Читать интересную книгу В «игру» вступает дублер - Идиля Дедусенко

Ночью через линию фронта переправили радиста партизанского отряда с группой стрелков. Он включил передатчик, и в эфир полетела шифровка от имени Зигфрида.

Начальник абвергруппы № 101 майор Файст, насквозь пропитанный духом инструкций и чрезвычайно педантичный, на ночь передал дела помощнику, который был его полной противоположностью. Этот оригинал отличался некоторой экстравагантностью. Шумный, выносливый, он мог в течение нескольких минут выпить бутылку шампанского, а то и две, и бодрствовать всю ночь. Не слишком ревностный служака, не фанатик, он любил жить широко и весело. Прибыв к Файсту из Берлина, и представился оригинально: «Полковник Пушкин». Конечно, он не полковник и тем более не Пушкин. Кто скрывался под этим псевдонимом, в группе не знали, но поговаривали, что это сын русского эмигранта, бывшего царского офицера.

Майор Файст сразу же отмежевался от инцидента с бомбёжкой штаб-квартиры фон Клейста, дескать, искать диверсантов в городе – дело полиции и гестапо, а не абвера. У военной разведки достаточно своих дел. А когда перехватили радиограмму, посланную из города, и все забегали, даже фыркнул, опасаясь, что его тоже заставят заниматься этим делом.

«Полковник Пушкин» шумно ругался, узнав, что нерасторопные солдаты не успели запеленговать рацию. Те оправдывались тем, что между ними и рацией было порядочное расстояние, так как она располагалась где-то вблизи фронта. Машина с пеленгатором пыталась прорваться к расчётной точке, откуда шли сигналы в эфир, но фронт вдруг ожил. Со стороны русских понёсся шквальный огонь. Пока пеленгатор лавировал, рация умолкла. Расшифровать радиограмму не удалось, понятно было только имя: Зигфрид.

– Он такой же Зигфрид, как я Пушкин! – кричал «полковник» и безобразно ругался.

Майор Файст некоторое время сидел, поджав губы, и не вмешивался. Затем пригласил помощника к себе в кабинет:

– Немедленно, сейчас, ночью пошлите к ним своего человека. Возможно, удастся выяснить, где искать этого Зигфрида.

Панов пригласил Кондратьева, Игнатова и Рыжкова.

– Что слышно?

Они поняли, что генерал имеет в виду сведения о Зигфриде.

– Доложили бы, товарищ генерал, – сказал Игнатов.

– Ну, а на других направлениях?

Кондратьев взялся было рассказывать, но Панов его остановил:

– Я всё это знаю. Плохо мы ещё работаем, товарищи.

– Не сидим же сложа руки! – с обидой возразил Кондратьев.

Действительно, работать каждому приходилось за двоих, а то и за троих. И генерал это знал, но слишком уж напряжённая сложилась обстановка в те дни. Закавказский фронт занимался перегруппировкой своих частей, а тем временем, как доносила военная разведка, горнострелковые формирования немцев захватили ряд высокогорных перевалов, гитлеровское командование готовило свои войска к новому наступлению. Противопоставить им было фактически нечего – основные силы брошены на защиту Сталинграда. На подступах к волжскому городу летом уже полегли выпускники обоих Орджоникидзевских командных училищ. Необстрелянные ребята вступили в бой с отборными и прекрасно вооружёнными гитлеровскими частями. Из двух тысяч юных командиров осталось не более 120 человек.

– У меня к вам вопрос, – недовольно сказал Панов. – Из центра спрашивают: в самом ли деле немцы заполучили сведения о новом пополнении наших частей необстрелянными бойцами кавказских национальностей? Если так, то откуда у них такие сведения?

– За это отвечает военная контрразведка, – не унимался Кондратьев.

– Нам о таких делах положено знать в первую очередь, – отрубил Панов, и Игнатов отметил, что генерал стал говорить намного увереннее, чем месяц назад: приобретает опыт!

Рыжов, молчавший всё время, вдруг сказал:

– Товарищ генерал, там мои ребята мужичка одного допрашивают. Похоже, что переправлен через линию фронта, хотя божится, что попал в запретную зону, направляясь домой.

– И молчишь! – вскинулся Кондратьев.

– Разберитесь втроём, что за мужичок, – сказал Панов и отпустил всех.

Мужичку было лет сорок. Чернявый, явно нерусский, но паспорт с русской фамилией и ростовской пропиской на улице Мясникова. Состряпано, как полагается: прописку-то не проверишь! Вот с национальностью, видать, вышла промашка, и это настораживало, как и то, что не мог ростовчанин так далеко зайти. Скорее всего, засланный.

Втроём вели перекрёстный допрос. Игнатов отдавал должное умению Кондратьева уличать, ловить на противоречиях в показаниях. Допрашивали долго. Мужичок всё-таки запутался и сдался. Дал сведения, полезные для армии, сказал, что при абвергруппе № 101 есть разведшкола. Она расположена на окраине города, в помещении бывшего детского санатория. Начальник – «полковник Пушкин», который беснуется, не зная, как расшифровать радиограмму какого-то Зигфрида.

Игнатов, Рыжов и Кондратьев быстро переглянулись: операция «Дас Фенстер» пробила-таки окно в глухой стене неизвестности. Раз послали человека, чтобы выяснить что-нибудь о Зигфриде, значит, он жив!

Знакомство

Поспешно закончив рисунок, Сергей сложил папку и направился к рынку. Здесь было уже пустынно, лишь несколько сверхтерпеливых бабок пытались хоть кому-нибудь продать яблоки, которых в этом году уродилась тьма. Он остановился около одной из них так, чтобы видеть дверь мастерской сапожника – она действительно была забита наглухо. Пробуя предложенное старухой яблоко, спросил как бы между прочим:

– А что, не знаете, где ботинки можно починить?

– Да был вот тут один, – осторожно начала бабка, кивнув на мастерскую, – так его надысь забрали.

– Да он только башмаки чистил, – вмешалась другая.

– И обувь латал, – настаивала на своём первая.

– А кто ж его забрал? – как можно равнодушнее спросил Сергей.

– Ну, известно кто, – зашептали с обеих сторон бабки, – немцы!

– Он, наверное, украл что-нибудь, – высказал предположение Сергей, – немцы этого не любят.

– А кто ж его знает, – сказала одна старуха, та, что поосторожнее. – Наше дело сторона. Да я и не видела сама, люди говорят, будто его забрали.

– Я видела, я видела! – опять вмешалась другая. – Я вон где, напротив живу. Когда бомбёжка была, он почему-то в мастерской оказался. Ночью-то! Вот его и загребли.

– Так яблоки берёшь, милок? – спросила первая старуха.

– В другой раз, бабуля, положить не во что.

Сергей прошёл мимо афишного стенда, прочитал ещё раз объявление об уроках немецкого языка, которое видел несколько дней назад, – пожалуй, надо бы приступить к обучению.

Анна только что пересмотрела свои вещи. Кое-какие надо уже привести в порядок. Оглянуться не успеешь, как нагрянет сырая осень, а там и зима. Будничными делами Анна пыталась заглушить всё растущую тревогу – тот, кого она ждала, не приходил. Иногда ей представлялось окровавленное лицо юноши, которого видела на днях, но какое-то чувство подсказывало: не он. Вспоминалась и встреча на кладбище. Тот человек ни имени ей не назвал, ни день не назначил. Сказал только пароль и приказал ждать. И она почему-то ждала именно его. Но пришёл сначала тот шумный деляга, потом две девицы лет по семнадцати, которым она тоже отказала под предлогом, что теперь работает в управе. Такие случайности Анна не предвидела, но теперь была готова к ним. И убеждала себя: ждать, надо ждать.

Только хотела взяться за пальто, почистить да погладить, как в дверь постучали. Анна повесила пальто в шкаф и пошла открывать.

В первую минуту опешила: у двери стоял красивый молодой человек интеллигентного вида с книгой в руке. Несколько секунд он молча разглядывал Анну, и от неё не скрылось мимолётное выражение не то удивления, не то восхищения. Наконец он улыбнулся и спросил:

– Вы даёте уроки немецкого языка?

Анна напряглась, мысленно выверяя точность слов, затем чётко произнесла заученную фразу:

– По вторникам и четвергам.

Теперь всё зависело от того, как он ответит.

– Я предпочёл бы заниматься по средам и пятницам, – сказал молодой человек.

– Можно по средам и пятницам, – всё ещё настороженно согласилась она.

– Тогда позвольте войти?

Анна перевела дух:

– Ой, конечно, входите!

– Вы одна?

– Да, отец придёт часа через два.

В тот день они, наконец, вытащили «Юрку» на свет, и гость стал вхолостую отрабатывать с ней приёмы передачи. Убедившись, что она с этим справляется неплохо, он подошёл к этажерке с книгами – там стояли те, которые можно было найти в любой домашней библиотеке, не говоря уже о городской: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев. Но раскрыл ту, что принёс с собой. Это была «Анна Каренина» Толстого. Молодой человек выбрал некоторые словосочетания и принялся шифровать текст, одновременно поясняя Анне, как это делается. Система была предельно проста. Шифровальщику надо только взять определённую книгу, раскрыть на определённой странице и прочесть нужную строку. Такой шифр предохранял от неожиданностей, и прятать его не было необходимости.