— Ну, конечно! — Вампир подпихнул ей пакет, из которого вывалились продукты. — Иди, лучше приготовь что-нибудь.
— Меня будут искать! — упрямо повторила Нина. — На работе я ценный сотрудник. И дома. Я живу не одна! И у меня есть кошка! Она будет орать!
— Ну, конечно! — Вампир швырнул ей дорожную сумку — там оказались её вещи. — В галерее сказали, что у тебя отпуск.
— Ты собираешься меня здесь держать?
— Да, пока не придумаю, что с тобой делать.
— Но я не выдержу!
— Слушай, это ты свалилась мне на голову, так что будь любезна — иди и приготовь что-нибудь.
В пакете оказалось мясо, овощи, хлеб, красное вино. Будет ли есть сам вампир — Нина не знала, а спрашивать побоялась.
Мерлинк обедать стал. Правда, съел так мало, что даже Нина, привыкшая к скудному рациону, почувствовала себя обжорой. После вампир открыл вино. Нина отказалась: пить в его обществе не хотелось, да и не умела она пить.
Она сидела за столом, сложив руки на коленях, и смотрела на Мерлинка. «Кто он такой? — думала она. — Он спит в постели, отбрасывает тень, отражается в зеркале. В конечном итоге, он есть и пьет! Он — обычный человек! Он — не вампир! Вампиров не существует».
— Кто ты такой?
— Что?
Нина навалилась грудью на стол и закричала:
— КТО ТЫ ТАКОЙ!!
— Успокойся.
— Ты не можешь быть вампиром. Ты — не вампир!
— Я — вампир, — спокойно ответил Мерлинк.
— НЕТ!! Нет, нет, нет!! — Нина ударила кулаком по столу. — Ты — самый обычный человек. Ты — мужчина!
«Конечно же! — вдруг подумалось. — Всё это шутка. Розыгрыш».
Но Мерлинк спокойно сказал:
— Да, я — мужчина. И да, я — вампир.
Нина чуть не взвыла! Его спокойствие сводило её с ума.
— А ты полноценный мужчина?
— В каком это смысле? — удивился Мерлинк.
«Наконец-то!» — возликовала Нина.
— Ну, ты ешь, пьешь… А секс? Тебе нужен секс?
— Да, ведь я мужчина.
«Наконец-то» — снова подумала Нина и начала раздеваться. Рывком через голову стащила платье, швырнула его под ноги вампиру.
— С ума сошла? — опешил он.
— Но ведь ты мужчина. Что тут такого? — рассмеялась.
Нина прекрасно понимала, как она смешна — вся такая нескладная, неженственная, в своем барахольном белье, дешевых колготках.
Мерлинк не ответил.
— Тебе кровь моя нужна? — заорала Нина. — Будет тебе кровь!
Она схватила со стола нож, замахнулась, но Мерлинк успел схватить её за руку.
— Брось! Сейчас же!! — Глаза вампира перелились из черных в красный и снова в черный. Нина послушно бросила нож.
— Отпусти меня. Пожалуйста… — Заплакала.
— Не могу. По крайней мере, сейчас.
— Когда? Когда!
Она рванулась, поцеловала его. Губы вампира оказались холодными.
— Прекрати!!
Он оттолкнул её, Нина упала на пол.
— Прекрати сходить с ума! Я не хочу причинять тебе зла, но есть правила. Понимаешь? — Он склонился над ней. — Понимаешь или нет?
Нина плакала.
— Оденься.
V
Он ненавидел всё, что возвращало его к жизни.
* * *Что делать с Ниной, Мерлинк не знал. Укусить? Убить? Но он не хотел ни того, ни другого. Отпустить? Значит, просто отдать её в руки Киры и Карла.
«Эти чёртовы немцы!» — никак иначе он их не называл. Мерлинк знал, что они окопались в русской глубинке, просто потому что побоялись возвращаться в Европу после Второй мировой. Нет, не винил — каждый выживает, как может. Встретить их здесь, конечно, не сильно приятно, но всё-таки знакомство давнее. Собственно говоря, именно поэтому и принял приглашение в клуб.
Нина!
Как он разозлился!
Зачем она пошла за ним? Зачем она вообще ворвалась в его жизнь? Зачем она заставляет его жить?
Тогда, в галерее, их встреча была ему приятна — не более! Нина тогда показалась ему такой же погасшей, как и он сам. Сейчас же она обжигает своей жаждой жить. Раньше в ней была тихая, умершая красота, приятная его глазу. Сейчас она буйствует красками. И это только раздражает. Не более того!
Тогда почему же стали потихоньку пробуждаться старые, тщательно забытые инстинкты?
Мерлинк этого не хотел, и поэтому злился.
Он уже долгие годы ничего не желал и не хотел желать.
VI
Прошла неделя. Целых семь дней! Взаперти. В ожидании.
Наедине с чудовищем.
Хотя (Нина это признавала) в быту вампир оказался весьма неприхотлив и, по сути, оказался самым обыкновенным мужчиной. Он любил крепкий кофе, поздно ложился, рано вставал, мало ел, много читал. Но она боялась его.
Нина жила, хватая ртом каждое мгновенье.
Кто знает, сколько их ещё осталось?..
Не зная, как отвлечь себя, Нина каждый день драила квартиру, готовила царские обеды, стирала, утюжила. Замирала лишь ближе к вечеру.
Вампир по щепотке съедал от каждого блюда, благодарил Нину и после уходил в гостиную. Там он включал музыку, открывал вино и усаживался в кресло с книгой. Через некоторое время в комнату мышкой прокрадывалась Нина, устраивалась где-нибудь в уголочке. Шуршала свежими газетами, которые покупал ей вампир. Так, спрятавшись за страницы, они оба исподтишка наблюдали друг за другом.
… Он вдруг стал тревожен — Нина испугалась ещё больше. Может, наконец-то проголодался? Пыталась таиться от него. Не смогла! Ей необходимо было видеть его! Но Мерлинк стал избегать её. И в тоже время он сам искал украдкой встречи с ней.
Так они кружили, запертые в стенах квартиры.
Это не могло продолжаться долго.
* * *
Тем утром Нину разбудило солнце. Оно проникло в комнату и пушистыми лучами растревожило молодую женщину. Нина проснулась. Потянулась. Словно обнялась с солнцем.
Внезапно замерла.
На пороге стоял Мерлинк.
Нина натянула одеяло до подбородка, как будто оно могло её защитить, лицо расцвело, рот скривился в беззвучном крике.
Он словно очнулся.
Отпрянул. Исчез. Послышались шаги — громкие, торопливые. После хлопнула дверь, так же торопливо, громко.
Всё стихло.
Нина напряглась, даже привстала на коленях. Так ли это?
Замок в двери не лязгнул.
* * *
ГОЛОД.
Он лишился разума.
Яркой вспышкой в нём выжглось: тело женщины, окутанное солнцем, пушистые завитки волос…
ЖАЖДА.
Куда более сильная, чем просто жажда крови. Она томила, щекотала нервы вот уже несколько дней. Но он ждал. Знал, что рано или поздно жажда взорвется в нём, растечется по жилам горячим медом. И, наконец, это произошло.
Всё оказалось именно так, как он ожидал! Даже ещё лучше! Сильнее, мучительнее.
Он ринулся прочь. На улицу! А там!.. Он знал, куда идти, что делать и — главное — зачем.
Он дышал, двигался — сладко, жадно.
Он жил.
ЖИЛ!
* * *
Неизвестно сколько времени стояла Нина, вжавшись в дверной косяк.
А вдруг это ловушка? А вдруг он сейчас вернется?
Было холодно — Нина так и не оделась, забыла. Наконец, решилась. Вытянула ногу, ступила на площадку — чуть не рухнула, так дрогнули колени. Ещё шаг… Вжалась в дверь лифта, вслепую зашарила ладонью в поисках кнопки.
— Куда собралась?
Немец возник из ниоткуда.
— Неужели в самом деле! — он облизнулся. — Так французишка решил тебя отпустить? Или он забыл закрыть дверцу, и птичка упорхнула прямо в лапы кошки?
Нина метнулась в сторону — Карл за ней.
— Если хочешь, можешь покричать, но не советую. Это ведь наш дом. Здесь в каждой квартире по вампиру, а делиться-то ведь нам не надо, не так ли?
Нина бросилась назад, в квартиру Мерлинка. Не успела!
— Стой!
Карл схватил её, вжал в стену. Он был страшен.
— Нет! — Нина попыталась оттолкнуть его, но куда ей?
— Мерлинк! Мерлинк! — закричала она, не веря, что он услышит.
Но он услышал.
* * *
Он стоял на первом этаже, ожидал лифт. В обширных карманах плаща — коробка с мелками. Настроение хорошее, даже танцующее.
Как вдруг!
Мерлинк!
Мерлинк! — крик повторился.
Он бросился бежать вверх по лестнице с той скоростью, которую способны развивать только вампиры.
* * *
Мерлинк вырвал Нину, отшвырнул её в сторону. Сказал как можно спокойнее:
— Уходи, Карл.
— Я ГОЛОДЕН! — ощетинился немец.