– Да. Мне так жаль, Дан…
– Видят боги, этого я не хотел! Желал чего угодно – чтобы она нарушила клятву, полюбила другого, но только не ее смерти… Идем со мной, раздели мое горе…
Пил он много. Владетельница Бейги не уставала подливать старого вина, не уставала шептать вкрадчиво, нежно, успокаивающе. Соседних Владетелей вернулось так мало, а этот был молод, красив… Этот был Князь.
Вряд ли он слышал, понимал ее; глядя прямо на яркие свечи, молчал и, как за последнюю надежду, держался за руку молодого лучника, сидевшего справа. Бейги несколько раз с раздражением посматривала на солдата, но встречала сквозь прорези шлема такой пронзительный и тяжелый взгляд, что невольно отводила глаза.
Склонив голову на руки, Князь Данар застонал – хрипло и жалобно. Бейги встала, и одновременно вскочил лучник. «Телохранитель», – подумала Бейги.
– Твой Князь устал, – властно заявила она, – нужно уложить его отдыхать.
– Я провожу, – глухо сказал лучник. И раздосадованная Бейги отступила. В конце концов, в ее власти задержать Данара еще на несколько дней. А там, быть может, он и не захочет уйти.
Задыхаясь, я металась по мокрой постели. Села, тряхнула тяжелой головой. Провела ладонью по влажному лицу, груди… Мне показалось, что кончики моих пальцев голубовато засветились…
– Нет! – крикнула я. – Нет! Только не сейчас, не здесь!
Я метнулась к окну – серебряный свет луны ударил мне в глаза, точно яркое солнце. Вцепилась в узорную решетку, борясь изо всех сил. На мгновение показалось, что я раздваиваюсь, что часть меня становится яростной, гневной Голубой пантерой, жаждущей крови Бейги, а часть остается человеком, борющимся безнадежно и отчаянно…
И вдруг меня отпустили. Было ли это милостью богинь, или я смогла противостоять им? Так или иначе, у меня не осталось сил, и, повинуясь безмолвному призыву, я вышла из спальни…
Замедлила шаг. Осторожно приоткрыла тяжелую дверь. Бесшумно пересекла застеленные лунным ковром покои. Дан спал на белоснежных простынях широкой кровати. Дышал он тихо, почти неслышно, лунный свет омывал резкие черты его лица – и во сне не разгладилась складка между бровей… Такую ли ночь ты ожидал, Дан, Князь Данар, так спешивший к свой невесте?
Расстегивая браслет, я остановилась над ним. Свет гладил крепкие плечи, могучую грудь, тяжелые мышцы, подчеркивая шрамы – недавние, страшные, рваные шрамы, оставленные не человеческим оружием – безжалостными железными когтями разъяренного зверя…
Вот как, Дан… Значит, покончив со стрейкерами, я набросилась на тебя, а ты опять не поднял меч против Голубой пантеры. И не рассказал мне. Затаив дыхание, с виной и болью я провела кончиками пальцев по шрамам. Сильная рука перехватила мое запястье – на меня смотрели открытые глаза Дана. Я рванулась, но не смогла освободиться.
– Кто ты? – хрипло спросил он. – Что тебе здесь нужно?
Я молчала, отвернувшись. Волосы упали мне на лицо, Дан приподнялся, но когда отвел рукой пряди волос, луна скрылась за облаками. В комнате стало так темно, что мы могли различить лишь блеск наших глаз.
– Кто ты, девушка? – тихо повторил Дан. Его пальцы легко скользнули по моей щеке. И то, чего от меня не могли добиться мои богини и мое собственное тело, сделало одно его прикосновение: перестав сопротивляться – сразу всем, – я подалась вперед, обняв твердые плечи…
Сильные теплые руки обхватили меня – сначала осторожно, легко, словно недоверчиво, потом крепко, горячо. Дан медленно опустился на кровать, увлекая меня за собой. Сухие твердые губы осторожно коснулись лица, глаз, рта, пальцы скользили по плечам, спине…
От поцелуя – долгого, нежного, после требовательного, властного до боли – я задрожала… Ощутила под своей грудью его бешено бьющееся сердце.
Дан на миг оторвался от меня с хриплым полустоном-полувздохом:
– Кто ты?
Он проснулся отдохнувшим и свежим, хотя провел почти бессонную ночь. Сел на кровати, с удовольствием ощущая утреннюю прохладу, обнявшую сильное тело. Дотронулся, словно приласкал, до простыни рядом. Всю ночь он не отпускал эту девушку, но под утро все же задремал…
Он вспомнил все заново – неожиданное пробуждение, ласковую ладонь на своей груди, нерешительное, но страстное объятье, горячие, податливые губы… Его руки помнили бархатистость ее спины, шелк грудей, атласность бедер. В последний миг она хотела оттолкнуть его – и все же подалась навстречу, одаряя собой щедро и самозабвенно.
Потом они лежали рядом, и он не уставал ласкать ее, поражаясь силе и гибкости ее тела – незнакомого и все же странно близкого – напоминающего мягкостью и упругостью пантеру… пантеру? За всю ночь она не произнесла ни слова – только ее дыхание, долгий стон, сдавленный вскрик…
Дан, не вставая, потянулся к одежде. Что-то, упав, покатилось ему под ноги. Дан нагнулся – и в то же мгновение был на ногах.
В руках его светился расстегнутый браслет – браслет Эрни.
Как он здесь оказался? Пантера… Почему он подумал о пантере?
Он ударил руками в створки дверей:
– Эрни!
Крутанулся на месте, увидел пустую постель, брошенное оружие: нет, это жестоко, это несправедливо – потерять ее сейчас, когда их не разделяет его невеста, когда она, наконец, сама пришла к нему, одарила его любовью…
– Эрни!
Дан вылетел в пустой двор, добежал до конюшен – нет, ее лошадь была на месте…
– Кого ты ищешь, Высокий Владетель? Дан всмотрелся в смутно знакомое лицо.
– Уж не свою ли госпожу? – продолжал человек. – Она ушла, и нам, смертным, не догнать ее на этой дороге…
И тут Дан узнал его:
– Гнор? Что ты тут делаешь?
– Вернулся домой, как вы мне велели. И был счастлив, что ты привез назад мою госпожу, мою Владетельницу… Я видел, вы любите друг друга, а сегодня утром она ушла к богиням. Как ты, Великий Владетель, отпустил ее? Чего испугался? Даже боги уступают любви… Теперь она действительно умерла для нас всех, Владетельница Эрнани…
И он смолк, увидев, как, сжав сильными руками голову, застонал Князь Серебра:
– О-о-о! Будь я проклят!..
Я отдала то, что принадлежало ему по праву, и теперь ни один долг не удерживал меня больше. Мои подданные сами выбрали новую Владетельницу, отец – единственный в мире человек, любивший меня, – давно мертв…
Почему же мне так страшно уходить от них? Пусть богини заберут у меня все человеческое, я не хочу, не хочу, не хочу жить с этой болью… С этим одиночеством.
Поднимаясь на холм, я в последний раз оглянулась. Осень опустилась над миром – золото лесов и голубизна неба… Так ли красива осень в горах? Довольно! Он человек, он заслужил своего, человеческого счастья. Хотя бы с Бейги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});