разных стран. А сейчас все бегут обратно. Говорят, что лучше всего встречать свою кончину на родине. — Он криво усмехнулся.
— А ты, тогда, почему в Москву? Ты же местный. Или нет?
— Там моя родина тоже, — вздохнул он. — Там могилы моих предков. А здесь я только работал.
Я понимающе кивнула. Скоро объявили посадку и все потянулись к выходу. Там уже стояли автобусы с открытыми дверями. Шли медленно, так как кроме регистраторов, стояли медики, которые проверяли температуру аппаратом, приставляя его ко лбу. Пока все было нормально. И вдруг крик и замешательство. Толпа шарахнулась, и закричали падающие. Их сминали в сторону. Симеон привстав на цыпочки, посмотрел поверх голов.
— Что-то с пассажиром. Видимо не очень хорошо. Наверно кто-то с температурой. Давайте отойдем.
И подтолкнул нас к стене, прикрыв собой. Все срочно натягивали маски, которые давно висели под подбородком. Образовался круг и в центре мы увидели двух женщин, азиатской наружности, в масках. Одна что-то доказывала одному медику и плакала, а другая медик в это время что-то громко и резко говорила в телефон.
— Вызывает медгруппу, — обронил Эйтан. — Сейчас прибудут. Видно одна из них заражена. Или просто температурит.
Через минут десять вбежали одетые в прозрачные комбинезоны с масками и в перчатках четверо мужчин и, подхватив упирающихся женщин, повели их из зала. Вскоре вновь началась проверка и толпа поредела. Мы шли почти последними. Я шла и молилась, шла и молилась:
— Только бы все прошло нормально!
И конечно же, нам не повезло — у малыша Ариэля было тридцать семь! И вроде бы не страшно, ан, нет!
Елена заплакала, прижав к себе испуганного мальчишку, Эйтан что-то говорил на иврите, убеждал медиков. К нему присоединился и Симеон, даже вытащил свое удостоверение спец корреспондента из Москвы, но все было напрасно. Нас подвинули в сторону. Прошли, обогнув нас, опасаясь, как прокаженных, другие пассажиры. Автобусы скоро закроют двери и нам конец!
И тут я увидела знакомую стюардессу. Она уже выходила из стеклянных ворот здания.
— Настя! — закричала я и бросилась к ней. — Помоги, умаляю!
Она остановилась и удивленно вгляделась в лицо. И узнала меня.
— О! — воскликнула она. — Вставай страна!
Я закивала.
— Что случилось? — Она показала кивком на моих: на плачущую Елену, понурого Эйтана и жмущегося к матери Арэля, а с ними и расстроенного Симеона.
Я кратко поведала историю и умолила ее помочь. Она помолчала, потом качнула головой.
— Хорошо, я сейчас.
Через пять минут вернулась вместе с мужчиной в летном костюме. Как я потом узнала, это был второй пилот, и он вместе с Настей присматривал за пассажирами и багажом. Он подошел к старшему группы и о чем-то с ним поговорил. Тот пожал плечами и махнул рукой, мол, как знаешь и подписал все наши бумаги. Пилот крикнул: — Все за мной! — и пошел к выходу. Мы быстро бросились за ним. Подбежали к открытым дверям, и мужчины затолкали нас на заднюю площадку. Еще немного и мы покинем эту страну. У трапа тоже толпились. Всем хотелось побыстрее сесть на свои места. Первыми прошли пилот с Настей. Мы встали в конце. Вскоре показалась наша спасительница.
— Проходите на первые места с одной и другой стороны, — сказала она нам. — Люди садятся, где кто устроился. Без мест. Народу много.
Я поблагодарила ее за всё. Салон был полон. Стоял гул от голосов. Мы сели по двое: я и Семион, Эйтан с Еленой и малышом на руках. Двери закрылись и командир, представившись, приказал всем пристегнуться. Вскоре загудели моторы и началась рулёжка по лётному полю. Самолет замер, через мгновение взревели двигатели, и машина поехала по взлетной полосе. Еще немного и я, выглядывая в окно, уже увидела уплывающую под крыльями землю.
— Прощай, Израиль! — прошептала я.
Глава Седьмая. "Забота у нас такая, забота наша простая…"
Мы летели уже два часа. Нас только поили, и как сказала Настя на мой вопрос, будут ли кормить, что запрет на еду во всех портах. Кроме запечатанных бутылок и пакетов со сладостями. Можно кушать свое, если у нас нет, то она может поделиться. Я отказалась, сказав, что есть с собой, но если та принесет нам по кипятку и чашки для кофе, то буду благодарна.
— Какие благодарности между земляками, — засмеялась она. — А я вас узнала сразу, еще тогда, в первый рейс. Этот ваш голос по радио?
Я кивнула и улыбнулась.
Вот, где пригодилась и моя популярность, кто бы мог подумать! Эту фразу я часто повторяла при своих выступлениях. Вот она и запомнила.
Вскоре мы ели ту самую копченую курицу и пили кофе из пакетиков. Сходив в туалет по очереди, сели отдыхать. Я смотрела в окно, Симеон изредка на меня, Эйтан дремал, а Арелька спал на коленях матери. Елена померила ему температуру. Её не было! Потом еще раз. Тот же результат. Она обратилась к Насте, если будут какие-то жалобы пассажиров на их присутствие, то говорить, что температуры нет, просто малыш был сильно испуган и нервы сдали. Тем более что он инвалид-аутист, а они подвержены сильным стрессам.
Но требований никаких не было, все спокойно летели домой.
И мне бы успокоиться! Ага! Как же!
Вдруг из хвоста самолета, там, где расположились стюардессы, Настя быстро прошла в кабину к пилотам. Через минуту она шла обратно, и на лице ее читалось напряжение. Потом включился микрофон и раздался спокойный голос командира.
— Внимание пассажиров! Говорит командир. Прошу пристегнуться, убрать все вещи из под ног и голов, взять детей на колени. Мы не падаем, и с машиной все нормально. Предстоит некоторая корректировка курса, и вместе с ней возникнут воздушные ямы. Если станет плохо, обратитесь к стюардессам. Вверху на панели есть кнопка вызова. Все будет хорошо.
И отключился.
— Что случилось? — наклонился к нам Эйтан. — Надежда, вы можете узнать у вашей знакомой стюардессы?
— Я попробую, — и, отстегнув пояс, пробралась между креслами в хвост самолета. Дорога была известна.
На Настю я наткнулась сразу же. Та хотела выйти в салон.
— Настя, — придержала ее за руку, — что случилось? Мы падаем?
— Нет-нет! — охнула она. — Но не очень хорошо. Дело в том, что мы поменяли курс. Сейчас идем над Ираном и потом над морем. Нас не пропускает Турция по обычному маршруту. Этот же эшелон пилоту почти не знаком, поэтому он будет осуществлять корректировку курса по ходу полета.
— А что это значит?
— А это значит воздушные ямы, заваливание на крыло, и даже резкое изменение высоты.