Читать интересную книгу Алеш и его друзья - Войтех Стеклач

Поэтому я мысленно извинился перед Романом за то, что не верил его рассказам про старые трамваи, когда наш класс вошел в прицеп. Иначе и быть не могло: учительница требовала от нас образцового поведения, над нами бдит директорское око, и поэтому все опередили наш класс, — ведь дисциплину соблюдали только мы да шестой «В», потому как их классный руководитель — преподаватель физкультуры Потужил, в прошлом известный боксер.

Еще до отправки трамвая мы заняли заднюю площадку и, помня рассказы Романа, принялись разглядывать и проверять всякие приспособления, которых на нынешних трамваях нет.

Так, например, поверху тянулся шнурок, и, если за него дернуть, что-то звякало. Алеш вспомнил, как Роман говорил, что таким образом кондуктор давал вагоновожатому знак, что можно отправляться дальше. Еще на площадке находилась посудина с песком, а рядом — желтая воронка с лопаткой на цепочке. Мы заглянули в воронку и увидели, что ее горлышко выходит на рельсы. Я сразу вспомнил, как Роман объяснял, что если вдруг трамвай разгонится, можно затормозить с помощью песка.

Скамейки были деревянные и расположены не друг за другом, а вдоль вагона, друг против друга.

— Этот трамвай гораздо лучше нынешних, — выразил Мирек наше общее мнение.

Вот так я и понял, почему пекелецкая бабушка время от времени вздыхает: нынче, мол, уж не то, что прежде. Ведь прогресс имеет и много отрицательных сторон, касающихся не только ухудшения среды обитания, как меня учат по телевизору и в школе.

Потому я и люблю ходить с ребятами в Технический музей, который тоже находится на Летне и в котором есть потрясающие старые паровозы и автомобили, а еще — интересные аппараты с глазком; крутишь ручку и видишь в глазок смешные картинки, они то медленно двигаются, то быстро, в зависимости от того, в каком темпе крутишь ручку. Здесь мне все понятно картинки нарисованы на бумаге, мы тоже такие делаем. Бумага складывается полоской, на одной стороне рисуют человечка, который, например, идет и не видит открытый люк, а на обороте — этот человечек в него падает. Полоску закручиваешь трубочкой вокруг карандаша или шариковой ручки, раскручиваешь ее в обратную сторону, и возникает ощущение движения — кажется, будто человечек проваливается в люк. Но это все вы наверняка и сами знаете, это просто небольшое отступление, а наш старый трамвай тем временем поехал.

Мы вели себя, честное слово, образцово, не считая Ченды, который решил проверить, втащит ли нас трамвай на холм на Летне, если через воронку насыпать на рельсы песок. Трамвай этот кошмарный скрежет выдержал бы, а вот вагоновожатый — нет, он остановил трамвай, вытащил Ченду из вагона и дал ему подзатыльник.

Ченда разревелся, а учительница сказала, чтоб мы не вздумали болтать о своем знакомстве с ней. Разве Богоушек мог упустить такой случай! У нас благодаря Руженке вот уже несколько недель не доходили до него руки. Обычно мы с ним частенько сталкиваемся, но последняя наша стычка произошла, когда в нашем классе появилась Руженка.

Богоушек хоть и отличник, но иной раз бывает изрядной тупицей. Мы Мирославу, разумеется, поняли: она не хочет, чтобы мы с ней заговаривали. Если вагоновожатому вздумается узнать, кто наш учитель, он подумает на физкультурника Потужила — единственного взрослого в прицепе, таким образом учительница избежит конфликта.

Но туповатый Богоушек задал Мирославе вопрос:

— А почему с вами нельзя заговаривать?

И неприятность не заставила себя ждать. Вагоновожатый сразу оставил Ченду в покое и накинулся на Мирославу. Он, мол, работает не в зоопарке и возит не павианов! Он — служащий транспортной фирмы нашей столицы Праги! Он дальше не поедет, покуда весь этот зверинец — имелся в виду наш класс — не выйдет из трамвая!

Это было несправедливо: вместе с нами в прицепе ехали ребята из шестого «В», а Потужил не мог заступиться за Мирославу, потому как меланхолично дремал.

Учительница чуть не плакала, скорее всего, оттого, что вагоновожатый нас задерживает и мы можем опоздать на представление. Мне было ее жаль, и я дернул за шнурок, давая вагоновожатому знак следовать дальше. Он этого не понял и сразу кинулся на меня. Однако я крепко держал шнурок, и мы его оборвали, а вагоновожатый свалился прямо на колени Потужилу.

Учитель физкультуры очнулся от дремоты, заморгал глазами, и то ли не проснулся окончательно, то ли ему снился бокс, но он вскочил, встал в стойку и провел выпад левой.

Будь вагоновожатый боксером, он выступал бы во втором полусреднем, а Потужил — в весе «мухи», и потому сила была на стороне вагоновожатого. Но поскольку вагоновожатый боксером не был, он нарвался на обманный выпад левой Потужила и тут же получил правый прямой в солнечное сплетение.

— Ну, вам это так не пройдет! — кричал вагоновожатый, поднимаясь с площадки, тогда как мы громко и радостно вели счет.

— Освободить площадку! — воинственно скомандовал учитель физкультуры.

Но этого не требовалось, потому что вагоновожатый, покинув ринг на площадке, выскочил на улицу, и бой переместился туда. Мгновенно вокруг собралась толпа: пожилые в основном болели за вагоновожатого, а молодежь — за своего физрука.

Было очень здорово, но Мирек взглянул на часы и сказал учительнице, что уже без четверти одиннадцать.

— Дойдем пешком, — шепотом приказала наша классная, и мы все незаметно покинули поле боя.

Тем временем в поединок вмешались два парня, женщина, которой вагоновожатый наступил на мозоль и которая орудовала зонтиком, владелец старенькой таксы, твердивший, что его собака известный душегуб: однажды, когда у нее еще были зубы, она сожрала канарейку.

Мы добрались до цирка ровно в одиннадцать, и учительница все время озабоченно спрашивала Руженку, не опаздывает ли она, потому что Руженке предстояло выступать в качестве наездницы.

Руженка сказала, что нет, она ведь выступает в самом конце программы, и подала нам на прощание руку. Даже Богоушеку.

Богоушек был весьма горд и сразу полез в первый ряд, хотя у нас и так оказались самые лучшие места — прямо у манежа.

Программа была замечательная. Правда, Алеш мешал нам своими бесконечными комментариями, кого из выступающих сейчас зверей он выбрал бы себе на обед, но в остальном нам было весело.

Особенно большая потеха получилась с Богоушеком. О каждом номере он высказывался с видом великого знатока и небрежно заявлял, что стоит ему захотеть…

Даже Мирослава это заметила и вынуждена была сделать Богоушеку замечание, чтобы он не бахвалился.

В конце первого отделения выступали эквилибристы. Двое мужчин балансировали с шестом на канате, перебрасывались мячом, а внизу была натянута сетка, ведь артисты выступали под самым куполом цирка.

— Гм, — состроил гримасу Богоушек, — подумаешь!

Один из эквилибристов взял стул, сел на него посредине каната и объявил в рупор:

— Кто из почтенной публики осмелится подняться к нам сюда и позволит перенести себя из конца в конец, получит сто крон и звание самого смелого посетителя цирка!

Люди смотрели друг на друга, смеялись, а Мирек вдруг сказал:

— Смотрите, Руженка!

Возле занавеса, отделяющего манеж от входа за кулисы, стояла Руженка, а когда прозвучали торжественные фанфары в честь пока еще неведомого смельчака, помахала нам.

— Я! — воскликнул Богоушек, вскочил со стула и гордо посмотрел в сторону Руженки.

— Да здравствует этот храбрый мальчик! — несколько раз прозвучало из рупора, и клоун помог Богоушеку перелезть на манеж.

На него направили прожекторы, и клоун подвел Богоушека к лесенке возле мачты, на которой ожидал его один из эквилибристов.

— Посмотрите, до чего бледный мальчик, — шептали посетители, и это было правдой, потому что Богоушек понял, во что он ввязался, и сильно побледнел.

Когда он взялся за лесенку, мы увидели, как у него дрожат руки.

— Смелее, молодой человек! — подбадривал Богоушека рупор.

Богоушек стиснул зубы и полез. Посредине лесенки он взглянул вниз и остановился. Казалось, он вот-вот раздумает и спустится вниз, но тут мы все дружно зааплодировали и закричали:

— Вперед, Богоушек, вперед!

Через минуту к нам присоединился весь цирк, и при такой мощной поддержке Богоушек поднялся наконец наверх.

Фанфары стихли, и послышалась барабанная дробь.

— Внимание! Внимание! — возвестил рупор. — Вы станете свидетелями опасного эксперимента. Всего один неверный шаг и…

— Нет! — завопил Богоушек. — Я хочу вниз!

Барабаны моментально умолкли, а рупор принялся убеждать Богоушека:

— Не бойся, мальчик, под нами спасательная сетка. Самое страшное, что может случиться, это какой-нибудь перелом.

— У-у-у-у, — заревел Богоушек, — я хочу внииииз…

Зрители веселились, а Богоушек рыдал. Ни за что на свете он не желал, чтобы его переносили по канату. В результате эквилибристу пришлось снести его вниз, потому что Богоушек так дрожал, что сам идти был не в силах. Почувствовав под ногами твердую почву, он, весь зареванный, стремглав ринулся на свое место в первом ряду, дважды споткнулся и упал, так что зрители аплодировали ему больше, чем клоуну, — они были уверены, что это такой номер программы.