Читать интересную книгу Полночь на высоких каблуках (СИ) - Рис Кларисса

— Ты чего? — Юра осторожно тронул меня за плечо.

— Воды, — едва смогла выдавить из себя и трясущимися руками достала таблетки.

— Ты высоты боишься? — присев передо мной на корточки, он помог сделать глоток.

— Нет, — прикрыла снова глаза и откинула голову на спинку дивана.

— А чего тогда? — пошуршал он упаковкой от лекарств.

— Я толпы боюсь, — смогла найти в себе силы и признаться.

— Раньше почему молчала?

Меня подхватили на руки и отволокли в другую комнату.

Теперь я совершенно не понимала, где нахожусь. Зато тут было тихо, спокойно, и никто не нервировал меня. Головная боль потихонечку начала отступать. Надо же, и от моего шефа, оказывается, может быть толк, если он правильно мотивирован и не ведет себя как полный самовлюбленный кретин.

Боль в голове наконец-то полностью прошла, и я смогла подняться с теплого дивана. Что же мы имеем в итоге? Комната даже на вид была безумно дорогой и предназначалась явно не для всех. Не уверена, что имею право тут находиться. К шефу вопросов не было: он, наверное, только в президентском самолете не летал. С его-то деньгами и популярностью!

В голове засела идиотская мысль, и я едва смогла сдержать нервный смешок и не выдать себя. Пока я тут прохлаждалась, Юра решил заняться работой. По долетавшим до меня обрывкам разрозненных фраз я могла сделать вывод, что он дает интервью какому-то английскому или американскому таблоиду.

Вот она, прелесть двадцать первого века: находясь в любой точке земного шара, ты можешь сделать нечто удивительное. Еще в моем детстве это казалось невероятным, почти нереальным. И вот мы общаемся со всем миром, только пожелав этого. Границы почти полностью стерлись, оставаясь только в головах и сердцах некоторых людей.

Усмехнувшись собственным мыслям, приподнялась с дивана и пошла включать чайник. Обязанности секретаря никто не отменял, значит, комфорт и престиж моего шефа на первом месте. Уже сам факт того, что он на ручках отнес меня сюда, говорил о многом. Неужели у него проснулась совесть? Или это страх, что я помру и брошу его на произвол судьбы?

Под мелодичное фырканье вскипающей воды я все думала о происходящем. Неспроста именно на мою долю выпала эта очередная поездка на предварительные переговоры. Юрий явно имел на нее какие-то свои собственные планы, и теперь мне оставалось только понять, каким же образом избежать ловушки и не попасться в плен работы.

В голове лениво блуждали различные мысли, которые не имели никакого отношения к настоящему положению дел. С такой же уверенностью я могла заявить, что не готова прощать поведения своего начальника и ухожу прямо сейчас. Но тут же меня останавливало собственное трудолюбие и перфекционизм.

Я не привыкла бросать работу на полпути и отлынивать от нее, и если сейчас нужно выложиться на двести процентов, чтобы со спокойной совестью уволиться, то именно так я и поступлю. Все мои усилия не окажутся напрасными, и я добьюсь того, чтобы превзойти всех и показать себя с наилучшей стороны. Только так я смогу со спокойной совестью покинуть шефа и компанию.

— Ваш чай, — поставила я перед шефом не совсем изящную чашку, промытую раза на три.

— А сама чего не пьешь? — оторвался он от чтения каких-то документов.

— Нам еще лететь, — меня аж передернуло от мысли о замкнутом пространстве и толпе людей.

— Чего раньше не говорила, — отхлебнул он горьковатый напиток, — что боишься скопления людей? Никогда не замечал за тобой такой странной фобии.

— Одно дело — офис или открытое пространство, — вздохнула я, — и совершенно другое — замкнутое помещение, в котором просто ужасная давка и множество посторонних звуков. Просто мне становится не совсем комфортно, и паника накрывает раньше, чем мозг успевает понять, что бояться нечего. Психолог говорит, что это детская травма, но воспоминания особой роли не играют. Простой рефлекс мозга.

— Странная фобия.

И шеф потерял ко мне всякий интерес, погружаясь обратно в документы.

Мне же оставалось только перевести дыхание и затолкать поглубже детские воспоминая о том, как в толпе меня едва не раздавило дверьми автобуса. Было дико страшно! Да и сейчас воспоминания никуда не пропали, просто поблекли и стали не такими отчетливыми. Словно подернулись дымкой старости и забвения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сейчас, вообще, было не время и не место предаваться старым воспоминаниям: впереди меня ждет сложный полет и не менее сложный курортный отдых. Такая своеобразная командировка была для меня чем-то из ряда вон выходящим.

Я на нашем юге-то никогда не была, что уж говорить про заграничные поездки. Хотя из-за статуса личного секретаря шефа загранпаспорт мне оформляли регулярно. Только весь мой опыт путешествий сводился, в основном, к встрече иностранных поставщиков и клиентов в аэропорту.

У меня начинался легкий мандраж каждый раз, когда по комнате ожидания проносилось объявление о посадке или еще какие-то комментарии. Чем ближе стрелки приближались к шести часам, тем сильнее я начинала нервничать и впадать в панику. Что со мной происходит? Я и не такое переживала! Нечего трястись!

Я по кругу в голове гоняла эти мысли, пока они окончательно не въелись мне в подсознание. Нужно срочно брать себя в руки и переставать трястись. Нашу посадку как раз объявили, и сейчас мне предстоит лицом к лицу столкнуться с главным страхом своей жизни. Слава богу, хоть с высотой у меня отношения были нормальные, ее я не боялась. 

ГЛАВА 4

Весь полет до Ниццы превратился для меня в сплошную пытку. Так и хотелось закричать и попросить выпустить из этой жестяной коробки, которая давила на меня со всех сторон. Почему я, вообще, согласилась на это одиозное мероприятие, от которого меня тошнило в прямом смысле этого слова? Не понимала я этого до сих пор.

Но нет, я не позволяла себе впасть в уныние и стойко выносила все тяготы судьбы, контролируя сердцебиение. И нервное состояние постепенно начало сходить на нет. Бизнес-класс позволял не так сильно отвлекаться на людей, а присутствие рядом Юрия немного успокаивало. Одна я точно ни за какие деньги мира не полетела бы на этой адской штуковине, полной людей.

Судорожно сжав в пальцах бокал, я залпом осушила его и поморщилась. Одни воспоминания вызывали у меня приступ мигрени и неконтролируемую панику. А мысли о втором таком подвиге при возвращении обратно заставляли сердце обливаться кровью и замирать в леденящем приступе страха. Через три недели меня и близко с офисом не должно быть, и почему я так переживаю за сделку и все остальные планы компании? Бежать нужно было при первой же возможности!

Посмотрев в окно, удивилась переливчатой тишине видневшегося за окном города. Словно этот отель окутывал своих постояльцев спокойствием лазурного берега. Даже самих отдыхающих тут не было слышно. Все чинно и медленно, как и полагалось дорогому курортному отелю. Белозубо скалящийся персонал и удушающий запах лаванды. Интересно, когда же его, наконец, перестанут использовать в гостиничном бизнесе?

Медленно плывущие облака и волны моря навевали на меня легкий сон и приятные воспоминания о далеком детстве. О тех дивных событиях, когда мы с семьей выбирались на прогулки к озерам столицы. В те годы папа был еще молод и полон сил, а мама еще не оставила нашу семью. Тогда все было словно в большой и красивой сказке, которая для маленькой девочки была лучшей книжкой перед сном. Книжкой, в которой было все идеально, так, как и должно быть в любящей семье, в которой все стоят друг за друга единой стеной.

Прикрыв усталые глаза, подумала о собственной выгоде и испорченном вконец настроении. Такое мерзкое и противное чувство давно не посещало меня. Самолет и вся эта затея с поездкой на Лазурное побережье Франции вытягивали из меня по крупицам счастье. Все это обрушивалось на мою голову ураганом проблем и неприятностей. В груди щемило сердечко, и этот факт никак не примирял меня с реальностью. Я себя полной дурой ощущала!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Уже завтра под ручку с Юрием я должна буду щеголять по пляжу и демонстрировать всем свою неземную любовь к шефу. А какая между нами любовь, если единственное чувство, которое я испытываю к нему, это глухое раздражение. Он же избалованный, самовлюбленный засранец, который и дня прожить не может, чтобы не натворить бед. Как можно было не заметить пропажу флешки с ценной информацией? Я до сих пор готова благодарить собственное чутье и предосторожность за неслабый такой пинок в прошлом.