Строгость подвижнического образа жизни не заслоняла от него красоты окружающего мира. Наоборот, одаренный необыкновенной силой любви, о. Макарий умилялся каждому Божиему творению, видел в природе мудрость и красоту Творца. Прогуливаясь по скитским дорожкам, он останавливался и со слезами взирал на разнообразные цветы. У окна его кельи была устроена специальная кормушка для лесных птиц, щебечущих на все голоса. Очень любил он лес и даже писал одному из адресатов: «Человек получает в лесу себе успокоение и душевную пользу… Один вид вечнозеленых хвойных деревьев нашей Родины веселит зрение, служа символом надежды на жизнь вечносущую…»
Было, еще одно важное дело, начало которому в Оптиной пустыни положил старец Макарий — книгопечатание.
В те годы в России ощущался голод на духовную литературу, ибо печатание ее в соответствии с «Духовным регламентом» Петра I и указами 1787 и 1808 годов дозволялось только с одобрения Святейшего Синода и лишь в духовных типографиях. В результате святоотеческая литература практически выходить перестала, в то время как светская печать пустила в оборот огромное количество переводных произведений западного лжемистического направления. Подобная литература печаталась с дозволения гражданской цензуры и была прямо враждебна Православию.
Оптинскому монастырю благодаря о. Макарию удалось наладить выпуск книг духовного содержания. Старец объединил вокруг своего начинания известных русских людей, духовно устремленных «интеллектуалов», среди которых были С. П. Шевырев, М. П. Погодин, М. А. Максимович, Н. В. Гоголь, братья И. В. и П. В. Киреевские. Со старцами Оптиной их связывала не только литературная работа, многие вверили себя их духовному руководству.
Деятельность старца о. Макария была обширнейшей: он приготавливал к печатанию славянские тексты — переводил их на русский язык, снабжал малопонятные места своими примечаниями. Так были опубликованы жития и творения преподобных Паи-сия Величковского, Нила Сорского, Варсонофия Великого и Иоанна, Симеона Нового Богослова, Феодора Студита, Максима Исповедника, аввы Дорофея. Всего в XIX веке Оптиной пустынью было выпущено 125 наименований духовной литературы в количестве 225 тысяч экземпляров.
Ближайшим сотрудником о. Макария был И. В. Киреевский, который помогал в переводах с греческого и объяснении философских терминов. Он сам и его жена Наталья Петровна держали корректуру! они же являлись самыми крупными жертвователями на «благое дело».
«Бог посылал средства на благое дело через добрых людей, и одна за другой было издано большое количество книг», — удовлетворенно признавался о. Макарий. Действительно, было чему удивляться и радоваться. Он и настоятель Моисей бесплатно рассылали книги во все библиотеки — академические, семинарские и прочие! получали их почти все архиереи, ректоры, инспектора академий и семинарий и все общежительные монастыри на святой горе Афон.
Святитель Филарет митрополит Московский не только благословил книгоиздание в Оптиной, но был самым высоким его покровителем. Он сам участвовал в проверке переводов, определении последовательности изданий, привлечении необходимых людей. «У старцев как все поспевает, удивительно! Очень им благодарен…» — передал он через Н. П. Киреевскую о. Макарию.
Дело о. Макария особенно расцвело при старце Амвросии. Сам же о. Макарий жертвовал для книгоиздания своим и без того кратким отдыхом и при этом никогда не оставлял старческого подвига.
По смирению старец скрывал свою прозорливость, но в ней не сомневались имевшие к нему близкое отношение, зная об этом даре по собственному неоднократному опыту. «Делай, как знаешь, — говаривал обычно старец. — Но смотри, чтобы не случилось с тобой вот того-то…» И всегда выходило, что предостерегал он не зря.
Старец обладал даром понимать и разрешать современные вопросы и видеть будущее.
В 1848 году во Франции произошла буржуазная революция, идеи которой нашли впоследствии необыкновенно питательную почву на русской земле. Стихии захватили власть над землей. И вот что сказано в летописи монастырской жизни:
«С наступлением 1848 года настали бедствия в Европе почти повсеместно. Во Франции 24 февраля — революция: ниспровержение законной власти, республика. От Франции разлился сей адский поток в смежные земли, кроме России. Везде мятежи, нестроения. В России холера, засуха, пожары. 26 мая в 12-м часу дня загорелся губернский город Орел, сгорело 2800 домов! на воде барки сделались добычей пламени. В Ельце сгорело 1300 домов.
Июнь, 24-е число. Праздник в скиту дня Рождества св. Иоанна Предтечи. Пополудни в три часа зашла страшная туча с молнией и громовыми ударами с юго-запада при 20 градусах тепла. Она разразилась страшной бурей с проливным дождем и градом. От этой бури во многих местах Козельского уезда произошли разрушения, в особенности же в Оптиной пустыни. На церквах Казанской и Больничной разломало на части железную крышу, сорвало кресты… поломало множество плодовых деревьев. В скиту упавшей сосной повредило башню… А в монастырском лесу поломано и вырвано с корнем до двух тысяч самых толстых сосен. Страшная буря! Никто не помнил такой…»
Старец вместе с братией своими руками убирал поваленные деревья, а на их место сажал новые. И посадки эти были не простые. Они имели вид определенного клина и служили своеобразным зашифрованным письмом в будущее. На клочке земли между скитом и монастырем при помощи деревьев была написана великая тайна, прочесть которую суждено последнему старцу скита. Так передавалось в Опти-ной из поколения в поколение и во исполнение завета о. Макария не дозволялось уничтожать вовеки не только вековых деревьев, но и кустика. Однако в начале 20-х годов нынешнего века, когда монастырь закрыли, но последние старцы еще были живы, безжалостно спиливали великолепные сосны оптинского леса, визжали пилы и раздавалась брань рабочих.
Тайна о. Макария так и осталась неразгаданной. Но уже в середине прошлого века предвидел он и поругание оптинских святынь, и грядущие огненные испытания России. По поводу разрушительной бури о. Макарий писал: «Это страшное знамение Божьего гнева на отступнический мир. В Европе бушуют политические страсти, а у нас — стихии. Началось с Европы, кончится нами…», «Благодетельная Европа научила нас внешним художествам, а внутреннюю доброту отнимает и колеблет православную веру! деньги к себе притягивает».
«Сердце обливается кровью при рассуждении о нашем любезном отечестве, России нашей матушке: куда она мчится, чего ищет? Чего ожидает? Просвещение возвышается, но мнимое: оно обманывает себя в своей надежде! юное поколение питается не млеком учения Святой нашей Православной Церкви, а каким-то иноземным, мутным, зараженным духом! и долго ли это продолжится? Конечно, в судьбах Промысла Божия написано то, чему должно быть, но от нас сокрыто по неизреченной Его премудрости. А кажется, настает время по предречению отеческому: «Спасающийся да спасет свою душу»[4].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});