Читать интересную книгу Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014 - Гривадий Горпожакс

– Значит, вы папин коллега, – кокетливо сказала девушка. – А почему я вас никогда не встречала на вечеринках у Веддингов?

– Я выбираю места поинтересней. Хотите составить компанию?

– Да ну вас! – шутливо отмахнулась она. Она прошла вперед, взялась за ручку двери и повернулась к Джину внезапно опечаленным лицом, ну просто Натали Вуд, что ты будешь делать!

– А зачем, Джин, вы к нам?

– По делу… э-э…

– Кэт.

– По делу, Катя.

– Ого, вы даже знаете, что мы русского происхождения?!

– Конечно, Катенька.

– Как смешно вы произносите! Отец вам назначил?

– Факт. Позвонил утром и говорит: «Заваливайся, Джин, вечерком».

– Ну, значит, скоро он будет. Мы никогда не знаем, когда он появится. Так заходите, Джин.

Она открыла дверь. Джин вошел в комнату и вздрогнул. В упор на него смотрели круглые пуговичные глаза Лефти Лешакова.

– Добрый вечер, мистер Краузе! Узнаете? – громко сказал он.

– Мы с мамой заказали этот портрет, потому что отец так редко бывает дома, – проговорила за спиной Катя.

– Я смотрю, тут просто культ нашего бакалавра, – усмехнулся Джин.

– Садитесь. Хотите кофе?

Джин сел на низкое кресло на металлических ножках и осмотрелся. В гостиной бакалавра-убийцы царил ширпотребный модерн, с головы до ног выдающий весьма скромный достаток семьи. Журнальный столик в виде почки, торшер, напоминающий коралл, дешевые репродукции Поллака, Кандинского, Шагала, и рядом – о боги! – «Три богатыря», «Иван Грозный убивает своего сына», «Запорожцы»…

– Вам нравится Поллак? – спросила, входя с подносом, Катя.

«Долго еще они собираются разыгрывать со мной эту комедию?»

– Ммм… Поллак… Да, да…

Катя поставила на почковидный столик чашки с кофе, бисквит.

– У моего отца старомодные вкусы, он терпеть не может современной живописи, кричит: «Позор модернягам!» Но эту комнату я оформила сама.

– Ммм, да, можете гордиться своим вкусом.

Она села напротив, взяла чашку в обе руки и, глядя на Джина совершенно восторженными глазами, стала дуть в чашку, вытягивая губы, словно маленькая. «А не схожу ли я с ума?» – подумал Джин.

Он переводил взгляд с этой глупенькой мечтательной девчонки на портрет гангстера с оловянными глазами.

«Неужели эта тварь так искусно притворяется? А что, если…»

– Ты здесь одна? – резко спросил он и приподнялся с кресла.

Девушка от испуга чуть не выронила чашку, обожгла себе пальцы.

– Что с вами, Джин?

Скрипнула дверь. Джин отпрянул к стене, сунул руку за пазуху.

Вошла дама средних лет, в которой, несмотря на весь нью-йоркский антураж, опытный взгляд сразу бы разглядел русскую или украинку из ди-пи – перемещенных лиц.

– Китти, у нас гости? – спросила она по-русски.

– Мамочка, это Джин Грин из папиной фирмы. Папа назначил ему встречу, должно быть, скоро приедет, – залепетала девушка, зашла за спину матери и оттуда сделала гостю несколько жестов типа «с ума сошел», «как не стыдно», «нахал».

– О, как приятно! Что же вы вскочили? Садитесь, пожалуйста, – заговорила дама на чудовищном английском.

В передней раздался звонок.

– Папа! – вскричала Катя и бросилась вон из комнаты.

«Досадно, что при Кате», – вдруг подумал Джин, но тут же отбросил эту нелепую мысль, расслабил мускулы, положил ногу на ногу, а руку приблизил к левому плечу.

В передней раздавался какой-то радостный визг, послышался звук поцелуя…

– Мама, смотри, кто к нам пришел! Дядя Тео! – и с этим криком Катя втащила в комнату пожилого мужчину.

Дядя Тео был совершенно квадратен, покрытая нежным пухом массивная голова росла прямо из плеч. Ему было страшно тесно в воротничке, и он все время задирал подбородок, стараясь обозначить некоторое подобие шеи. Неправдоподобно маленькие круглые глазки с туповатым благодушием смотрели на Джина. Хозяин мясной лавки из Бруклина, да и только. Между тем на дяде Тео был пиджак дорогого английского твида и десятидолларовый галстук в тон пиджаку.

– А Толи, конечно, нет дома, – тоненьким голоском по-русски сказал он, поцеловав в щеку хозяйку.

– Может быть, скоро будет. Вот он мистеру… э… мистеру Грину назначил. Познакомься, Федя, это мистер Грин, Толин сослуживец.

В голосе хозяйки слышалась явная гордость: у них в гостях такой элегантный стопроцентный англосакс. И Катя сияла – гость прямо из «Плэйбоя»!

«Этот-то, наверное, один из них», – подумал Джин, пожимая квадратную ладонь.

Дядя Тео плюхнулся в кресло.

– Третий день уже пропадает в Вайоминге, – пожаловалась хозяйка дяде Тео. – Прямо ни дома, ни семьи. Свет клином сошелся на этих кондиционерах. Вы, мистер Грин, должно быть, тоже всегда в разъездах?

– Нет, мэм, я работаю в «лавке», – сказал Джин, не сводя глаз с дяди Тео.

– Как вы сказали?

– В конторе фирмы.

– Ах, мистер Грин, а если бы вы знали, как тяжело семье коммивояжера! Китти растет фактически без отца. По соображениям службы Анатоля мы вынуждены часто менять квартиры…

– Ах вот как, – Джин быстро посмотрел на хозяйку.

Та покивала ему с важной печалью.

– А ведь Анатоль с его образованием…

– Мама! – воскликнула Катя.

– …с его образованием мог бы занять более солидное место, но… судьба иммигранта, мистер Грин. Ведь мы, мистер Грин, до сих пор чувствуем себя здесь чужаками. Вам, коренному американцу, трудно это понять…

– Я не коренной американец, – сказал Джин по-русски, глядя в упор на дядю Тео.

– Как! – воскликнула Катя.

Воцарилось молчание. Глазки дяди Тео смотрели на Джина с туповатым, несколько остекленелым любопытством.

– Я Евгений Павлович Гринев, – медленно сказал Джин, приподнимаясь из кресла. Его вдруг захлестнул какой-то дикий восторг опасности. Вот сейчас обрушится стенка и вылезет морда с автоматом, дядя Тео опрокинет стол, мама хищно захохочет, Катя зарыдает… нет, не зарыдает, в руке у нее появится пистолет – словом, все как в классическом боевике «Ревущие двадцатые».

– Какой приятный сюрприз! – сказала мама.

– Простите, я где-то слышал эту фамилию, – сказал дядя Тео.

Джин вышел на середину комнаты.

– Похоже, что наш бакалавр вряд ли скоро здесь появится, – грубовато сказал он. – Как считаете, мамаша?

Его душила ярость.

– Я ухожу, – сказал Джин, обводя всех взглядом.

– Очень жаль, – пробормотала мама. По лицу ее было видно, что она мучительно ворочает мозгами, не понимая, в чем тут дело.

Взбешенный Джин выскочил на лестничную площадку: он ведь тоже не понимал, в чем тут дело. Что это за письмо, что за святая семейка, что это за бессмысленная игра?

– Джин, куда вы? – На площадку выбежала Катя. Она задыхалась.

Он схватил ее за плечи, рванул к себе, заглянул в остановившиеся от сладкого ужаса васильковые глаза. Еще бы, все как в кино!

– Хочешь знать куда, цыпочка? В «Манки-бар», к Красавчику Пирелли. Поищу там убийцу своего отца. Понимаешь?

– Не понимаю, – прошептали розовые ненакрашенные губы.

Он оттолкнул ее и побежал вниз по лестнице. Шаги его гулко отдавались по всем этажам.

«Почему я не вынул пистолет и не заставил их расколоться? – думал он, идя к машине. – Но как вынуть пистолет перед этой красивой глупой девчонкой и перед мамой, домашней наседкой? Неужели они не знают, что их папочка гангстер? Неужели здесь не было засады?»

Сзади послышалось торопливое лепетание подошв по асфальту. Он обернулся. С удивительной быстротой его нагонял на коротких ножках дядя Тео Костецкий.

– Евгений Павлович, извините, до меня не сразу дошло. Только когда вы вышли, меня осенило. Ведь вы сын погибшего Павла Николаевича…

– Кто вы такой? – резко спросил Джин.

– Помилуйте, батенька, я адвокат Федор Костецкий, или Тео Костецкий.

– Вы знаете Врангеля?

– Представьте, знаю старого сумасброда. Лейб-гвардии его величества синий кирасир. Последний из могикан. В тридцатые годы и он, и я, и ваш покойный батюшка встречались в русских, хе-хе, освободительных кругах. Мы были тогда идеалистами, надеялись на падение большевистского левиафана… Ох, наивные люди! Все изменилось с тех пор, взгляды, идеи, а вот Врангель как законсервированный…

– А Лефти Лешакова вы тоже знаете?

– Помилуйте! Гангстера?! – Костецкий остолбенел. – Я слышал по радио, но…

– Анатолий Краузе и Лефти – одно лицо, – сказал Джин и тоже остановился.

– Помилуйте! – вскричал Костецкий. – Толя – гангстер?

– Бросьте темнить, дядя Тео, – сказал Джин, подошел к своей машине, открыл дверцу. – Меня голыми руками не возьмешь, я вам не папа.

– Евгений Павлович! – умоляюще воскликнул Костецкий и сжал на груди короткие руки.

Джин упал на сиденье и дал газ.