Читать интересную книгу Маленький Лёша и большая перестройка - Оксана Аболина

Вчера заходил дядя Игорь, которого не было целый месяц. Он поразился тому, как пополнился Лёшин словарный запас за это время. Лёшка расстилался перед гостем скатертью — хотелось поделиться всеми новостями. Показал ему все свои новые игрушки, рассказал про Мороза и «седючеку» (Снегурочку), а когда терпеливо всё это выслушавший дядя Игорь не выдержал и отключился от Лёшиных проблем, Лёшка использовал главный козырь — залез на самый верх своей шведской лесенки и с высоты 2 метров воззвал: «Игорь! Игорь!»

Показывает что-нибудь и тут же раз двадцать назовёт. При этом ждёт подтверждения своим словам, что это именно «гуля», а не какая-нибудь другая птица. Не успокаивается, пока не скажешь, что да, это гуля. Хорошо, когда ясно о чём речь, но иногда звучит что-то совершенно невообразимое, и непонятно, что именно Лёша пытается назвать. Сегодня, к примеру, полчаса без остановки говорил: «дерюга… дерюга…» Так и не поняла, что это за дерюга такая. А когда не подтверждаешь, то начинает нервничать. Неправильные слова, например, «каки» (сказка) всегда исправляем.

Увидел папины часы, попросил меня:

— Одень.

— У папы спроси: можно одеть тебе часы или нет?

А у папы он уже, разумеется, спрашивал.

— Нет, — честно отвечает Лёша.

Человеку со стороны будет непонятен такой монолог: «Холёсий дядя… дисяния… лябочек Алёше». А мы с папой понимаем: Лёша вспомнил дядю Игоря, переживает, что он ушёл, но радуется, что тот принёс ему яблок».

Папа долго спит, не встаёт с кровати. Лёша его жалеет: «Папа болит… моточик» (моторчик).

Сегодня подошёл ко мне, ударил и прокомментировал своё действие: «Делюсь» (дерусь). Новое слово — новое действие. Интересно же! И за что попало — совсем непонятно.

Иногда лодырничает. Лень лезть под кроватку, чтобы достать горшок. В результате на полу — лужа. Зато снять штанишки и вытереть ими лужу — никогда не лень.

11 января 1991

Новые слова не всегда звучат правильно. Например, «брюки» — это в самом деле не брюки, а буквы, которые Лёша давно все знает. «Хабака» — это собака, «чекука» — картошка, «какакольчик» — колокольчик, «хобок» — хвост, а «тигар» — вовсе не тигр, это книга. Хоть словарь составляй!

В последнее время нравится включать-выключать бра. Выключит и оценит: «Холодно!»

Со всеми более-менее серьёзными травмами мама всегда обращается к соседке медсестре тёте Нине. Её приход успокаивает и отвлекает Лёшу от того, что болит. В последние дни стоит чуть-чуть обо что-нибудь удариться, а это случается на каждом шагу, бежит к двери и кричит: «К тёте Нине!»

Выучил слово «спасибо», употребляет его то там, то сям. Слово-заменитель, которое можно вставить совершенно некстати, и никто не обидится.

Ко мне довольно часто в последнее время приезжает неотложка, поэтому Лёша выучил мои анкетные данные. «Аболина Окана», — говорит он и указывает на меня. Позавчера смотрел книжку Льва Толстого. Она надписана моей фамилией. Ткнул в надпись: «Брюки!» (буквы) Понятное дело, знает, что эти буквы не на месте — в книжках карандашом писать не положено.

— Тут написано «Аболина», — говорю я.

— Аболина Окана! — звонко возглашает Лёша, тычет пальчиком в фамилию автора и повторяет. — Аболина Окана!

Маме, однако, лестно.

По-прежнему у Лёши все хорошие. Но к слову «хороший» он теперь непременно добавляет «обижать». Например, у папы «нога хорошая обижать», «домичек хороший обижать», «лёка (ёлка) хорошая обижать». Слово «обижать» для него означает «сломать», «сделать негодным». Говоря, что кто-то хороший, Лёша объясняет, что это хорошее нельзя ломать.

14 января 1991

Если раньше почти все понятия обобщались, то теперь они становятся всё конкретнее. Почти освоил новое и очень сложное слово «калькулятот» (калькулятор). До вчерашнего дня называл его «капутэр» (компьютер), а всего несколько месяцев назад любая техника была «биби». Растём, однако.

Уронил игрушку Чипполино. «Лёша, нельзя так делать, Чипполино больно». Бережно погладил куклу: «Почилино… к тёте Нине…»

Очень понравилась органная музыка Баха. Пластинка заканчивается: «Хочу музыку… больше». Один раз: «Дядя… Бах… музыка… Богу». Танцует под него, с ведёрком в руке.

15 января 1991

Новые достижения. Впервые безошибочно сложил все рамки Монтгомерси. А ещё научился считать до трёх. Понимает, когда одна вещь, две или три. И не только по шведской лесенке Лёша может залезать на самый верх спортивного уголка, но и по тяжёлой, верёвочной. А вот маленький трёхколесный велосипед, который принёс папа, нам не даётся. На педали нажимать трудно, проще идти, перебирая ногами по полу. Пока только так и получается.

16 января 1991

— Как маму зовут?

— Окана Аболина.

— А тебя?

— Окана Аболина.

— Это маму так зовут. А тебя?

— Лёша Аболина.

— А папу?

— Папа Аболина.

— Цыц! — говорит папа.

У Лёши это слово звучит гораздо приятнее:

— Цыцулечки!

21 января 1991

На улице невесть откуда рядом с нами появилась огромная собака без поводка, намного выше Лёши. Я страшно испугалась и, стараясь не делать резких движений, предупреждаю:

— Осторожно!

— Обижать хобаку (не буду обижать собаку), — миролюбиво сообщает Лёша и тянет к страшному монстру руку.

22 января 1991

Не такой уж он и бесстрашный, наш Лёша, как может показаться в предыдущей записи. Сегодня испугался маленькой пластмассовой вороны. Пришлось его долго успокаивать и мне самой поиграть с ней, чтобы он попривык. Через несколько часов перестал бояться ворону, назвал её «алёна», покормил печеньем и, конечно же, на каждом шагу напоминает, что нельзя «обижать алёну… хорошая».

Каждое своё действие комментирует. «Отклываю коболечку» (открываю коробочку), «бегаю», «прыгаю».

Обижается на слово «малыш», не признаёт себя маленьким. Поэтому случаются такие диалоги:

— Лёша, ты малыш?

— Не малыш. Мама — малыш.

23 января 1991

Слушаем пластинки. Распереживался, слушая первый концерт Чайковского. Ещё бы, временами звучит громко, грозно. Попросил поставить «Бога» (Баха).

24 января 1991

Приговаривает: «Сорока-белобока, каку варила…» Конфуз, однако.

25 января 1991

Лёша на редкость спокойный ребёнок. Других таких я не видела. Вот сегодняшние наши приключения, по которым можно об этом судить.

Я ходила в магазин, папа был на лекции, Лёша оставался под присмотром тёти Нины, которая, зная, что он тихий мальчик, заглядывала к нему не слишком часто. Когда я вернулась, соседка сказала, что всё в порядке. Захожу в комнату. Лёша лежит в кроватке, тихо хнычет. Успокоила его и занялась хозяйством. Через час выбрала момент поиграть с ним. Он всё ещё лежал.

— Давай поиграем, Лёшенька!

— Нога… болит… сегодня… очень… — уныло-флегматичным тоном сообщает сын.

— Что с ногой? Вставай.

Пытается встать, но не получается. Помогаю, ставлю на ноги. Поджимает ножку. Ложится и грустно молчит. Приходит папа. Говорю ему, что у Лёши что-то с ногой. Папа тут же пытается его поставить, и опять всё повторяется. Спрашиваем, что случилось, отчего нога болит. Не рассказывает. Расспрашиваем соседку — она не слышала ни криков, ничего, даже не знала, что Лёша в кроватке. Вызываем неотложку, едем в больницу. Врач, видя какой Лёша тихий, даже не хочет делать рентген. Пытается его поставить на ноги, а Лёша стоять не может, заваливается. В конечном итоге, оказывается, что у него складчатый перелом бедреной кости. Откуда? Что случилось? Остаётся загадкой. Едем домой загипсованные, приходится ловить такси, так как нога в гипсе не влезает в комбинезон, а на улице холодно. Лёша с интересом смотрит в окно — не каждый день родители катают на машине.

А в это время в Ленинграде… Город бурлит. Изъяты из обращения 50- и 100-рублёвые купюры. С книжки нельзя снимать более 500 рублей в месяц. Закрыли тв-программу «Взгляд». А в магазинах по-прежнему сложно что-нибудь купить.

2 года 3 месяца

28 января 1991

Ни рисовать, ни даже обводить нарисованное, ни закрашивать специально для этого предназначенные картинки Лёшка не умеет. Карандаш нажимает слишком слабо — ничего не видно, а от ручки получается сплошная мазня. Сегодня впервые намазюкал что-то цельное, напоминающее большую фасолину, назвал эту фасолину «чекукой» (картошкой) и даже пытался её выесть из бумаги. А нет у нас дома картошки, нет!

В последнее время Лёшка начал шутить.

— Лёша, покажи, где у мамы носик?

— Нету, — отвечает сынок и хихикает.

— Нету?

— Нету, — уверенно отвечает Лёша, и вид у него при этом донельзя довольный.

— А это что? — показываю на свой нос.

— Носик, — честно сообщает Лёша и, подумав, добавляет: — Нету.

Появились странные страхи. Иногда сообщает, что боится какого-то крокодила под кроватью. Сегодня вдруг истерика и переживания: «Боюсь мачёку!» (матрёшку) — а ведь никогда её не боялся.