали за то, что он нас отпустил. Как выглядело бы его тело, свисающее с виселицы.
Соберись, я прошипела сама себе. Это никому не помогает.
Хозяина конюшни мы, конечно, не видели. Вместо этого мы направились прямо к стойлам, где содержались рабочие лошадки — пони и дворняги, за которыми никто не следил. Было пусто. Конец дня, когда вокруг много занятых рук. Оказалось, что по стечению обстоятельств я выбрала прекрасное время, чтобы случайно убить своего хозяина.
Я оперлась о стену, а Серел выбрал лошадь и накинул ей на спину седло. После того, как он взнуздал животное и тихо открыл дверь стойла, я протянула руку.
— Я подержу ее, пока ты оседлаешь свою, — прошептала я.
Серел замер на долю секунды, прежде чем оттолкнуть меня в сторону.
— Я не могу пойти, Тисана, — сказал он, словно отказываясь от приглашения на обед.
Он и лошадь продолжили путь по коридору, но я замерла.
— Что?
— Ш. — Серел посмотрел на меня через плечо. — Тебе нельзя терять время.
— Конечно, ты идешь.
Я не собиралась оставлять его здесь. Это был просто не вариант.
Я ковыляла за ним, изо всех сил стараясь догнать его, пока мы не оказались у задней двери конюшни. Я выглянула наружу, на пальмы и папоротники, уступающие место сплошному голубому небу с оттенком начала заката. Сквозь листву пробивались проблески золотистой ряби травы. Знаменитые Треллианские равнины.
Через мили и мили в ту сторону, за лугами, было море. А потом за тем морем был Ара.
Ордены.
Я снова повернулась к Серелу, который затягивал ремешок на ушах лошади.
— Конечно, ты идешь, — сказал я снова, решительно.
— Все знают, что ты хотела купить себе свободу, но у меня через час тренировки. Если меня не будет, они пойдут искать меня. Недостаточно времени. Кроме того, теперь мы показали, что я проводил тебя сюда, оставив Эсмариса на время без присмотра. Я вернусь и увижу его. У него было так много врагов. Я могу утверждать, что видел кого угодно.
— Это никогда не сработает.
— Это будет лучше, чем если мы оба убежим. Кто-то поймет, что произошло в течение нескольких часов. Таким образом, они могут даже не искать тебя. Если они и поймут, то я смогу дать тебе фору по крайней мере в день.
Купить мне день. Но по какой цене? Как это похоже на Серела, всегда верящего в лучшее, даже перед лицом гораздо более суровой реальности.
— Перестань быть мучеником и садись на проклятую лошадь.
— У нас нет на это времени.
— Ты прав, нет.
— Ты заслуживаешь всех возможных шансов сделать это. Я не собираюсь все портить. Я буду в порядке здесь. Обещаю.
Заслуживать. Я ненавидела это слово.
Серел был не из тех, кто повышает голос. Каждое его слово всегда было легким и спокойным, и эти не были исключением. Но я чувствовала его решимость, прочную стену между нами.
— Пожалуйста, — умоляла я, втягивая его пальцы в свою ладонь, сжимая их. Я никогда не смогу отпустить их.
Я не могу, я не могу, я не могу.
— Я посажу тебя на лошадь. Готова?
Я — нет, но он все равно сделал это, осторожно приподняв меня за талию. Моя рука похолодела там, где раньше была его кожа, и мое тело корчилось от боли от этого движения. К тому времени, когда я была на лошади, мир вращался.
— Держи. — Он протянул мне свой кинжал в ножнах, привязав его поясом к талии. Затем его рука сжала мою. — Если я узнаю, что ты умерла на этих равнинах, я убью тебя.
Я посмотрела на него сверху вниз, в эти ясные глаза, теперь более поразительные, чем когда-либо, они блестели слезами, которые никак не могли перелиться через край. Я вспомнила тот день, когда впервые встретила его. Теперь я знала, что, должно быть, чувствовала эта маленькая рабыня. Каким драгоценным был этот дар горько-сладкого нежного утешения.
Я так много хотела ему сказать. Так много, что невысказанные слова душили меня.
— Тебе нужно идти, — сказал он и притянул мое лицо к себе, прижавшись губами к моей щеке. — Передай привет Аре от меня.
Я не могу.
Он послал мою лошадь галопом, и она побежала, прежде чем я была готова. Комок в моем горле освободился ровно настолько, чтобы я выдавила: «Я люблю тебя», но слова растворились в копытах, ветре и почти всхлипах, которые я заглушила в своих легких. Я бесчисленное количество раз задавалась вопросом, услышал ли он меня. Если бы он, мой друг, мой брат, знал все, что значил для меня.
Его поцелуй обжег мою щеку, присоединившись к поцелую, который моя мать оставила