— Прости меня за вмешательство, но я слышал… шум. Льюис опять принялся за свое?
Миссис Донельсон кивнула с мрачной безнадежностью, а затем вышла из кухни.
Рейчэл заговорила:
— Джон, я должна просить тебя сделать что-то неприятное.
— Ты хочешь, чтобы мы уехали?
— Нет… не ты… только мистер Джэксон.
— Мы уедем оба, Рейчэл.
Он вытянул руку на столе и положил ее на ладонь Рейчэл с подогнутым большим пальцем.
— Но мне не хотелось бы делать этого. Льюис Робардс — вероятно, единственный человек на границе, который не понимает, какие последствия будет иметь оскорбление Эндрю Джэксона, его несправедливое обвинение.
Он принялся ходить взад и вперед по кухне. Никогда раньше Рейчэл не видела его таким рассерженным, его серые глаза стали холодными, как мрамор.
— В следующем месяце Эндрю и я поедем на выездную сессию суда. Никому не покажется странным в Нашвилле, если мы не вернемся к Донельсонам. Но если мы неожиданно уедем, то люди обязательно спросят: почему? Я попрошу Льюиса потерпеть до нашего отъезда на следующую сессию суда в Джонсборо.
Потребовалось всего несколько минут, чтобы подняться в спальню четы Робардс.
— Джон, я всегда доверял тебе, — крикнул Льюис, — а сейчас ты действуешь против меня!
— Как твой родственник, — прервал его Овертон, — я считаю своим долгом огреть тебя дубиной по башке. Но как твой адвокат дам тебе совет.
— Мне не нужны твои советы, — выпалил Робардс.
— Льюис, когда я уехал из твоего дома в Нашвилл, я согласился быть твоим эмиссаром, полагая, что ты получил урок. А сейчас ты ведешь себя опять не по-мужски. Когда ты успокоишься, то осознаешь, что между твоей женой и Эндрю Джэксоном не было ничего неподобающего. Я ел вместе с этим человеком за одним столом, мы проводили ночи вместе, работали, путешествовали, я был около него все время, я знаю его характер. Если ты выставишь его отсюда, тебе придется вновь искать выход, как это ты сделал в Харродсбурге, извиняться и объяснять, что все дело в твоем необузданном воображении.
— Ты вправе истолковывать таким образом, — ответил Льюис сухим, грубым тоном. — Я склонен думать, что в конце концов, возможно, я был прав в отношении Пейтона Шорта.
Ошеломленная Рейчэл, почувствовав дурноту, присела на стул.
— Прости меня, Рейчэл, — сказал Джон, — за все случившееся. Я давил на тебя, чтобы ты позволила мужу вернуться, я послал сюда Эндрю Джэксона. Мое вмешательство сегодня побудило Льюиса вспомнить старые раны и вновь оскорбить тебя. Я расскажу Эндрю сегодня вечером, и завтра утром мы уедем.
Сон был неспокойным. Когда она окончательно проснулась, ярко сияло солнце. Она раздвинула занавески и увидела, что Джон Овертон стоит между своей лошадью и лошадью Джэксона с притороченными седельными сумками. Ее взгляд устремился на забор сада, и она заметила там мужа и Эндрю Джэксона. Льюис поднял кулак, словно собираясь ударить Джэксона, тот сделал несколько шагов назад. Ее муж опустил руку. Эндрю Джэксон повернулся и пошел к своей лошади. Он и Джон поднялись в седла и выехали за ворота.
Она поспешно оделась, ополоснула лицо холодной водой из тазика и выбежала во двор.
— Твой рыцарь мистер Джэксон… — фыркнул Льюис. — Он сказал, что извиняется, если чем-либо оскорбил меня, но не может уехать, не сказав мне, что ты не сделала ничего, что оправдывало бы мой гнев. Он трус, Рейчэл, я хотел поколотить его, но он уклонился от драки.
Рейчэл повернулась и пошла к дому. Эндрю Джэксон понимал, что если бы он и Льюис Робардс катались по земле подобно паре пьяных забияк, то весь Нашвилл знал бы об этом уже к вечеру. Мистер Джэксон предоставил ей защиту, какой не позаботился предоставить муж.
В поместье Донельсонов воцарилась тишина, но она была обманчивой. По молчаливому согласию Донельсоны, жившие поодаль, — Джейн и Роберт Хейс, Катерина и Томас Хатчингс, Мэри и Джон Кэффрей, Джонни и его жена Мэри — держались в стороне от родительского блокгауза. Александр, Левен и Стокли, даже Уильям избегали Льюиса. Сэмюэл кипел от негодования.
— Как ты могла выставить Джона и Эндрю из нашего дома? — спрашивал он мать. — Если бы был жив отец, он никогда не позволил бы.
Мать и сын повернулись и посмотрели на Рейчэл. Сэмюэл неловко извинился:
— Прости, Рейчэл, я не хотел углублять твое несчастье.
Она знала, что ей следует сделать.
— Ты действительно прав, Сэмюэл. Льюис и я докучаем здесь всем. Я не могу позволить, чтобы семья не чувствовала себя дома. Мы начнем строить нашу хижину в Кловер-Боттом.
После нескольких дней, проведенных в спорах с Льюисом, Рейчэл твердо заявила:
— Льюис, я не могу больше чувствовать себя здесь спокойно. Я замужняя женщина и должна иметь собственную крышу. Нам помогут расчистить площадку и построить хижину.
— Я не нуждаюсь в благотворительности, — ответил он. — У меня есть средства, чтобы построить дом. Я найму рабочих. Я оплачу услуги и никому не буду должен.
Он купил в Нашвилле двух рослых негров и нанял городского плотника, который следил за тем, чтобы хижина была построена по планам Рейчэл. После того как они устроились в своем доме, он приказал рабам спилить деревья по широкому кругу около хижины для защиты от индейцев, затем разбил на участки поля и склоны, чтобы выяснить, какие из них лучше всего подойдут для посевов. В то время как Рейчэл обставляла дом, Льюис охотился, отливал пули, расчищал заросли. Когда пришла зима и стало рано темнеть, он проводил долгую вторую половину дня у огня, поглядывая на языки пламени.
В конце концов их обстреляли. Льюис положил кучку пуль под каждым окном, не спал по ночам, сидя с заряженными ружьями, похудел и стал раздражительным. Во время первого большого снегопада он простудился и свалился в лихорадке. Рейчэл послала за Сэмюэлем, который приехал к расчищенному месту, завернул Льюиса в медвежью шкуру и отвез в дом Донельсонов.
День нового, 1790 года выдался прозрачным и ясным. Семья собралась за обедом из жареной дикой индейки и молочного поросенка. Льюис быстро поправлялся, но предпочитал оставаться в постели. Рейчэл чувствовала, что день его полного выздоровления будет тяжким для них обоих. Поначалу она думала, что его летаргия была частью процесса выздоровления, теперь же догадывалась, что Льюис пал духом.
В начале апреля он сообщил ей, что должен вернуться в Харродсбург. Ее озадачил небрежный тон, каким это было сказано, и подбор слов.
— Ты должен ехать, Льюис? Что-то не в порядке?
— …Ну, мать чувствует себя неважно… есть также некоторые вопросы, которые надлежит уладить: нужно продать часть рабов, есть хорошие предложения относительно наших окраинных земель, которые мы еще не обрабатывали…
Семья приняла спокойно заявление Льюиса. Молл постирала его белье и аккуратно сложила в седельную сумку. Джордж почистил лошадей Льюиса и перековал их. Рейчэл проследила за подготовкой провианта в дорогу.
Утром в день его отъезда Рейчэл и миссис Донельсон позавтракали вместе с Льюисом и проводили до ворот, где его ждал старый друг Томас Кратчер, сопровождающий его в Харродсбург. Льюис поцеловал обеих женщин в щеки, поблагодарил за гостеприимство и тронулся в путь.
Рейчэл стояла у ворот, тяжело прислонясь к столбу. Хотя это было куда менее неприятным, чем быть выставленной из дома мужа, улыбка Льюиса и прощальный поцелуй не могли скрыть от нее того факта, что она вновь оказалась в межеумочном состоянии — замужняя и незамужняя. В Харродсбурге поведение ее мужа убеждало в том, что супружество закончилось. Сколь бы болезненным ни был этот факт, он был все же определенным, его можно было понять и как-то пережить. Сможет ли она выдержать эту новую пустоту, будучи не в состоянии ни предсказать, ни контролировать будущее?
/11/
Прошло две недели, и Донельсонов посетил Джон Овертон. Два юриста вновь участвовали в апрельской сессии суда в Нашвилле и были сразу приглашены на обед в воскресенье. Джону удалось улучить несколько минут для беседы наедине с Рейчэл.
— Рейчэл, ты знаешь планы Льюиса?
— Нет.
— Тогда я лучше скажу тебе, что слышал. Во вторую ночь Льюис и Кратчер разбили лагерь в Барренсе, и ночью от лагеря отбилась лошадь Льюиса. На следующий день в подавленном состоянии из-за потери Кратчер пытался приободрить его, сказав, что кто-нибудь из охотников найдет лошадь и отведет ее в Нашвилл, где Льюис сможет потребовать ее возвращения. Льюис сказал, будь он проклят, если вновь появится в Кумберленде, что он ненавидит долину, людей и тамошнюю жизнь. Кратчер убежден, что он не намерен вернуться в Нашвилл.
Она поблагодарила Джона и ускользнула в свою комнату. Рассказ Овертона не шокировал ее, он лишь подтвердил ее подозрения. В дверь постучали. Это была Молл, сообщившая, что обед на столе. Рейчэл ополоснула глаза холодной водой и, улыбаясь через силу, спустилась в столовую.