Читать интересную книгу Почетный караул - Джеймс Коззенс

— В самом деле? — сказал Хикс. — Надо будет сказать жене.

— Наверняка она и так это знает. Правда, у нее есть одно преимущество — она красива. Так что ее знания чисто теоретические…

— Откуда вы знаете, что она красивая?

— Видела месяц назад, когда она к вам приезжала. Мы же здесь всё сразу замечаем. Вы бываете у нас в отделе, а нам всегда интересно, какая у кого жена. Мы с Липпой зарезервировали номер в «Башне» на все субботы и воскресенья. Вам-то эта гостиница кажется так себе, потому что вы там все время живете. Но для нас это — просто рай, уверяю вас. Собственная ванна. Отдельная комната. Хочешь — можно запереть двери. Мы приходим туда в субботу часов в пять и можем не возвращаться в часть до десяти вечера в воскресенье. А когда спускаемся в столовую, то уж глядим во все глаза. Так что я знаю жен всех, кто приходит к нам в библиотеку. Время от времени я говорю Липпе что-нибудь вроде: «Посмотри, только сразу не оборачивайся. Знаешь майора такого-то из бомбардировочной эскадрильи? По-моему, это его жена». Но Липпа все равно тут же поворачивается и, как следует разглядев ее, изрекает: «Она его лет на десять старше. И для чего только женщины красят волосы? Во всяком случае, нас-то им все равно не провести». Так что мы прекрасно проводим время.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Хикс. — Но вы обещали рассказать, почему девушки выходят замуж.

— Пожалуйста. Хорошенькие девушки вряд ли об этом часто задумываются; но и им приходится порой признать, что женщине время от времени просто необходим мужчина. Я не имею в виду любовные утехи или продолжение рода. Он нужен для множества самых разнообразных целей. Вся наша экономика построена на мужчинах, подобно тому как жизнь некоторых первобытных племен когда-то целиком основывалась на определенных домашних животных. Вот, например, яки — вы, наверное, знаете. Люди ели мясо яка, пили его молоко, изготавливали одежду из его меха или шерсти — точно не помню; из кожи шили обувь, запрягали их в сани и так далее. Тому, у кого не было яка, приходилось туго. Он не мог вести полноценную жизнь. Он становился человеком второго сорта и влачил самое жалкое существование.

— Вы меня уговорили, мне тоже захотелось завести себе яка, — сказал Хикс. — Только, боюсь, я для этого недостаточно привлекателен.

Он произнес эту довольно неуклюжую шутку, просто чтобы что-то сказать, но тотчас же понял, что попал на больное место.

На лице лейтенанта Турк появилась горькая усмешка — хотя ясно было, что сердится она не на Хикса, а на себя. Сколько раз она, должно быть, давала себе слово не заводить подобных разговоров, и теперь ей было стыдно, что, несмотря на твердо принятое решение, она опять не сдержалась.

— Я, кажется, слишком разболталась, — сказала она. Губы ее снова скривились в грустной улыбке. Тонкая кожа на скулах порозовела, а кончики ушей стали ярко-красными. — Время от времени я сама от себя устаю, — продолжала она. — Как-то раз я сказала об этом Липпе, мы тогда обе были не в духе, и она ответила только: «Ну, с кем не бывает?»

Аманда Турк вздохнула и, помолчав, продолжала:

— Мне, наверное, нужно обратиться к психоаналитику. Правда, я заранее знаю все, что он мне скажет. Я все всегда усложняю. Знаете, когда генеральша попросила меня звать ее просто Сэл, я готова была скорее умереть, чем исполнить ее просьбу. Ну, это еще куда ни шло. Тут как раз ничего особенного нет. Но я-то знаю, в чем дело. В детстве мне не нравилось мое имя. Так что я не хотела звать ее Сэл потому, что она, наверное, стала бы звать меня Мэнди.

— Мне кажется, Мэнди — прекрасное имя, — сказал Хикс. — Не знаю, почему оно вам не нравится. Правда, и у меня когда-то было нечто подобное. И, чтобы вы не так расстраивались, я вам эту историю расскажу. Меня назвали в честь двоюродного дедушки; и, когда в шестидесятых или семидесятых годах он стал преуспевать, друзья для краткости называли его Натан. Поэтому родители тоже стали звать меня Натан. Когда я пошел в школу, мне очень хотелось, чтобы меня там звали Нат. Но ничего не вышло. Они как-то прознали, как меня зовут дома, и когда хотели подразнить — а такое случалось часто, — то обзывали меня «Натан-болван». Я лез драться — конечно, если был уверен, что сильнее обидчика. А вы — вы были счастливы в детстве?

— Да, вполне, — сказала лейтенант Турк и, помолчав, добавила: — Я, правда, страдала оттого, что у меня такая заурядная внешность. Девочке с этим трудно примириться. Но я не теряла надежды. И, разумеется, много читала. И вот в книгах — теперь уж не помню, в каких именно, но я тогда читала все подряд, видимо, это были романы в темно-коричневых муслиновых переплетах, ну знаете, те, что пользовались успехом у провинциалов лет двадцать назад, — я прочитала про девушек, которые в детстве были застенчивыми, неловкими и непривлекательными, а потом появлялся принц — они расцветали и превращались в красавиц, от одного взгляда на которых у людей дух захватывало. Мне казалось, что я похожа на героинь этих романов — во всяком случае, в первой их половине, — и не могла не задуматься: а что же дальше?

Она почувствовала, что взяла слишком серьезный тон, и попыталась улыбнуться.

— Смешно, конечно, но почему-то от мыслей о моей скромной персоне мне всегда становится грустно.

Некоторое время она молча смотрела в иллюминатор, потом снова повернулась к Хиксу:

— Вы обращали внимание? Если летишь вечером, то сразу видно, что скоро Флорида — по теням от пальм. Сверху деревья все выглядят одинаково, но под каждой пальмой на земле черное пятно — тень от листьев на вершине. Поговорим о Флориде?

— Нет, — сказал Натаниел Хикс. — Лучше расскажите еще о вашей скромной персоне. Когда мне станет скучно, вы сразу заметите — я всегда начинаю зевать и поглядывать на часы.

— А что вы думаете — и расскажу. Я просто решила сделать перерыв, а то у меня что-то глаза на мокром месте. Так вот, примерно в это время мама решила наконец поговорить со мной о том, что скоро, как она выразилась, я стану женщиной. Естественно, я навострила уши и внимательнейшим образом ее выслушала. Ага, подумала я, вот оно, начинается. Я росла очень серьезной девочкой и отлично понимала, что в этой жизни ничего даром не дается и за все нужно платить. Все, о чем мать мне рассказала, показалось достаточно неприятным, и именно поэтому я еще больше поверила, что моя мечта сбудется. Разумеется, чтобы стать писаной красавицей, надо страдать. Короче, мы с мамой расцеловались, и я была весела и счастлива. Я уже предвкушала, как скоро обо мне заговорит вся школа. Ну, вы понимаете… Как наш директор — черноволосый красавец с изысканными манерами — скажет моей учительнице: «Вы заметили, мисс Мили, как расцвела в последнее время наша Аманда». А она ответит: «Вы совершенно правы, мистер Нибл. Я на уроках буквально глаз не могу от нее отвести. Она просто очаровательна».

Лейтенант Турк насмешливо скривила губы.

— В действительности же вместо этого у меня испортилась кожа на лице, и я вытянулась сверх всякой меры. Так что мне не оставалось ничего другого, как прилежно учиться и читать книжки. И я знала, что на самом деле говорили учителя директору — я часто оставалась в школе позаниматься после уроков, ведь больше мне делать было нечего, и слышала, как они говорили в коридоре: «Бедняжка Мэнди Смит. Так и просидит всю жизнь со своими книжками. Да еще этот ужасный цвет лица — неужели нельзя ничего сделать с кожей? Она так стесняется…» Дома я глядела на себя в зеркало — и вправду, настоящий книжный червь. Сначала расстраивалась, потом опять стала читать с утра до вечера. Наверное, оно и к лучшему. Вскоре умер отец, и мы остались почти без средств. Я поступила работать на полставки в местную библиотеку — ведь я так любила книги, а тут мне еще за это платили кучу денег!

— Так ваша девичья фамилия Смит? — сказал Хикс.

— Да. Турк — фамилия бывшего мужа. Я решила остаться Турк — все-таки не так безлико, как Смит. По-моему…

— Хикс, — раздался за спиной капитана голос полковника Росса.

Капитан Хикс обернулся.

— Слушаю вас, сэр, — сказал он.

В руках у полковника был большой бумажный пакет, он протягивал его Хиксу. Генерал Бил тоже повернулся в кресле и смотрел на них.

— Эй, хотите слойки с кремом? — крикнул генерал.

— Нет, благодарю вас, сэр, — ответил Хикс. Он взял пакет и протянул его лейтенанту Турк. Она улыбнулась и отрицательно покачала головой:

— Нет, спасибо, генерал.

— Может, он хочет? — крикнул генерал, показав на сидящего на крышке химической уборной Макинтайра.

— Капрал, — окликнул Хикс. — Генерал спрашивает: хотите слойку?

Юноша вздрогнул, и книжка с комиксами упала с коленей на пол.

— Так точно, сэр! — сказал он.

Лейтенант Турк повернулась и протянула ему пакет. Он с удивлением посмотрел на нее, и все поняли, что он не слышал, о чем его спрашивают. Он заглянул в пакет, потом снова недоуменно уставился на лейтенанта Турк.