Читать интересную книгу Заклятие Горца - Карен Монинг

Ему, в конце концов, выпал шанс. Лука потерял власть над зеркалом как раз в то самое время, когда он больше всего в этом нуждался.

Сегодня был десятый день десятого месяца, и Кейону нужно только не попасться в лапы Луки еще в течение каких-то двадцати двух дней, — до полуночи дня Всех Святых, годовщины его заточения, — чтобы удовлетворить его старую тысячелетнюю жажду мести. И проклятье, он изнывал от нетерпения!

Теперь, когда Лука пытался получить Темную Книгу, самую опасную из всех реликвий Темного Двора Сидхе, которая обладала еще более разрушительными свойствами, чем отвратительное заключение Кейона в тесную тюрьму. Темная Книга являлась первоосновой многих смертельных магических ритуалов, известных человеку, оказавшись в людских руках, привела бы к катастрофическим разрушениям. В руках Луки Майрдин Тревейна это могло привести к концу мира, мира, который мы знаем. Лука мог переписать историю, изменяя само время, если смог бы расшифровать в ней некоторые запутанные обряды. Кейон должен помешать ему заполучить книгу. Он должен победить своего древнего врага раз и навсегда.

Он думал, что успешно скрылся, верил, что Лука никогда не найдет его вовремя, с учетом того, через сколько рук прошло Темное Зеркало, и как далеко его отправили, но вчерашний вечер проиллюстрировал иное. Он был действительно обнаружен, и его время было на исходе.

Он узнал русского убийцу моментально, как только тот проскользнул в офис прошлым вечером. Он видел его несколько раз в прошлом, когда Роман посещал Лондонскую резиденцию Тревейна, где Кейон висел высоко на стене в частной лаборатории Луки, как бы в насмешку, со стеной из окон, через которые была видна шумная лондонская улица в мире, в котором он никогда не будет жить снова.

По крайней мере, он имел представление о сегодняшнем мире. Повесь его Лука к стене, он не был уверен, что даже жажда мести удержала бы его от безумия. Тогда ему не представилась бы возможность испытать зеркало и учиться вызывать инертные объекты, которые были в пределах его зрения, когда его страж был далеко.

Таким способом, он не отставал от жестокого времени, несущегося вперед, пожирая каждую книгу, периодическое издание и газету, которая проходила через кабинет Луки за столетия, иногда даже смотря понемногу телевизор, в то время как вид за окном изменялся от сладко пахнущего луга до маленького города, и, наконец, к искушенному шумному мегаполису.

Такому как этот «Чикаго», в котором он оказался прошлым вечером.

Свобода… Он смаковал ее как конфету, он снова на какое-то время был вольной птицей! Он чувствовал, как мнется трава под его ботинками, наслаждался ветром на своем лице!

В зеркале были дни, когда он чувствовал, что мог бы охотно отдать руку на отсечение за единственный глубокий вдох торфяника, усыпанного ароматным вереском, или несколько глотков соленого воздуха на диком берегу Шотландии. Или растянуться на спине наверху высокого хребта, так близко к небесам, как только можно было бы добраться в Высокогорье, и наблюдать, как наступают сумерки, и фиолетовая полоса с темно-красным разводами, сменяется черным бархатным навесом, усыпанным алмазными звездами.

Он не видел свою любимую Шотландию уже одну тысячу сто тридцать три года. Это было адом для Горца, жить вдалеке от своей родины.

Хотя Лука иногда предоставлял ему свободу в обмен на помощь с особенно трудным обрядом или темным делом, которое он хотел совершить (ублюдок в основном все время оставался под охраной, и, таким образом, Кейон не мог тронуть его).

Последний раз это было более чем сто двадцать лет назад, и такие моменты были мучительно непродолжительны. Волшебство Темного Зеркала всегда возвращало его через некоторое время, несмотря на его сопротивление. Не имело значения, как быстро или далеко он от него сбежал, не имело значения, какие охранные заклятия Друида он творил для себя, через некоторое время — и никогда этот интервал не повторялся: один раз — весь день; в другой раз — не больше, чем один час, — и вот он только что был здесь: одно мгновение свободы; и вот он снова в своей тюрьме.

Вчера вечером ему потребовалось некоторое время, чтобы отследить Романа, и, так как он был обеспокоен тем, что зеркало могло бы вернуть его прежде, чем он сделает это, то целеустремленно сосредоточился на задаче. Он не сомневался, что в ближайшее время приедет кто-нибудь другой из людей Луки. Их будут посылать до бесконечности, чтобы забрать зеркало и уничтожить любого, кто бросил хотя бы взгляд на него. Для этого выбирались мужчины из рода Темных магов, которые практиковали друидские обряды и скрывали такие вещи как Реликвия от мира.

Кейон занимался этим, потому что обычный человек не должен быть обеспокоен существованием таких вещей. Лука — потому что было много других волшебников (тщательно следящих друг за другом, чтобы узнать, кто имел их), которые не остановятся ни перед чем, чтобы украсть желанный и опасный Темный артефакт. Вопреки распространенному мнению волшебники и ведьмы были процветающей породой.

Друид Келтар провел бы сложный обряд очищения памяти, чтобы стереть запрещенное знание у любого, кто столкнулся с этим. Обряд безопасный, если сделан кропотливо и должным образом.

Но не Лука. Намного проще убить: минимальное усилие, максимальное удовольствие и выгода. Лука упивался властью над жизнью и смертью, которая у него была всегда.

Кейон горько улыбнулся. Любой, кто преграждал ему путь, сметался, а женщина стояла на его дороге. Она была в смертельной опасности, у нее не было шанса на выживание, если она узнала что-либо.

Его мысли одновременно смягчились и стали более пылкими, когда переключились на нее. Пламенная, храбрая, она была удивительной женщиной, с короткими блестящими темными волосами, мягко вьющимися вокруг сердцевидного с тонкими чертами лица, и самой восхитительной, аппетитной грудью, которую он когда-либо видел.

Ягодицы тоже привлекали внимание. Он рассмотрел в больших подробностях каждый изгиб ее тела в синих джинсах с заниженной талией и аккуратном персиковом свитере. Он даже бросил взгляд на часть ее трусиков, которые, скорее всего, закрывали лишь небольшую часть ее щедро вылепленной попки, поскольку эти ленточки выглядывали из-под пояса ее джинсов. Оранжевый кружевной материал был украшен ярко-розовой бабочкой у основания позвоночника, так что создавалось впечатление, будто ее трусики предназначены для выскальзывания из джинсов, чтобы насмехаться над глазами мужчины.

Мужчины в этом столетии должны быть образцами сдержанности, — думал он, уставившись на клочки пенистой ткани, показавшиеся на округлостях ее груди, — или евнухами. Сливочная с легким загаром кожа, глаза нефрита, рот соблазнительницы… Убийца, которого послал Лука, назвал ее Джессикой.