Страд проводил глазами растворяющуюся в тумане фигуру. Случившееся несколько минут назад было настолько невозможным, что властелину Баровии требовалось время, чтобы прийти в себя и разобраться со своими мыслями и чувствами. Сил не было даже на то, чтобы принять облик летучей мыши или произнести простейшее заклинание. Нетвердой походкой он стал спускаться с холма: на дороге графа Страда ожидала карета.
Альве А'Лин по прозвищу Наромарт отыскал портал среди развалин почти сразу. Потоки силы создавали вокруг такое напряжение, что ошибиться было просто не возможно. То, что за порталом поджидала неизвестность, его не сильно беспокоило: хуже, чем в Баровии, ему точно не будет. Главное было успеть: ведь портал работает какую-то половину часа. Второго шанса бежать из доминиона у Наромарта уже не было: в библиотеку Вороньего замка после столкновения со Страдом путь ему был заказан.
Мысленно призвав свою богиню, он шагнул в портал…
…Темнота и тишина…
…Тишина и пустота…
…Нет ни времени, ни пространства…
…Нет ничего. Ничего, только он, сын пещерного дракона и эльфийки-драу, тот, кого драконы называют Альве А'Лин, эльфы — Кройф Квавелин, а остальные — Наромартом…
…Только он — и его богиня…
Это было совершенно иное ощущение: не зрение, ни драконье чутьё, ни слух ничего не говорили ему о том, что рядом находится кто-то ещё. И всё же он каким-то неизвестным образом ощущал — богиня здесь, рядом с ним.
— "Госпожа моя, я верил, что ты не оставишь меня и спасёшь".
— "Это ещё не спасение, это только начало пути. Ты верил — тебе дан шанс по твоей вере. Но теперь ты должен доказать свою веру делом. Не ты ли сказал Страду, что не хочешь идти по его пути? Так иди своим. Докажи поступком, что вампир может выбрать добро и свет. Встань — и иди, Кройф Квавелин".
— "Хватит ли мне сил, чтобы сделать это, госпожа?"
— "Ты спрашиваешь меня? Спроси себя, был ли ты искренен, когда говорил со Страдом, или же с твоих губ сходила ложь?"
— "Я верил в то, что говорил, верил всем сердцем. Но я верил и в твою помощь. Ты ведь не бросишь меня на этом пути, верно?"
— "Воистину в разговоре со Страдом ты был вчетверо крепче в вере своей, чем сейчас. Разве без моей помощи ты вышел из Баровии? Почему же теперь ты усомнился?"
— "Прости мне этот грех, госпожа!"
— "Всякий грех может быть прощен, если покаяние принесено от сердца. А теперь — время поступка, а не слова, Кройф Квавелин…"
— …Два, три, четыре. Вдох…
Чьи-то теплые губы касаются его губ. Поцелуй? Как бы не так. Выдохнутый из чужого рта воздух с силой врывается в гортань.
Наромарт ошалело открыл глаза. И было от чего ошалеть. Он лежал спиной на какой-то твердой плите, судя по окружающему пейзажу — могильной. А на животе у него верхом сидела молодая женщина, которая только что так оригинально вдохнула в него воздух. Сложенные одна на другую руки женщины ощутимо давили на грудную клетку. Слева внизу, там, где когда-то билось его сердце.
— Раз… Ой…
На этот самый «раз» женщина качнулась вперёд, старательно надавливая ему на грудь. Хвала Элистри, рёбра выдержали. На «ой» она отшатнулась назад. Судя по тому, как у этой странной женщины растрепалась причёска, «раз» был не первым и даже не пятым.
— Ожил…
— Простите меня, госпожа.
— Как Вы себя чувствуете?
Хороший вопрос.
— Кажется, нормально.
Женщина поднялась на ноги и принялась приводить в порядок своё платье, изрядно помятое во время странных упражнений.
— И не вздумайте снова умирать, сударь. Этим Вы мне чрезвычайно досадите.
Наромарт сел и огляделся. Ну да, действительно кладбище. Да ещё и вечерние сумерки. Куда же его занесло-то?
— Я постараюсь, сударыня. Но, я не имею чести Вас знать и не представляю себе, чем моя смерть может Вам досадить.
— Бакалавр естественных и медицинских наук к Виолетта фон Зееботен к Вашим услугам, сударь, — поклон был явно иронический, но тон — серьёзный. — И моей репутации врача будет нанесен существенный урон, если Вы умрёте на моих руках. По правде сказать, когда я Вас тут обнаружила, то думала, что Вы уже безнадёжно мертвы.
— Вот как?
— Представьте себе, сударь. Отсутствие сердечных тонов и дыхания, а так же расширенные зрачки неопровержимо свидетельствовали о состоянии клинической смерти. Вообще-то даже симптом кошачьего глаза имелся. Будь Вы человеком, я бы, наверное, вынуждена была констатировать смерть. Но, поскольку то, что Вы человеком не являетесь, сразу бросается в глаза, то я рискнула применить непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Как видите, удачно.
Никогда ещё Наромарту не приходилось слышать, чтобы человек так спокойно говорил о его нечеловеческой природе. Из всех разумных рас, с которыми приходилось сталкиваться полудракону, пожалуй, именно люди болезненнее всего относились к тому, что они — не единственные носители разума в этом мире. А госпожа Виолетта высказалась о его нечеловечности таким тоном, которым обычно говорят обо всем понятных и очевидных вещах. Вроде: "Идёт дождь".
— Наверное, надо будет написать об этом в Саламанку. Случаи оказания квалифицированной медицинской помощи не людям в наших краях очень редки и потому чрезвычайно ценны. Было бы преступлением перед медициной не известить коллег о том, что реанимация может помочь не людям на поздних стадиях клинической смерти. Вы, простите, кто по происхождению?
— Эльф, — произнес Наромарт, вставая на ноги.
— Странно, — на лице госпожи фон Зееботен отразилось искреннее удивление. — Эльфы живут на Изумрудном острове очень уединенно, и всё же их облик считается научно установленным. Знаете, Вы очень сильно отличаетесь от того, что пишут в книгах.
— Среди эльфов, как и среди людей, есть разные народности, — дипломатично заметил Наромарт.
— В самом деле? А ведь эта теория считается некоторыми высокоучеными мужами ложной и вздорной. Послушайте, нам непременно надо об этом поговорить. Где Вы остановились в городе?
— По правде сказать, ещё нигде.
— В таком случае, позвольте предложить Вам, сударь, моё гостеприимство.
— Но не стесню ли я Вас своим присутствием? — промямлил не ожидавший такого поворота разговора эльф.
— Вздор, сударь. Прежде всего, Вам необходимо оставаться под наблюдением врача. Остановка сердца — это очень серьёзно, поверьте моему опыту и не спорьте.
Он и не спорил. Потому что знал, что происходящее с ним гораздо серьезнее, чем это казалось доброй женщине.
— Словом, господин… Не знаю Вашего имени…
— Наромарт, к Вашим услугам.
— Словом, господин Наромарт, прекратите препираться и извольте идти со мной. Уже совсем стемнело, а у Вас такой вид, что и днём можете изрядно напугать старину Мюллера.
— Кого?
— Кладбищенского сторожа.
Наромарт кивнул, и двинулся вслед за своей спасительницей по узкой тропике среди надгробий. Госпожа Виолетта продолжала объяснять.
— И давайте договоримся: некоторое время Вы побудете не эльфом, а человеком из дальних земель. Скажем, из Руссии. Знаете, наши обыватели весьма достойные люди, но подвержены некоторым предрассудкам. Это где-нибудь в Праге или Амстердаме люди привыкли к тому, что на улице можно встретить не человека, а в нашем провинциальном Риттерберге это будет всё же слишком сильным потрясением.
— А для Вас это не будет… — начал, было, Наромарт, но тут госпожа фон Зееботен обернулась, метнула на эльфа гневный взгляд, прервала его фразу:
— Вот что, сударь, ежели Вы из тех, кто полагает только свой народ несчастным страдальцем, а остальные — злобными гонителями, и на этом основании требует к себе особого отношения…
— Нет-нет, что Вы, — поспешно воскликнул эльф, — ни о каком особом отношении я не говорю. Просто, мне редко доводилось встречать человека столь широких взглядов…
— Это нормальные взгляды, — женщина особо выделила голосом слово "нормальные". — А ежели они для кого-то широки, то таким, должно быть, в пору смирительная рубашка.
Что такое "смирительная рубашка" Наромарт не знал, но из тона собеседницы следовало, что эту одежду лучше не примерять. Не зная, что сказать, он виновато посмотрел на госпожу Виолетту, и она сменила гнев на милость: