Читать интересную книгу Немного мечты (СИ) - Костин Константин Константинович

Так что – краткий обзор достопримечательностей столицы в исполнении Мюрелло, пока есть возможность.

А посмотреть тут было на что…

Одним из первых, да что там – самым первым, что бросалось в глаза в панораме Мэлии – две тянущиеся к небу башни, тонкие, ажурные, немного напоминающие башню Шухова, но гораздо более изящные и высокие. Наверняка они являлись символом города, как Эйфелева башня – символом Парижа или статуя Свободы –Нью-Йорка. Как рассказал Мюрелло, назывались они Сестры – хорошо хоть не башни-близнецы, подумала Кристина – и были построены не так уж и давно, лет так двадцать назад, для проводимой раз в пять лет Международной выставки, на которую съезжаются со всех концов мира хвастаться своими достижениями. Этакая ВДНХ для тщеславных. Впрочем, по словам телохранителя, Сестры нравятся далеко не всем и многие считают, что они безнадежно испортили красоты столицы, сделав ее из благородной красавицы – вульгарной девицей, задравшей к небу ноги. Кристина хихикнула, потому что именно такая ассоциация у нее и возникла. Ассоциация с лежащей на спине девицей усугублялась еще больше тем, что с дирижабля была видна зеленая площадь, раскинувшаяся полукругом у подножия башен и напоминавшая короткую зеленую юбку, съехавшую вниз, когда девица задрала ноги.

Кстати, изумрудная и мирная площадь носила совершенно не мирное название Поле Крови. Потому что когда-то давным-давно в старину на ней проходили военные парады. Тогда на ней газонов еще не было, зато была брусчатка из кроваво-красного гранита.

На глаза Кристины попалось высокое, возносящееся вверх здание-шпиль, удивительно походившее на какой-то волшебный сказочный замок. Видимо потому, что стены были покрыты множеством узких стрельчатых окон, перемежающихся узкими нишами, в которых стояли, глядя вниз, на город, множество статуй. Вот это был бесспорный и всеми признаваемый символ города – Собор Мэлии, названный не в честь города, а в честь его небесной покровительницы.

А вот внизу раскинулся полукругом огромный дворец, перед которым искрится хрустальной пирамидкой фонтан. Это вам не как-либо что и даже не что-либо как, а Дворец Мудрейших, он же – неофициальное правительство Ларса. Официальное правительство тут тоже есть… где-то затерялось, в рядах однообразных зданий, выстроившихся вдоль широкой улицы, окаймленной зелеными полосами бульваров. Улица идет вдоль всего города, от башен Сестер до пока не увиденной Площади Милосердия. Называется она, внезапно – Проспект Блаженства. Почему блаженства и кто на ней блаженствует – Мюрелло не знал.

Блестел на солнце золотой купол Дворца Всех Войн. Дворец был задуман когда-то как огромный пансионат, в котором жили бы инвалиды всех войн, которые ведет Ларс. Но потом, похоже, кто-то решил, что такая роскошь – слишком жирно для каких-то там «косматых» (как называли солдат за то, что в походах им стричься и бриться было особо некогда) и теперь в нем – музей. Как следует из названия – всех войн. То есть в нем хранились все трофеи, все образцы оружия, и многое другое, имеющее отношение к войнам Ларса.

Антиподом этого дворца выглядел стальной купол Последнего Приюта. Огромной усыпальницы, в которой планировалось хоронить каждого, погибшего во время войн. И опять повторилась история с Дворцом Всех Войн: внезапно выяснилось, что во время войн гибнет слишком большое количество простых солдат, которых никто не удосуживался тащить на родину – где убили, там и закопали. В итоге, солдата не досталось и это здание – в нем теперь хоронили только выдающихся личностей, генералов, маршалов, адмиралов, президентов, министров, писателей, художников… Возможно, также жуков и жаб. Только не солдат. Вернее, один солдат в нем похоронен таки был. Чисто для приличия.

Рядом с Последним Приютом, на одном из притоков от столичной реки Фойны, изгибался небольшой горбатый мостик с двумя рядами фонарных столбов. Его Мюрелло упомянул как некий курьез – это был Длинный мост, который одновременно был самым коротким мостом Мэлии. Просто он был очень старым и на момент постройки действительно был самым длинным. Ну а потом, когда понастроили мостов подлиннее и снесли мосты покороче – не переименовывать же, вроде все привыкли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Аспидно-черная Оружейная колонна, торчавшая карандашом посреди небольшой Площади Звезды, выполняла две функции – служила напоминанием о победоносности ларской армии, так как была выкована из трофейного оружия: сабель, шпаг, ружейных стволов, и также на ее верхушке крепился огромный белый шар, который по ночам светился ярким светом и был, собственно, той самой звездой, в честь которую назвали площади. Из-за того, что на этой площади никогда не было темноты – она несколько нелогично считалась излюбленным местом для романтических прогулок влюбленных.

Тянущаяся по городу зеленая полоса Проспекта Блаженства заканчивалась квадратной Аркой Победы, построенной в честь, что логично, победы. В очередной ларской войне. Впрочем, та война, закончившаяся сто лет назад – девяносто восемь, скоро будут юбилейные торжества – была не сказать, чтобы очередной, это была самая крупная, самая тяжелая, самая смертоносная война в истории Ларса и день победы в ней до сих пор был самым большим национальным праздником Ларса, с народными гуляниями и военными парадами.

За Аркой Победы раскинулась Площадь Милосердия, на одной стороне которой кучковался народ – сверху было непонятно, зачем – а на другой – торчала беломраморная колонна, когда-то подаренная Ларс одной из соседних стран. Колонна, как и Александровская колонна в Питере, стояла без всяких креплений, исключительно собственной тяжестью держась за землю. По словам добровольного экскурсовода, в столице страны, вручившей колонну – интересно, как ее тащили? – стояла точно такая же, но на метр выше. Впрочем, ларсийцы тоже не лыком шиты и добавили сверху позолоченный шпиль, мол, знай наших.

Кристина отметила в памяти необходимость уточнить длину здешнего метра, Мюрелло рассказал про Алмазный дворец – стеклянный павильон, выстроенный к очередной выставке тщеславия и действительно похожий на огромный бриллиант – про Цветную Радугу – заведение, в котором можно попить кофе или его покрепче, одновременно слушая песни или наблюдая танцы веселых девиц, не обремененных лишней одеждой – про холм Отрубленной Головы, находящийся на берегу Фойны и известный как место обитания богемы. Каковая здесь была богемой не в том смысле, какой в него вкладывают на современной Земле – творческая интеллигенция, не знающая что бы еще придумать, чтобы пропиариться, а в ее изначальном смысле – нищие, но веселые художники, композиторы, писатели, которые рисуют, пишут, сочиняют не потому, что им за это платят, а потому, что не писать и не сочинять они не могут, люди, буквально живущие творчеством, люди, которые и пальцем не пошевелят только для того, чтобы кого-то эпатировать.

Собственно, на истории холма Отрубленной головы экскурсия и закончилась: дирижабль пошел вниз и вскоре уже покачивался у причальной мачты.

Мюрелло быстро утащил Кристину с аэродрома и скоро они вдвоем затолкались в телефонную будку, приткнувшуюся у стены дома. Цвет будки совпадал с цветом стен дома, небольшая покатая крыша была черепичной и если бы не стены из множества небольших стеклянных ромбиков и яркая табличка с надписью «ТЕЛЕФОН» - черта с два ее кто-нибудь бы увидел. Это вам не Лондон с его красными телефонными будками…

Мюрелло прижал к уху черный раструб динамика, провод от которого тянулся к такой же черной коробке телефона, и рявкнул в поцарапанный стальной раструб:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Центральная! Особняк Эллинэ!

Еще несколько коротких лающих приказов – и буквально через несколько минут, по крайней мере, так показалось Кристине, возле них материализовалось несколько закрытых автомобилей, из которых высыпали люди в темно-зеленых костюмах.

Судя по тому, как выдохнул Мюрелло – это были ЕЕ люди.

Путешествие закончилось.

Глава 9

Шелестели по ровной, как московская тротуарная плитка, брусчатке шины автомобилей, которые несли по улицам столицы Кристину… вернее, Кармин Эллинэ, владелицу заводов, газет, пароходов, немаленького куска Ларса, миллионершу, спортсменку и просто красавицу.