Читать интересную книгу Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству - Николай Манвелов

«Дело в том, что в числе Петровых он в служебном списке имел номер 2, а подпись его при этом напоминала дробь с двойкой в знаменателе».

Глава 2. Морское гостеприимство

Вполне естественно, что наиболее желанными гостями на боевых кораблях были родственники офицеров. К уходу в дальнее плавание (как говорили раньше – «в дальнюю») кают–компания и офицерские каюты бывали заполнены членами семей моряков, готовившихся к долгой разлуке. Не менее желанными гостями они были по приходе корабля в базу. Чаще всего такие проводы видел Кронштадт. Из Севастополя в дальние плавания за границу ходили редко.

Перед уходом на корабле устраивался небольшой банкет в кают–компании для родственников офицеров. Съезжались отцы, матери, братья, сестры, а также невесты. За несколько дней до грустного торжества расставания составлялось меню, начищалось столовое серебро, натирался хрусталь и стекло. «Моряки – народ гостеприимный и любят угостить», – описывал такие проводы Константин Станюкович в повести «Вокруг света на «Коршуне»».

Корабли «в дальнюю» уходили чаще всего, как мы помним, из Кронштадта. Для доставки в главную базу флота из Санкт–Петербурга) многочисленных гостей (как постоянных жителей столицы, так и иногородних, специально прибывших в город по такому поводу) казной изредка даже арендовались небольшие рейсовые пароходы, однако чаще всего для этого пользовались судами, осуществлявшими регулярные пассажирские перевозки. Понятия «закрытый город» в Российской империи не существовало, поэтому добраться до Кронштадта было совсем не сложно.

Естественно, ни одно прощальное застолье не обходилось без традиционных тостов в честь моряков, уходивших в плавание. Любопытная деталь – за Русский флот присутствующие всегда кричали «ура!» гораздо громче, чем за государя императора. Тем не менее, за царя всегда пили стоя. В отличие от англичан, где на возглашенный тост «Джентльмены, король!» всегда вскакивали и вскакивают только офицеры морской пехоты. Право пить сидя было даровано офицерам Флота Его Величества уже много веков назад.

Возвращение корабля в родной порт обставлялось куда менее торжественно. Вновь прибывшее судно проверялось на предмет ввоза запрещенной литературы, а также партий товаров, подлежавших таможенному обложению. Исключение составляли вина, которые закупались по дороге в Италии, Испании и Португалии для Морских собраний[40], а также по заказам государственных учреждений. С усилением в России революционного движения – особенно после покушений на императора Александра Второго – каждый прибывший корабль дотошно проверялся полицией и жандармами. Без этого сообщение с берегом было невозможно. Кроме того, многие корабли ждал императорский смотр, а перед ним спецслужбы должны были попытаться обнаружить и пресечь возможную крамолу.

Высшим проявлением уважения к гостю на корабле, а также к берегу был артиллерийский салют. Его производство жестко регламентировалось и зависело от множества условий. Главное из них – число выстрелов всегда нечетное (как мы увидим ниже, это стало правилом не сразу). И еще одна важная ремарка – согласно международным законам, корабль салютует только в тех портах, где ему могут ответить.

Согласно Морскому уставу Петра Великого, Генерал–адмиралу надлежало салютовать из 13 орудий, другим адмиралам – из 11 орудий, вице–адмиралу – из девяти орудий, а шаубенахту (этот чин был позже заменен контр–адмиральским) – из семи орудий. В более поздние времена все обладатели адмиральского чина получили право на 11 выстрелов. «Сие же число» полагалось «употреблять при подымании и спускании флага аншеф командующего[41] по рангам, как выше писано». Флагман флагману отвечал равным числом выстрелов. «Партикулярному» (обычному) капитану (т. е. командиру корабля) Генерал–адмирал салютовал на приветственный салют четырьмя залпами, а прочие флагманы – двумя.

Русскому военно–морскому флагу салютовали девятью орудийными залпами; русской крепости предназначалось семь пушечных выстрелов от обычного корабля и пять пушечных выстрелов – от флагманского.

Вот пример подготовки и проведения салюта на русском корабле, салютующего адмиралу, из повести Константина Михайловича Станюковича «Вокруг света на «Коршуне»»:

«Начинайте салют! – скомандовал старший офицер, стоявший на мостике.

Там же стояли капитан и старший штурманский офицер. Остальные офицеры стояли по своим местам у мачт, которыми заведывали. Только доктор, батюшка, оба механика и единственный «вольный», т. е. штатский, мистер Кенеди, стояли себе «пассажирами» на шканцах.

— Первое пли… Второе пли… Третье пли… – командовал замирающим голосом артиллерийский офицер, Захар Петрович, вращая своими круглыми, слегка выкаченными глазами и отсчитывая про себя: раз, два, три, четыре… до десяти, чтобы промежутки были правильные и чтобы салют был, как выражался Захар Петрович, «прочувствованный».

И он действительно его «прочувствовал» и даже «просмаковал», этот коренастый пожилой человек, далеко неказистый собой, с лицом, похожим, если верить сравнению, сделанному втихомолку кем–то из гардемаринов, на медную кастрюльку. Теперь эта медная кастрюлька полна сосредоточенного, немного страдальческого выражения. Перебегая от орудия к орудию, старый артиллерист, казалось, весь, всеми фибрами своего существования поглощен в салют. В эту минуту он забыл все на свете, даже своего маленького сынка–сиротку, которого он оставил в Кронштадте и ради которого отказывает себе в удовольствиях, редко съезжает на берег и копит деньги. Ради него, вероятно, он – старый бурбон и дантист[42] – серьезно воздерживается от желания «расквасить кому–нибудь рожу» ввиду предупреждения капитана, что он будет списан с корвета, если не перестанет драться.

Одиннадцать выстрелов салюта контр–адмиральскому флагу гулко раздаются один за другим, отдаваясь эхом на берегу. Облачка белоснежного дыма, вылетая из жерл орудий, быстро относятся ветром и тают в воздухе.

Салют окончен, и Захар Петрович, сияющий, довольный и вспотевший, полный сознания, что салют был «прочувствованный», с аффектированной скромностью отходит от орудий на шканцы, словно артист с эстрады. Ему никто не аплодирует, но он видит по лицам капитана, старшего офицера и всех понимающих дело, что и они почувствовали, каков был салют.

Выскочил первый дымок с адмиральского корвета. Раздался выстрел – один, другой, и на седьмом выстрелы прекратились. Ответный салют русскому военному флагу был окончен».