И здесь трудно не согласиться с Кириллом Борисовичем, потому что, несмотря на огромный массив литературы, посвященной этому периоду, где порой точно, объективно и подробно описаны отдельные моменты и целые стороны этого процесса (например, книга Е. Прудниковой и А. Колпакиди «Двойной заговор: тайны сталинских репрессий», работы И. Пыхалова, А. Мартиросяна и др.), целостной картины действительно нет.
Несмотря на амбициозность цели, не углубляясь в детали, которые вы можете изучить в произведениях вышеприведенных уважаемых авторов, постараюсь все же открыть эту «терра инкогнита», указав стратегическое направление для будущих исследований, попутно объяснив отдельные не объясненные до сих пор исследователями моменты этого периода.
На мой взгляд, понимание периода «большой уборки» зиждется на трех китах: противостояние Запада и СССР, Сталинская Конституция и успех в СССР второй пятилетки.
Именно успех второй пятилетки в СССР показал Западу, что еще одна такая пятилетка, и СССР будет ему не «по зубам», а проигрыш в экономическом противостоянии с бескризисно развивающимся первым в мире коммунистическим государством неизбежно грозил Западу и политическим проигрышем (с учетом Сталинской Конституции – наверняка!) с последствиями, которые уже уведут нас в область альтернативной истории.
И западные аналитики не ошибались – вспомните, именно выполнение планов третьей пятилетки к лету 1942 года обеспечивало СССР полное перевооружение РККА современнейшими (а порой и не имевшими мировых аналогов) на тот период образцами вооружений, поэтому Сталин и его соратники и старались оттянуть возможность прямого военного столкновения с Западом именно до этого срока. Летом 1942 года мощь объединенной Рейхом Европы столкнулась бы уже не с находящейся в процессе перевооружения РККА, как годом ранее, когда батареи реактивных минометов, эскадрильи современных истребителей и штурмовиков, батальоны «КВ» и «Т-34» распределялись Ставкой ВГК по фронтам поштучно. А со всем этим – в массовом порядке, и главное – с хорошо подготовленным личным составом, досконально изучившим новую матчасть!
Далее, конечно, построения из области альтернативной истории, но все же нетрудно представить результат этого столкновения, зная, какие последствия для вермахта имело применение летом 1941 года всего нескольких батарей тех же «Катюш» под Оршей и Киевом. Тем более в реальной истории, в тяжелейших условиях отступления и эвакуации уже к зиме 1942/43 года превосходство русского оружия стало очевидным!
Но Запад еще, возможно, перенес бы экономическую конкуренцию и гонку вооружений, если бы не Сталинская Конституция, проект которой в июне 1936 года был опубликован во всех газетах страны, передан по радио, издан отдельными брошюрами на 100 языках народов Советского Союза тиражом свыше 70 млн экземпляров. [31]
Реакция Запада (причины ее, думаю, несложно понять) последовала незамедлительно: с противоположного от СССР конца Европы начало подниматься «политическое цунами» (аналогии с сегодняшними событиями на Ближнем Востоке и в Северной Африке трудно не заметить) – уже 17 июля 1936 года мятежом фалангиста (разновидность фашизма) генерала Франко началась гражданская война в Испании. Именно с «легкой руки» каудильо в политический лексикон был введен термин «пятая колонна», а события в Испании показали всему миру эффективность применения этой политтехнологии, ведь «пятые колонны» были активизированы во всей Европе, в том числе и в СССР.
Отработав технологию в Испании, в 1938 – 1941 годах Запад при непосредственном участии «пятых колонн» положил к ногам Гитлера Австрию, Чехословакию, Норвегию, Данию, страны Бенилюкса, сателлитами Рейха стали Венгрия, Румыния, Болгария, Финляндия, развалена Югославия…
Но максимально яркий пример работы «пятой колонны», конечно же, – Франция. Вот как описывают ситуацию июня 1940 года уже цитировавшиеся мной Сейерс и Кан:
…Паника охватила Францию. Повсюду неутомимо трудилась «пятая колонна». Французские офицеры бросали свои части. Целые дивизии вдруг оказывались без военных материалов. Поль Рейно заявил сенату, что французское командование совершило «неслыханные ошибки». Он обличал «предателей, пораженцев и трусов». Десятки офицеров, занимавших самые высокие посты, подверглись неожиданному аресту. Но они были арестованы слишком поздно. «Пятая колонна» уже хозяйничала во Франции.
Бывший французский министр авиации Пьер Кот писал впоследствии в «Торжестве измены»:
«В стране и в армии распоряжались фашисты. Антикоммунистическая агитация служила дымовой завесой, под прикрытием которой готовился политический заговор, рассчитанный на то, чтобы парализовать Францию и облегчить Гитлеру его дело… Самыми эффективными орудиями «пятой колонны»… были Вейган, Петэн и Лаваль. На заседании Совета министров, состоявшемся в Канже, близ Тура, 12 июня 1940 года, генерал Вейган требовал от правительства прекращения войны. Он аргументировал свое требование тем, что в Париже якобы вспыхнула коммунистическая революция. Он утверждал, что Морис Торез, генеральный секретарь коммунистической партии, уже водворился в президентском дворце. Жорж Мандель, министр внутренних дел, немедленно связался по телефону с префектом парижской полиции, который опроверг утверждения Вейгана: никаких беспорядков в городе нет, население спокойно… Как только Петэну и Вейгану в сумятице удалось захватить власть, они с помощью Лаваля и Дарлана немедленно отменили все политические свободы, заставили народ замолчать и установили фашистский режим.
С каждым часом нарастало смятение и увеличивалась катастрофа. Французские солдаты еще продолжали отчаянно и безнадежно сражаться, и весь мир взирал на небывалое в истории предательство, жертвой которого стала целая нация…
…14 июня пал Париж. Петэн, Вейган, Лаваль и троцкист Дорио сделались марионеточными правителями Франции, пляшущими под нацистскую дудку». [2]
Чтобы обезопасить себя от результатов работы заботливо выпестованной ими же самими политтехнологии, Западу пришлось идти на крайние меры: в том же июне 1940 года в Великобритании местная «пятая колонна» была разгромлена [2] (впрочем, не особо жестоко, что указывает на близкое «родство» субъектов по «обе стороны баррикад»). Ну а Рузвельту, чтобы унять профашистски настроенные круги в США, пришлось спровоцировать в декабре 1941 года японцев на Пёрл-Харбор. [32]
И здесь уместно небольшое отступление: экспертная комиссия под председательством д.и.н., профессора, директора Историко-архивного института РГГУ Безбородова А.Б., созданная по решению Ученого совета исторического факультета МГУ для проведения научной экспертизы учебного пособия профессоров исторического факультета МГУ А.С. Барсенкова и А.И. Вдовина, в своем заключении утверждает:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});