— А я вообще догадливая, — не осталась в долгу Кирка.
И всё закружилось в каком-то вихре. Темп, который задал Герман, подхватил и Киру. И вот она несется в этом темпе вслед за ним. А сердце стучит в бешеном ритме вместе с ней.
Очнулась Кира уже в самолете. Так быстро она ещё никогда не собиралась. Но всё равно, Кира успела себя привести в порядок. Приодеться и даже накраситься.
Тетушка говорила Кире, что она хороша собой. Кирка не спорила. Хороша, так хороша. Просто к своей красоте она относилась спокойно, как к факту, само собой разумеющемуся. И напоказ не выставляла. Наоборот. Старалась её скрыть. Ей, как психологу, нужно было выглядеть так, чтобы не раздражать клиентов.
Она всегда одевалась в ровные, выдержанные тона. Юбки носила ниже колен, не показывая свои ноги. Несмотря на то, что она была стройной, тонкой в талии, грудь у Киры была полной, высокой. И ноги были не худые спички, а крепкие, накаченные, с красивым рельефом, словно созданные для вдохновения знаменитым скульпторам.
Конечно, столько лет прошагать по Псковским и Карельским лесам с рюкзаком за плечами. Поэтому, целлюлита на Киркиных бедрах и намека не было. Она его надолго напугала своими длительными турпоходами и ночевками в палатке на жесткой земле.
Да и руки у Киры были не слабые. Для неё подтянуться на турнике десять раз не составляло труда. Так что, несмотря на то, что Киру все считали худой, худой-то она как раз и не была. Стройной — это да. Так будет правильнее. Те округлости, которые должны быть, в Кириной фигуре присутствовали. Были, так сказать, в нужном месте и нужной формы. Можно было подумать, что сам великий Челлини запечатлел её на своей знаменитой золотой солонке.
Очки Кира решила не надевать. Вставила линзы. От этого её глаза, которые всегда прятались за стеклами очков, словно анютины глазки раскрылись на пол лица. Кирка была близорукой, и минус её стекол всегда уменьшал и глаза. Поэтому, когда Кира вставляла линзы, глаза её в обрамлении густых и темных ресниц, мягким коричневым цветом манил и притягивал к себе противоположный пол, словно медовый цветок пчелу. Взгляд у Киры был томный, тягучий, как патока.
Кирка об этом догадывалась, и старалась им не сверкать во все стороны. Так сказать, не провоцировать себя и других.
У Германа, взглянув на такую новую Киру, отвалилась челюсть. Она мягкой ладошкой легким движением руки нежно закрыла ему рот. Норковый берет и норковая короткая шубка, последний подарок тетушки, присланный из Австралии (откуда там норки?), подчеркивали её такую необычную красоту. И она не шла, а плыла стройным лебедем, словно русская царица из сказки.
«Если уж ловить в свои сети, то только на такую наживку, — думала Кира. — Задействовать артиллерию — стрельбу глазами. Действует безотказно». И таких приемчиков у неё было полным полно. Просто она ими не пользовалась. Не для кого было. А сейчас есть. И вообще, Кирку вдруг потянуло на безумства. С чего бы это?
А безумства продолжались. Они еле-еле успели на свой рейс. Оказывается, Герман заранее заказал билеты на самолет. Видно, задумал это мероприятие ещё вчера, стратег. И не прогадал. Кира ему не отказала. И вот они сидят в самолете и летят в столицу Украины город Киев, просто на минутку, пообедать, словно Онассис и Жаклин Кеннеди. Только те летали в Лас-Вегас прогуляться на личном самолете, а Кира с Германом Украинским «авиалайнером» ЯК-42. Болтанка, ещё та. Так сказать, мечта эквилибриста.
Столица их встретила ярким солнечным днем, но холодным. Поэтому, гулять они не стали, а сразу из аэропорта поехали в ресторан. Кира не возражала. Она была один раз в Киеве, три года назад, когда приезжала с тетушкой, чтобы получить лицензию на открытие своего кабинета.
Тетя, как всегда, была в своем репертуаре. У неё и здесь, в столице, нашлись родственники. Какой-то троюродный брат работал в министерстве. Поэтому не Кира ходила по инстанциям, а вездесущая тетка со своим братом. А Кирка в это время прогуливалась по Киевским улицам, площадям и Соборам с лаврой. За три года город, может быть, и изменился. Но не так радикально, чтобы его не узнать совсем.
Сюрпризы же следовали один за другим. Потому что, это был не просто ресторан, а какая-то купеческая фактория на воде. Двухэтажное плавучее здание в стиле девятнадцатого века, выполненное из прочного дерева, с вензелями и ажурными окнами. Со швейцаром в старинной ливрее у входа.
Кире, вдруг, показалось, что сейчас заиграет шарманка, и выйдет набриолиненный парень с лотком на шее, где будут лежать стеклянные бусы, блестящие пуговицы и шелковые ленты. Повеяло какой-то дореволюционной эпохой. И название этого плавучего сооружения было точь-в-точь купеческое: «Самарский трактиръ».
«Вот уж не знаешь, где встретишь своих соотечественников, — подумала Кира, — Самара в Киеве. Чудеса в решете».
Но, как оказалось, это вовсе был не русский ресторан, а самый обыкновенный украинский. Просто владельцы решили, что на необычное название публика ведется лучше. И дела идут успешнее. Они сделали свою ставку и выиграли.
Публика действительно ломилась сюда. Даже среди белого дня столиков свободных оказалось очень мало. Кстати, Германа это не сильно смущало. Оказывается, у него в этом ресторане работал администратором близкий приятель. И столик их уже ждал. С цветами и свечами.
— У тебя красивое имя, и редкое, — сказал Герман, когда они подходили к своему месту. — Мне в жизни встречалась одна девушка по имени Кира. Только я имел дело не с ней, а как оказалось, с её фантомом.
— Германа тоже не часто увидишь. Мне, например, в отличие от тебя ни фантом, ни настоящий не встречался. Ты — первый. И вообще, расскажи мне о себе, — попросила Кира Германа, когда они сделали заказ официанту, — чем занимаешься в свободное от подводной охоты время?
— Удивительно, но мне всё время хочется тебе что-то рассказывать. И о себе тоже. Просто мистика какая-то. Ты, случайно, меня не гипнотизируешь? — Улыбнулся Герман. Его глаза, всегда такого холодного стального цвета искрились. И эти лучики делали их в ресторанном приглушенном свете игривыми, словно льдинки в бокале.
— Не бойся. Не гипнотизирую. Просто я умею слушать. Это профессиональное. Я ведь часами выслушиваю своих клиентов. И мне ужасно интересно с тобой беседовать. — Кира немного слукавила. Она очень любила поговорить. Вставить своё словечко. Показать свой интеллект. Но зная, что мужчины больше любят, когда их слушают, решила себя пока вперед не выставлять. Меньше о ней будет знать, больше она ему будет интересна.
— Какая же это беседа, если говорю я один? Скорее монолог.
— Да ладно, Герман. Не строй из себя паиньку. Признайся честно. Хотел меня удивить и поразить? — Засмеялась Кира.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});