Читать интересную книгу Гузи-гузи - Наталья Никольская

– Фи, Мамедов, как это сильно сказано! – насмешливо одернула Алискера Валандра.

За дверью вершининского кабинета раздался шум, на секунду все смолкло, и в комнату ввалился Толкушкин, от которого разило водкой за версту. Под руку его поддерживал Болдырев, так как самостоятельно передвигаться Валера не мог.

– Валентина Андреевна, – жалуясь, проговорил Болдырев, – я ему говорю, завтра доложишь, а он рвется к вам – прямо сил никаких нет, может, правда что-то важное, – он пожал плечами.

– Важное? – с трудом выговорил Толкушкин, – это не просто важное, это суперважное. Разрешит… доложить, Валентин… Андревн, ик, – заменяя окончания слов икотой, громко сказал он.

– Что за дела, Толкушкин? – грозно посмотрела на него Вершинина и перевела взгляд на Мамедова, – Что-то я не понимаю, Алискер.

– Я вам потом объясню, – Алискер заерзал на кресле.

– Ладно, – сказала Валандра, сдерживая негодование, – посадите его в кресло и сделайте ему крепкий сладкий кофе.

– Не надо кофе, ик, – резанул рукой воздух Толкушкин, – дайте слово молвить, ик.

– Ну, говори, говори, – Вершинина закурила.

– Кассета, которую все мы так долго искали, находится в грязных лапах начальника городской милиции, ик, вот! – он горделиво обвел взглядом всех присутствующих.

– Ты в этом уверен? – нахмурилась Вершинина.

– Ха-ха-ха, – драматически рассмеялся Толкушкин, – я не трезв, ик, но я, – он с трудом поднял руку и постучал пальцем себя по голове, – не дура-ик, не дурак.

– Что же, Андронов так все тебе и выложил? – с сомнением спросила Валандра.

– Тс-с-с, – Толкушкин приложил указательный палец к губам, – это строжайшая тайна, если-ик я раскрою ее, то моего лучшего друга, молодого бой-ик-ца за правопорядок старшего сержан-ик-та Павла Егорыча Андр-р… Анддр-р… Андр-р-онова вышвырнут, ик, из органов, фью-и-ть, – он попытался свистнуть, но губы не вполне слушались его и с них сорвалось только шипение.

Вершинина поморщилась, точно непослушная икота Толкушкина причиняла ей страдание, и нахмурилась еще больше. Болдырев приготовил кофе и осторожно поставил чашку рядом с Валерой.

– Паша не мог отказать своему началь-н-ик-ку, – продолжал Толкушкин не обращая внимания на кофе, – потому что Григорий Иваныч… ик… устроил его на работу по просьбе сына… Пашиного… ик… одноклассника.

– У Пашиного одноклассника есть сын? – переспросила Валентина Андреевна.

Толкушкин энергично покачал головой из стороны в сторону.

– Ну что же здесь непонятного? Пашин одноклассник…ик – Тема – сын полковник…ик…ка Анен… Анненкова. После этого икота на время отпустила Толкушкина, он наклонился к столу и, не трогая чашку руками, отхлебнул кофе.

– Ясно, – Вершинина глубоко затянулась, – если у тебя все, можешь идти отдыхать. Сергей, – повернулась она к Болдыреву, – положи этого пинкертона в дежурке, пусть проспится.

– Я не могу спать в такое трудное время, – Толкушкин закинул ногу на ногу, – надо бороться за чистоту наших рядов.

Коренастый Болдырев подхватил за подмышки и вывел слабо сопротивляющегося Валеру из кабинета.

– Вы чем-то расстроены? – Алискер с тревогой посмотрел на Вершинину.

– Чем-то?! – угрожающе переспросила Валандра, поднимаясь с кресла, – да вы тут все что ли с ума посходили?! Я по горло сыта вашим пьянством. Насмотрелась! Толкушкину – строгий выговор. Нет, я его не узнаю: всегда трезвый, подтянутый, а тут вдруг лыка не вяжет!

Вершинина как маятник ходила туда-сюда.

– Ты, кажется, мне объяснить хотел, в чем дело? – продолжила она после секундной паузы.

– Это я ему посоветовал прихватить с собой, – Алискер потупился, – с ментами же шел говорить.

Объяснение Мамедова только подлило масла в огонь.

– Хоть с папой Римским. За последние два месяца это уже третий случай пьянства.

– Так ведь на пользу дела, – оправдывался Мамедов.

– Алискер, – чуть смягчилась Вершинина, – чтобы это было последний раз, понял?

– Понял.

– Теперь о деле. Если все, о чем сказал Валера, обстоит именно так, похоже, оно подошло к концу. Я могу ошибиться только при одном условии.

– Кажется, я догадываюсь, при каком.

– Ну, и…

– Если Андронов украл эту кассету для Анненкова.

– Вот именно. Значит, нужно выяснить, знал ли полковник о существовании этой кассеты до того, как ему об этом сообщил Воронин? Если нет, можно смело закрывать это дело.

– Разрешите? – в кабинет заглянул Антонов.

– Входи, Шурик, – пригласила его Вершинина, – наливай кофе, пока горячий, ты ведь, наверное, не ел ничего.

– Я еду с собой брал, знаю, что такое слежка, а вот кофейку горяченького выпью с удовольствием.

Шурик Антонов или Антонов-старший, как его иногда называли был действительно старше своего брата-близнеца Николая. На полчаса. Тем не менее он очень гордился этим обстоятельством и при случае не забывал упомянуть о своем старшинстве. С чашкой в руке он подсел к столу Вершининой.

– Эта блондинка, о которой я вам говорил, живет с папой и мачехой в элитном доме на Речной улице. Она почти ровесница своей мачехи, ее отец женился на ней в прошлом году.

– Фамилия, Шурик, ты узнал ее фамилию?

– Ее зовут Анна Воронина, – торжественно произнес Шурик.

– Господи, – развела руками Валандра, – вы что, сговорились сегодня все, что ли? Думаете, я не хожу в театр?

– Не понял, – лаконично сказал Антонов.

– Алискер тебе потом расскажет. Время уже почти восемь, пора домой.

– Я что же, зря почти полдня потерял? – обиженно скуксился Антонов.

– Может быть, и не зря, это не от нас зависит, – Вершинина поднялась из-за стола. – Все, кто не на дежурстве – свободны.

Антонов с Мамедовым переглянулись.

– Идем, – кивнул Шурик Мамедову, – объяснишь мне про театр.

– Ты иди, я сейчас.

Он подождал, пока Антонов скроется за дверью и повернулся к Вершининой, которая надевала плащ.

– На завтра будут какие-нибудь распоряжения?

– Утро вечера мудренее, Алискер, – она подошла к зеркалу.

– Вы думаете, мы не сможем узнать?

– Заказывал ли Воронин Анненкову похитить кассету?

– Да.

– В принципе, нет нечего невозможного. Надо только поболтать с полковником или с Ворониным. Да шучу я, – усмехнулась она, видя как у обычно невозмутимого Алискера чуть не отвисла нижняя челюсть, – мы же еще не закрыли дело.

Телефонный звонок пронзительным пунктиром пробил облако тишины.

– Возьми трубку, Алискер, – попросила Вершинина.

Мамедов подошел к столу и снял трубку.

– Это вас, – замер он в нерешительности.

– Вершинина слушает, – ответила Валентина Андреевна.

– Вас беспокоит Воронин, – раздался в трубке низкий уверенный голос. – Мне срочно нужно с вами встретиться, если можно, то прямо сейчас.

– Вы застали меня прямо на пороге.

– Я отвезу вас домой.

– Хорошо, я подожду вас.

– Вы можете выходить, я уже рядом, – Вершинина услышала в трубке короткие гудки.

– На ловца и зверь… как говорят, – Валентина Андревна снова посмотрелась в зеркало. – Алискер, скажи Сергею, чтобы не ждал меня.

Она вышла на улицу. Черный «хюндай», почти сливаясь с темнотою ночи, стоял у тротуара. Задняя дверка приглашающе открылась, и Вершинина утонула в мягком сиденье.

– Добрый вечер, Валентина Андреевна, – по телефону голос Воронина показался ей немного жестче, сейчас он словно обволакивал ее. – Вы, наверное, удивлены.

– Как вам сказать… – замялась Вершинина.

«Не говорить же ему, в самом деле, что мы только что перемывали ему косточки», – промелькнуло у нее в голове.

– Впрочем, это не важно, – Воронин явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Машина мягко тронулась с места, двигателя в салоне почти не было слышно. Проехав несколько кварталов в направлении вершининского дома, «хюндай» остановился, и водитель вышел на улицу.

– Вы что, знаете, где я живу? – нарушила молчание Вершинина.

– Вы уж меня простите, – ответил Воронин, – пришлось навести о вас кое-какие справки.

– Петр Евгеньевич, – поинтересовалась Вершинина, – к чему такая таинственность, – встречаться ночью, потихоньку, в машине?

– У меня есть к вам просьба, Валентина Андреевна, – Воронин наклонился почти к самому уху Вершининой, – то, что я вам сейчас скажу, должно остаться между нами, хорошо?

– Если вы расскажете мне о том, что убили человека, я не смогу выполнить вашу просьбу. Но если это не касается чего-либо противозаконного…

– Хорошо, не будем тянуть. Я попал в очень затруднительное положение, не буду скрывать, меня сумели снять на пленку в очень неприглядном положении, в компании голых девиц. – Вершининой показалось, что в темноте она различила, как Воронин поморщился, произнося эти слова, – эта пленка каким-то образом попала к человеку, который хочет занять мой пост.