кипячения молока в кастрюле оставалось пенка, которую бабушка слизывала. За любовь к пенке и цвет глаз ее в детстве прозвали «Белоглазова» (у нее были кристально-прозрачные, бледно-голубые глаза).
Еще бабушка непревзойденно готовила оладушки. Они у нее были другие, не такие как у мамы, хотя рецепт — тот же. Ну и тоже в клеточку на ее сковороде.
Оладушки были любимой едой на завтрак. На ночь бабушка давала нам теплое молоко с сахаром в красивой чашечке. Как амброзия! У нас дома не было молока, и уж точно никто не добавлял сахар. А, как выяснится намного позже, сладость в жизни — не последнее удовольствие.
Подсолнухи растут по всей Украине в изобилии, как и очень много других культур. Подсолнечного масла — залейся, на любой вкус в частном исполнении, ароматное жареное и нежареное. И сами семечки можно было купить сырые или жареные на свой вкус, напробовавшись.
Семечки были национальным спортом и украинским аналогом попкорна. Просто вездесущие. Как уличную еду, бабульки продавали их на углах стаканами и насыпали в конусы, сделанные из газетной бумаги. Потом такой конус высыпался в карман, и лузгать их прекращали только тогда, когда пустел карман.
Дедушка был любителем семечек, и они всегда стояли на столе в глиняной миске. Он их покупал на базаре и поджаривал на сковородке в клеточку. В доме вкусно пахло. Под вечерние программы по телевизору мы дружно лузгали семечки — очень затягивало, сложно было остановится.
Балкон в бабушкиной квартире тоже отличался от нашего домашнего. Он выходил в тихий двор, и воздух на Космосе был куда чище, чем рядом с проспектом. На балконе стояли цветочные кадки, в которых бойко росли перья зеленого лука. Над головой были натянуты веревки для сушки белья, не надо было идти во двор, где сушили белье мы на веревках в своем дворе. Дедушка вялил среднего размера рыбку, она висела на отдельной веревочке. Иногда ее отщипывали в процессе — попробовать, как оно. И если уже было хорошо, то и доедали.
Дверь на балкон часто была открыта, и там было свежо и тенисто. На газоне первого этажа рос виноград, и лоза сплеталась в ажурную сетку под окнами балкона. На балконе стояла маленькая, игрушечного вида табуреточка, которая очень зазывала поиграться с ней. Как бабушка на кухне, мы готовили на балконе суп из воды, лузганных семечек и зеленого лука. Получалось убедительно.
Дедушка был «персональный пенсионер», VIP среди пенсионеров. Ему полагался продуктовый паек, раз в месяц, кажется. Эти продукты были не из магазина, а из загадочной «базы». Среди них была гречка и сгущенка, которые не всегда бывали в магазинах для простых смертных. Дедушка отдавал нам львиную долю пайка, и это воспринималось в порядке вещей. А ведь это была щедрость!
Он любил смотреть футбол по телевизору или читал газету на диване. Моя сестра уютно пристраивалась рядом с ним и могла тихонько сидеть часами. У меня не было ее усидчивости. Я любила тянуться у дедушки на коленях. Он говорил, что я вырасту выше, чем пожарная каланча! Звучало смешно. Еще он говорил, что если б меня назвали Лизой, он бы меня дразнил «Лизой-подлизой».
Бабушка шутя ругала его, что учит детей глупостям — у дедушки была масса смешных выражений.
Бабушка плохо видела и с возрастом совсем потеряла зрение. Врачи пропустили глаукому, предотвратить такую проблему сейчас — стандартная практика. Врачебная ошибка. Не знаю, что там случилось.
Пока я была маленькой, бабушка регулярно ложилась в областную больницу на профилактику — дней на десять, а то и все две недели. Вместо того что ездить к ней домой и наслаждаться, мы ездили к ней в больницу проведывать и привозили фрукты и гостинцы. Я скучала и не понимала, почему мою чудесную бабушку держат в этой тюрьме. Ей кололи витамины и якобы замедляли потерю зрения. Она знакомилась со всякими тетушками, бурно с ними общалась и дружила. Это был бабушкин своеобразный социальный клуб. Из-за плохого зрения она ушла на пенсию довольно рано.
Дедушка всё время работал. А когда не работал, ездил на причал чинить свою лодку, исполнял поручения, по поводу нас тоже — водил нас на танцы, — и много общественной работы. Раз в год ездил в санаторий типа Ессентуков, и тогда его не было три недели дома. Ему всегда давали только одну путевку на него, и бабушка ни разу на моей памяти с ним не ездила.
У бабушки с дедушкой было несколько знакомых семейных пар, которые жили в их округе. Они встречались на совместные прогулки по парку и регулярно встречались с застольями по выходным. Парами играли в карты, в «дурачка». Ходили друг к другу в гости по очереди.
У бабушки с дедушкой эта традиция была еще с молодости, когда они отдыхали семьями на подобный лад. Находили время при одном выходном — воскресенье. У моих родителей не было такой традиции, и отношения у них были так себе. Хотя в гости люди ходили, но больше спонтанно и встречи были неорганизованные и нерегулярные.
К застольям готовились целый день, а то и за пару дней, если пекли торт. Поднимаешься с утра, и чувствуется атмосфера праздника в доме. Откладывались все рутинные дела, и дедушка приступал к уборке. Влажная уборка всегда освежала дом. Влажной тряпкой протиралась пыль и полы, по углам начиналось сияние. Заметался веником ковер, пылесоса не было.
Когда весь дом блестел, дедушка отправлялся в магазин за продуктами — с бабушкиными наставлениями. Бабушка знала, что будет готовить, списков не припомню, и начинала готовиться. Мы, дети, всегда крутились рядом с ней, были на подручных. Могли нарезать салат или хлеб, почистить вареные яйца. По завершению предварительных этапов наступала передышка.
Последние этапы подготовки оставлялись до самого прихода гостей, когда нужно было готовить горячее.
Бабушка выбирала нарядное платье. У нее в шкафу хранилось много платьев, некоторые двадцатилетней и тридцатилетней давности. Она была очень аккуратной и могла носить вещи годами без признаков износа. Ее вещи всегда выглядели с иголочки. Драгоценностей у нее не было, не были проколоты уши. Даже не было обручального кольца. Когда они поженились с дедушкой, денег на кольца не было, а потом уже и не вспоминали.
У нее было несколько сияющих стразами бижутерных брошей, которые придавали платьям нарядный, законченный вид. В отличие от маминой бижутерии, мы имели доступ к шкафу с бабушкиными драгоценными платьями и брошами.
Это была одна из самых любимых игр детства. Мы наряжались в бабушкины наряды и