Читать интересную книгу Где-то в Курляндии - Сергей Исаченко

Вскоре на командном пункте дивизии состоялось совещание политсостава, которое проводил начальник политотдела 7-го стрелкового корпуса полковник Бордовский. Начпокор ознакомил участников совещания с боевой обстановкой и поставленной перед дивизией задачей, подробно остановился на целях партполитработы в этот период. В полках и батальонах развернулась работа по доведению задачи до каждого бойца, по морально-политической подготовке личного состава к предстоящим боям.

Новый командир дивизии полковник Фомичев, сменивший отозванного Шолева, знакомился с обстановкой, бывал в частях и подразделениях, встречался с людьми.

Через несколько дней в штаб дивизии были вызваны начальник разведки капитан Голоднов и старший лейтенант Лепилов, назначенный командиром дивизионной разведроты. В небольшой комнате штаба, расположившегося на станции Тахева, сидели комдив полковник Фомичев, начальник штаба подполковник Софронов и начальник политотдела подполковник Фролов.

- Ну, разведка, - сказал Фомичев, как только Голоднов и Лепилов вошли в комнату, - нужны «языки» и самые последние данные о противнике.

Для захвата «языков» старший лейтенант Лепилов выделил группу во главе с сержантом Потаповым. Опытный разведчик, награжденный орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу» и знаком «Отличный разведчик», Потапов умело организовал поиск. Путем тщательного наблюдения он определил заболоченный участок, где немцы меньше всего ожидали нападения или прохода наших разведчиков, и ночью со своей группой незаметно пробрался в тыл противника. На рассвете они подползли к немецкому блиндажу и забросали его гранатами. Сразу же после этого Потапов, а за ним другие бойцы ворвались в блиндаж.

- Хенде хох! - крикнул Потапов.

Двое гитлеровцев медленно встали и подняли руки. Остальные обитатели блиндажа оказались убитыми. Захватив «языков», группа Потапова беспрепятственно возвратилась в свое расположение.

Несколько позже вернулся Василий Бобков, который с разрешения старшего группы выполнял самостоятельный поиск. Бобков, несмотря на свои девятнадцать лет, выглядел мальчиком, и его называли в роте «Вася-кнопка». Но разведчиком он был искусным.

Бобков возвратился вечером, при этом не обошлось без курьеза. В сумерках разведчики сначала не могли определить, кто к ним идет. Смотрят, по тропинке шагает здоровенный немец, а за ним прихрамывает мальчишка. Схватились было за автоматы, однако сразу же опустили их. В шедшем за немцем малыше все узнали Васю. А он улыбается, рукой машет.

- Как же ты совладал с таким верзилой? - спросили обступившие его разведчики.

- А вот так… - Вася гордо поднял голову. - Пробрался к немецким блиндажам, залег. Долго лежал. Потом увидел этого немца. Он подошел близко ко мне, автомат повесил на куст, а сам стал дрова рубить; повар, должно быть. Ну, я подкрался, автомат его взял и прямо в лицо ему прошипел: «Хенде хох!» Он глаза вытаращил, топор уронил и - руки вверх; трясется, даже слезу пустил… Я повел его, хотя, признаться, идти мне было трудно: ногу поцарапал проволокой…

После этого перестали называть Василия «кнопкой».

Захваченные на переднем крае пленные не смогли дать нужных показаний о положении в глубине немецкой обороны. Чтобы получить исчерпывающие сведения о противнике, в его тыл отправились две группы разведчиков. Одну из них возглавил старшина Удовенко.

Двое суток от них не было вестей. Наконец они появились целые и невредимые, правда, утомленные от далекого и трудного пути. Доставили «языка» - дюжего немецкого унтер-офицера и важные данные о расположении резервов и вторых эшелонов противника за Гауей.

В роте их сразу же засыпали вопросами о том, как прошел поиск. Старшина Удовенко, доложив командиру роты об итогах разведки, рассказал товарищам следующее.

- Проникли мы далеко в тыл противника и стали наблюдать. Видим, возле одного хутора четверо немцев косят клевер. Кругом больше никого. Соблазнились мы возможностью захватить живого «косаря». Подкрались незаметно. Гитлеровцы, сложив оружие в сторонке, укладывали клевер на телегу. Увидев нас, трое из них бросились бежать. Двоих мы уложили первыми выстрелами, а третьему удалось скрыться. Четвертого захватили, связали - ив мешок. Решили уходить. Но не тут-то было. Добежавший до хутора немец поднял там тревогу. Куда спрятаться? Нигде никакого укрытия, лишь вдалеке виднелись кусты. Поползли на ближнюю горку, там несколько камней лежало. Спрятали за эти камни мешок с «языком». При этом такая мысль нас обнадеживала: немцы будут искать нас где-нибудь в ямках, кустах, а на голой горке на станут смотреть. Если же сунутся сюда, то обороняться будет сподручнее.

- Наш расчет оказался правильным, - продолжал после глубокой затяжки самокруткой старшина. - Фашисты обшарили, перерыли весь клевер, обыскали ямки и канавки, а на горку так и не заглянули. Долго лежали мы с автоматами наготове. Наконец немцы ушли ни с чем на хутор. А мы, дождавшись темноты, начали пробираться к своим…

Вторая группа разведчиков, в которой находился ефрейтор Павел Анцеборенко, возвратилась еще позже. И вернулась, к большой печали боевых товарищей, не в полном составе.

Разведчики успешно выполнили задание и продвигались обратно к линии фронта. Шли цепочкой. Замыкал группу Анцеборенко с ручным пулеметом. Осторожно, где лощинами и оврагами, а где кустарником, ощупывая взглядом каждый куст и камень, пробирались они по местности, занятой противником.

Достигнув дороги, залегли в канаве, прислушались. Ничего подозрительного. Короткая команда - и группа мгновенно пересекла дорогу.

Впереди показалась полоска густого кустарника. Притаились, понаблюдали за ним, но не заметили тщательно замаскированную немецкую засаду. А гитлеровцы, подпустив разведгруппу на близкое расстояние, открыли огонь.

Как только из кустарника раздались очереди вражеских автоматов, командир группы скомандовал: «К лесу, по канаве!» Разведчики скатились в канаву и двинулись к видневшемуся впереди лесу. Анцеборенко остался прикрывать. Еще перед выходом командир говорил разведчикам, что группа их небольшая и если противник перехватит ее или «сядет на хвост», то прикрывать придется кому-то одному. «Это будет нелегко, - предупреждал он. - Задача того, кто останется, задержать врага как можно дольше и дать группе уйти как можно дальше». «Значит, бой до последнего патрона», - сказал тогда Анцеборенко. «Возможно, и так», - подтвердил командир. И теперь Анцеборенко понял, что настал его час. Он залег за камнем и открыл огонь по гитлеровцам. Из канавы ему крикнули: «Павел, прикрой - и к лесу!» Но он лишь оглянулся и бросил коротко: «Отходите!» А сам продолжал поливать фашистов огнем.

Наши разведчики, достигнув леса, уходили все дальше, и все глуше доносились до них звуки неравного боя, который принял их друг. Каждый думал: вернуться бы, помочь. Но они не имели на это права, ибо несли сведения, очень нужные командованию.

Когда наше наступавшее подразделение подошло к месту поединка отважного комсомольца с фашистской засадой, то бойцы увидели трупы уничтоженных им гитлеровцев - их насчитали двадцать семь. У камня распростерлось залитое кровью тело Анцеборенко, прошитое пулями. Но погиб герой не от пуль. Когда у Павла кончились патроны, он метнул одну за другой две гранаты, а последнюю прижал к груди. И как только фашисты подобрались совсем близко, намереваясь взять нашего разведчика живым, он взорвал последней гранатой себя и набросившихся на него вражеских солдат.

Здесь же Павла и похоронили. А в его комсомольском билете появилась запись: «Погиб в разведке в неравном бою, подорвав себя гранатой».

Весть о гибели Павла Анцеборенко облетела все части дивизии. О подвиге героя рассказывали бойцам агитаторы, о нем писали в боевых листках. А дивизионная газета напечатала балладу старшего лейтенанта Геннадия Рукавишникова, в которой имелись такие слова:

Был полдень из тех, что встречаются редко,

Луч солнечный землю по-летнему плавил.

Лесами назад возвращалась разведка,

Остался один - Анцеборенко Павел.

Остался один, чтоб дорогою краткой

Успели товарищи к сроку прийти.

Остался, чтоб принять неравную схватку

И, может, других своей смертью спасти…

А вечер уж близко, и немцев немного,

Да вышли патроны и негде их взять.

Эх, видно закончилась жизни дорога,

Но дешево жизнь у него не отнять!

Ведь есть же еще, пусть одна, но граната,

И дешево жизнь отдавать он не вправе.

…И видел лишь вечер глазами заката,

Как пал в том бою Анцборенко Павел.

Павлу Афанасьевичу Анцеборенко было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

* * *