Читать интересную книгу Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014 - Гривадий Горпожакс

– О, вспомнила! – воскликнула она. – Я видела вас на Бермудах в июне. Кажется, вы участвовали в океанской гонке, не так ли?

– Верно! – удивленно сказал Джин. – Я был в первой десятке, – он улыбнулся, – правда, десятым…

– А как вам понравился старик де Курси Фейлз? – спросила дама.

– Я преклоняюсь перед ним, – сказал Джин. – В семьдесят четыре года выиграть гонку на старухе «Нине»!

– Утер он нос Джеку Поуэллу, – засмеялась дама.

– Джеку не повезло, – сказал Джин. Он улыбнулся мечтательно, на мгновение вспомнив «земной рай» Бермуд, сказочную жизнь среди океанских брызг, солнца, ветра, своих друзей – чемпионов парусного дела, знаменитых плэйбоев Джека Поуэлла, Джонни Килроя, шкипера «Ундины» С. А. Лонга, девушек.

– Значит, вы тоже там были?

– Да.

– Жаль, что не познакомились…

– Жаль.

– Мне сейчас направо, – сказал Джин.

– А я прямо, – увядшим голосом сказала дама. Он улыбнулся ей, и она опять с какой-то торопливой готовностью ответила на улыбку.

«У нее тоже не все в порядке», – подумал Джин.

– Вот сейчас разъедемся, и точка, – сказал он. – Навсегда, не так ли?

– Может быть, поставим многоточие, – быстро сказала она, протянула ему кусочек белого картона и, отвернувшись, взялась за рычаг скоростей. На ее красивой голой руке вдруг обозначился бицепс.

Джин сунул карточку в бумажник.

«…Чудовище я, что ли? Почему я не чувствую горя? Я не знаю, что такое горе.

Ты понимаешь, что твоего отца больше нет на этом свете? Что никогда уже больше он не будет докучать тебе разговорами об этой своей России? Что никогда, никогда…

Пустоту я чувствую внутри, вот что. Должно быть, все-таки он занимал какое-то пространство в моей душе, мой милый старый папа.

Ты помнишь, в детстве вы были близки, он был еще сильным, вы вместе плавали, ты тогда еще не подтрунивал над ним…

Я помню его Россию. Он говорил мне бесконечно о своей России, он навязывал мне свою Россию, как рыбий жир, и вот получил подарочек. „Из России с любовью!“

Полтавщина, липы, ты помнишь? Снимков не сохранилось, лишь два-три дагерротипа, он рисовал тебе парк, античные беседки, мостики, чертил тот план, путь к родовому некрополю… Тебе казалось, что ты сам побывал возле этого села Грайворон, проходил по мосту над узенькой речкой, ты знал все аллеи и пруды того парка. Это было в детстве, а потом все стало иначе. Романтика, старосветские тайны, „самое сокровенное“, а ты хотел быть американцем, американцем без всего этого прошлого, без комплекса утрат, изгнания, вины и стыда. Он иногда смотрел на тебя так…

Моего старика – какая-то жаба? Деловито? Как мясник забивает скот? Но „рука Москвы“? Чушь какая-то…»

Каменный от ярости, Джин Грин прошагал от машины к дому.

– Женечка, какой-то господин оставил тебе письмо, – слабым голосом сказала няня.

«Няню он тоже убил, сука», – подумал Джин, глядя на трясущуюся старуху, которая еще три дня назад уступала в скорости передвижения по дому разве только легконогой Наташе. Письмо было написано по-русски:

«Уважаемый Евгений Павлович!

Все истинно русские люди города Нью-Йорка глубоко потрясены судьбой Вашего батюшки, погибшего от руки большевистского наймита. Беспринципность и моральная опустошенность убийцы давно уже стали притчей во языцех нашей общины, но кто мог подумать, что он дойдет до такой степени падения?! Гнев и презрение кровавому палачу!

Зная „расторопность“ властей нашего штата, я хотел, как старый боевой офицер, невзирая на преклонный возраст, лично совершить акт священной мести за Вашего батюшку, одного из выдающихся русских демократов, которых осталось уже так мало, но вовремя вспомнил о Вас. Вам и только Вам принадлежит право первенства в этом святом деле. Адрес Лешакова: Третья авеню, 84, за церковью и площадью св. Марка. Здесь он живет под именем Анатолия Краузе.

Не пачкайте рук убийством этого ничтожества. Передайте его полиции. Крепитесь, друг! Да хранит Вас бог

Ваш Чарльз Врангель»

– Няня, что за господин оставил это письмо? – крикнул Джин.

– Очень симпатичный, солидный такой, из наших, Женечка, – пролепетала няня.

Джин поднялся в свою комнату, быстро снял пиджак, просунул руку за книжную полку, нажал кнопку в стене. Открылась дверца его личного потайного сейфа. Мгновенно оттуда была извлечена плечевая кобура с небольшим «вальтером», предмет тайной гордости Джина. Эту штуку он приобрел когда-то по совету Лота. Ясное дело, любой настоящий современный джентльмен должен иметь такую сбрую в своем снаряжении. И вот пригодилась! Именно за этим предметом он мчался домой.

Зарядив и поставив пистолет на предохранитель, он быстро надел кобуру, схватился за пиджак. В это время взгляд его упал на зеркало и застыл. Перед ним, как на стоп-кадре какого-нибудь «потрясного» фильма, явился загорелый, голубоглазый атлет, комильфо со стальными мускулами, с резко очерченной челюстью – Джеймс Бонд – Наполеон Соло – Фрэнк Хаммер! Усмехнувшись, он неторопливо надел пиджак, причесался.

Приятели по университету, эти нечесаные, бородатые интеллектуалы, всегда немного потешались над его комильфотностью и тренингом, над его приверженностью к высшим стандартам «америкэн уэй оф лайф» – «американского образа жизни».

Ну что ж, битники-мирники, циники-мистики, вам кажется, что жизнь – это сидение в кафе и пустопорожняя болтовня об Аллене Гинзберге и индийских ритуалах? Вы еще не получали любезных писем с предложением выпустить кишки?

Господин Врангель, милостивый государь, ваше благородие, не волнуйтесь – еду!

Догорающий, но все еще огромный закат смог преобразить даже унылые закопченные дома южной части Третьей авеню с их бесчисленными железными лестницами на брандмауэрах.

Мрачным колдовским огнем горели окна обывательских жилищ, а пестрое бельишко, трепещущее на большой высоте, казалось зашифрованным сигналом об опасности.

Джин поставил машину метрах в ста от дома № 84. Улица была пустынна. Лишь ряды бесчисленных потрепанных автомобилей с кровавыми от заката стеклами стояли вдоль нее. Проехал негр-мороженщик в фургончике с колокольчиками.

Крепко стуча каблуками по асфальту, Джин направился к цели. Он не оглядывался по сторонам, не крался, шел спокойно и открыто, но в то же время был готов в любой момент упасть на землю, броситься в ближайший подъезд, укрыться за любой машиной, открыть огонь.

Дверь, возле которой он нажал звонок, была обита пластиком, грубо имитирующим кожу. На ней красовалась медная табличка с надписью:

«Anatole Krause, B. A.».[9]

– Ух ты, БИ-ЭЙ! – присвистнул Джин и недобро улыбнулся.

За дверью послышались легкие женские шаги. Рука Джина потянулась к кобуре, но он заставил ее остаться в кармане брюк.

– Сэр? – сказала девушка, открывая дверь. Джин смотрел на нее. Большие серые глаза, доверчиво открытые всему самому светлому, самому прекрасному, самому романтическому в мире, о дитя Третьей авеню, мечтающее о сказочном принце на белом коне, прямо Натали Вуд – ну, цыпочка, подсадная уточка, твой принц пришел!

– Сэр? – повторила девушка. Глаза округлились, стали недоумевающими.

– Это квартира мистера Краузе? – спросил Джин и усмехнулся. – Бакалавра искусств?

Девушка залилась краской мучительного стыда, потом вызывающе вздернула голову.

– Да, это мой отец.

– Мое имя Джин Грин, – четко сказал Джин.

Рука снова пожелала залезть под мышку.

– Зайдите, пожалуйста, – девушка отступила в глубь квартиры. – Отца нет дома, – сказала она, когда Джин вошел. – Он редко бывает дома. Ведь он… – она запнулась, но потом снова вызывающе посмотрела на молодого денди, – ведь он коммивояжер.

– Ах вот как, он еще и коммивояжер, – протянул Джин, оглядывая прихожую, какие-то дурацкие облезлые оленьи рога, на которых висела потертая велюровая шляпа с узкими полями.

– Да, он коммивояжер, – растерянно проговорила девушка, в глазах ее впервые мелькнул страх. – А вы…

– Да я шучу, – быстро сказал Джин и широко улыбнулся. – Не знаю я, что ли, Анатоля? Ведь я работаю в той же фирме.

– Как, вы тоже из «Сирз и Роубак»? – радостно воскликнула девушка.

– Так точно, – весело подтвердил Джин. – Тоже бакалавр, с вашего разрешения. У нас там все бакалавры, но никто не спешит жениться.[10]

Сверкая своими коронными улыбками, он мастерски разыграл этакого «обаяшку».

– Не смейтесь, – улыбнулась девушка. – Сколько раз я уговаривала папу снять эту дурацкую табличку…

– Напрасно уговаривали, образованием надо гордиться, – продолжал паясничать Джин.

– Значит, вы папин коллега, – кокетливо сказала девушка. – А почему я вас никогда не встречала на вечеринках у Веддингов?