Имя похоже на греческое. Однако на греческом он мог сказать еще меньше, чем на латыни. Но, может, все же стоит попробовать?
Алексей напрягся, вспоминая нужное слово:
– Хайре!
Собеседники взглянули на него с любопытством и легким интересом.
– Хайре, – насмешливо бросил Никомед и выжидающе уставился на Алексея.
Леша выдохнул: вероятно, угадал. Что же сказать еще?
– Эллада, философия, ойкумена!
Стоящие на страже воины с любопытством косились на них, прислушиваясь к разговору. На лицах их читались презрение и насмешка. Никомед снова задал Алексею несколько вопросов, но он лишь недоуменно моргал и беспомощно улыбался.
Никомед перебросился парой фраз с пожилым собеседником. Черты их лиц были схожи, так что Леша решил, что пожилой мужчина – отец Никомеда. Насколько Леша сумел расслышать, его звали Фрасиклид.
Никомед достал из-под плаща узелок с купленными в деревне вещами и продемонстрировал отцу его содержимое. Они с восторгом разглядывали кварцевый диск, бросая на Лешу пытливые взгляды. Затем Никомед махнул рукой, подзывая Алексея. Молодой грек вопросительно указал на аптечку и питательные батончики. Леша взял один батончик и жестом показал, что нужно сорвать упаковку, но не решился сделать это без разрешения. Никомед взял второй батончик и любопытством стал рассматривать напечатанный на упаковке текст. Леша ткнул пальцем в буквы и прочел надпись.
Никомед с отцом переглянулись, и Фрасиклид кивнул. Никомед сделал рукой подбадривающий жест. Леша аккуратно, стараясь не порвать упаковку, открыл батончик. В воздухе разнесся аромат арахиса, смешанного с шоколадом. Леша поднес батончик к губам, показывая, что его следует съесть. Греки с сомнением смотрели на него. Тогда Леша сквозь упаковку отщипнул небольшой кусочек шоколадки, положил на язык, демонстративно причмокнул и одобрительно закивал, затем протянул батончик Никомеду. Тот тоже отщипнул крошечный кусочек и опасливо положил себе в рот. На его лице появилась гримаса приторности и удивления. Он причмокнул и что-то сказал отцу. Немного постояв в задумчивости, он снова поднес шоколадку к губам и откусил кусочек побольше. Его отец тоже решился попробовать незнакомое лакомство. Вскоре оба грека дожевывали батончик, одобрительно покрякивая. Расправившись с шоколадом, они одновременно взглянули на оставшуюся пару шоколадок. Фрасиклид что-то спросил Никомеда, тот пожал плечами и махнул рукой в сторону деревни.
Затем на языке жестов они спросили Лешу, его ли это вещи. Тот утвердительно кивнул, ткнул в оставшиеся батончики и показал на пальцах, сколько их должно было остаться в деревне. Кажется, греки поняли его. Никомед задумчиво посмотрел в сторону поселения, затем вопросительно указал на аптечку. Леша развел руками. Отчаянно жестикулируя, он пытался донести до собеседников, что ему не хватает слов, чтобы объяснить, что это за предмет. Вообще-то, он и не очень стремился к этому. Было важно, чтобы греки взяли аптечку с собой, а знать ее истинное назначение им точно пока не стоило.
Наконец, Никомед осознал проблему. Он задумчиво поскреб подбородок, что-то сказал отцу и пронзительно свистнул в три пальца. Леша даже подскочил от неожиданности. Усмехнувшись, Никомед отвернулся и стал что-то многословно объяснять подбежавшему взлохмаченному мальчугану.
Пареньку было лет двенадцать – тринадцать, и вид его произвел на Лешу неприятное впечатление. Сальные растрепанные волосы, испуганный бегающий взгляд и глупая улыбка, не сходящая с чумазой физиономии. Даже получив крепкий подзатыльник, паренек продолжал ухмыляться. Алексей поморщился, а Никомед все втолковывал что-то мальчугану, время от времени выразительно тыкая пальцем в Лешу. Закончив с наставлениями, Никомед повелительно махнул рукой, отослав мальчика, и направился обратно в деревню. Фрасиклид проводил его взглядом и подошел к воинам, охраняющим стоянку.
Паренек почтительно поклонился вслед Никомеду, тихонько что-то бормоча, опасливо приблизился к Леше, смачно сплюнул и ткнул Лешу пальцем в плечо:
– Энеас! – гордо стукнул себя в грудь мальчуган и вопросительно посмотрел на Алексея.
– Алексей.
– Алексиус?
Леша кивнул. Мальчуган усмехнулся, его ухмылка расползлась во все лицо, став при этом еще глупее.
Попытавшись улыбнуться в ответ, Алексей состроил неопределенную гримасу и рефлекторно протянул руку. Энеас вздрогнул, но, не растерявшись, звонко хлопнул по протянутой ладони и расхохотался. Ну что ж, кажется, первый контакт налажен.
Алексей почувствовал резкий приступ головокружения. Его качнуло, и он схватился за плечо мальчика. Паренек вздрогнул, но устоял. Потом снова засмеялся, глядя на побледневшую Лешину физиономию, и что-то затараторил. Пожав плечами, Алексей попытался изобразить непонимание. Энеас схватил его за руку и потянул за собой.
3
Учить иностранный язык, объясняясь одними жестами – весьма непростая задача. Особенно если тебя учат не по отработанной годами научно обоснованной методике, а как взбредет в голову бестолковому учителю. Худо-бедно можно запомнить названия вещей вокруг, да и то тебя ожидают постоянные сюрпризы. Неожиданно слово, которым, как ты считал, называют дерево, оказывается означающим далеко не всякое дерево, а всего лишь сосну. Звезда оказывается луной, а лицо – улыбкой.
Больше месяца Алексей пытался разобраться в той абракадабре, которую преподавал ему Энеас. Мысли маленького учителя постоянно прыгали с предмета на предмет, дело усугублялось полной неспособностью мальчика систематизировать понятия и излагать мысли последовательно. Так что Алексей учился, скорее, полагаясь на интуицию, чем на учителя. Сотни раз он проклинал Никомеда, определившего ему в наставники Энеаса, но в глубине души был благодарен эллину. Ведь даже плохой учитель – гораздо лучше, чем вообще никакой. А судя по отношению к другим пленникам – четырем рабам, которых предприимчивые эллины купили по пути, Алексею уделили исключительное внимание. Грех было этим не воспользоваться. Леша и пользовался по мере сил, хотя учиться ему было весьма непросто.
Уже через несколько недель он был способен, хоть и очень коряво, излагать свои мысли. И, странное дело, не имея под рукой разговорника, Леша подбирал слова, находя аналогии в родном языке. Постепенно древнегреческий язык становился для него все менее древним. Язык как язык. Перевод с этого языка был не сложнее, чем перевод с английского. Да, трудно и непонятно, но Леша не чувствовал какой-то особой архаики.
Похоже, основным занятием эллинов в этих диких местах была торговля. Они активно скупали мех, мед и деготь в немногочисленных деревнях, расположенных на берегу реки. Рабы, очевидно, не были главной целью экспедиции. Их скупали по случаю. Хорошенько поразмыслив, Леша пришел к выводу, что ему повезло. Если бы он остался у местных жителей, вряд ли в обозримом будущем у него появился бы шанс добраться до относительно цивилизованной страны.
Каждый вечер Леша принимался расспрашивать Энеаса, пытаясь разобраться, куда и в какое время он угодил, попутно пытаясь улучшить свой греческий. Он уже выяснил, что эллины возвращаются в загадочный и не известный ему город – Эутаней. По крайней