порезвиться?
В еще более прекрасное расположение духа меня привел звонок Беттеги. Он сообщил, что встречался с Анитой и так, слегка, намекнул ей о нашем с ним разговоре. По его словам, она восприняла все совершенно равнодушно, однако я почувствовал, что Анита развернула свой дальнобойный радар в мою сторону. Мест, по которым я крутился в Милане, было не так уж и много, совсем ничего. Все это уместилось бы в комнате на сто квадратных метров.
Я заехал к Дуке, когда тот уже собирался уходить. Дука перец еще тот! Он чуял запах и денег, и успеха, но ветер почему-то всегда начинал дуть в противоположную сторону. Я звал его дядей, но на самом деле он был приятелем моей матери: Леопольдо Дукати, сорок восемь лет, волосы с проседью, утонченные черты лица. Ему безумно нравилось жить красиво. Сталелитейный завод, который он получил в наследство, вскоре со страшным треском обанкротился, а отказаться от сладкой жизни было немыслимо, поэтому Дука нашел новые источники дохода — приторговывал кокаином среди немногочисленных, но хорошо употребляющих друзей. Он как-то застукал меня на чьей-то свадьбе с носом, испачканным в порошке, и сказал, что может мне кое в чем помочь.
Мне уже было пригрезился романтический вояж в Аризону в компании истощенной диетами модели, а он всего лишь предложил мне попробовать лучшую дурь в Милане: его. Блин, так оно и было. Качественный кокс, неразбодяженный. Никаких пакетиков. Никакой головной боли на утро, разумеется, если попутно не выпил. Шняга была в том, что дяденька был всегда на виду, лишь очень-очень немногие могли обращаться к нему напрямую. Так и выходило, что мне приходилось брать товар сразу на всех. И в большинстве случаев платил за все тоже я.
Дука передал мне пять шариков, аккуратно запечатанных. Я с восхищением рассматривал кокаин, от которого мне теперь предстояло воздерживаться. Тяжкое испытание, но я сильный, я выдержу. Я сильный. Я выдержу. Я сильный. Я выдержу. Я спрятал кокаин в карман и ушел, непроизвольно потягивая носом.
7
Едва я вернулся к себе домой, как тут же подумал: чем уходить в демон на Ибице, не лучше ли провести скромный вечерок без посторонних глаз. Мы вылетали на следующий день в полдень. Нас было всего десять — узкий круг друзей, выбранных Пьером. Телок планировалось снимать на месте.
У меня на столе была привычная бутылка «Гаваны» и DVD Клеопатра и все, все, все в целлофановой упаковке. Диск я купил в одной лавчонке, при этом я стебанул продавца в рубашке с коротким рукавом и торчащей из кармашка ручечкой: «Это для таких задротов, как ты. А то, смотри, порнуха не всегда забирает», — и с этими словами протянул ему упаковку виагры, которую всегда ношу с собой. Он был настолько ошарашен, что выдал мне диск практически не дыша, весь во власти моего порочного обаяния.
У меня настоящая слабость к костюмированным постановкам. Порнуха — это дело другое — я вас умоляю, и берите всегда фильмы студии Private, если хотите получить качественный оргазм — но я лично с ума схожу от всех этих исторических блокбастеров типа «Властелина Колец» или «Аттилы».
Вспомнив про сценку в магазинчике, я подумал, что когда-то я и войти в такие места боялся, если там находились другие посетители. Я ходил туда-сюда перед дверью, рассылая всякие глупые SMSки и усиленно делая вид, что нахожусь здесь случайно.
Ладно, вернемся к моему вечеру, который я ни в коем случае не должен был коротать таким вот образом — учитывая, что меня внимательно пасут на расстоянии — раз, мои добрые намерения — два, а также непрекращающийся ужас от потери единственной девушки, способной любить меня. С другой стороны, три дня на Ибице без крупицы дури стали бы кошмарной жуткостью даже для Ромео Монтекки, так почему бы грядущий облом не компенсировать раскрепощенной ночкой в компании с самим собой — на полном, так сказать, едине?
Маман моя уехала с Амедео, Лола со своими феями «Винкс» — на выходные в Портофино. У Пьера было свидание с какой-то девушкой «на равных», которая желала заниматься сексом на Ибице. Я был один и радовался своему одиночеству.
Я открыл бутылку и плеснул в «рокс» чистого рому, добавив лишь льда, благо было лето. Потом я выбрал Some Girls «Роллинг Стоунз» и решил поставить Before They Make Me Run. Из всего репертуара «Роллингов» мне больше всего нравятся песни Кейта Ричардса. Мне бы хотелось заниматься любовью — а еще бегать, шевелиться, пыхать, жить — как Мик, но если бы меня попросили петь, я пел бы такие вещи, как Кейт. У меня врожденная симпатия ко вторым номерам, которые являются истинными первыми, потому что умеют подвинуться и без обид уступить место более амбициозным. Их величие в понимании «спортивного кодекса».
Я распечатал первый шарик весом в один грамм с трепетом, какой испытывает разве что женщина «быть», слушая посвященные ей стихи. Моя заслуженная награда.
Сколько же дерьма схавал я за эти дни, да еще траур по дедушке меня здорово выбил из колеи. Вена на шее запульсировала, из горла по всему телу пошла волна безотчетного возбуждения. Это как идти по улице с эрегированным членом — тогда кажется, что у любой встречной телки и попка тугая, и груди силиконовые.
Я несколько секунд погрел блюдечко над газом. Кейт пел все громче и громче. Потом положил на блюдечко шарик кокса. Раскрошил его; порошок рассыпался, влага мгновенно улетучилась. Затем я разделил порошок на две дорожки разной длины. Такова моя проверенная метода: первый подход — слегонца, через пластиковую трубочку, хотя лучше, конечно, через свернутые в трубочку десять евро.
И второй подход, минут через двадцать, — протяжный, мощный, что есть для меня самый что ни на есть оргазм. Вот то, что тебя вставляет, вот ради чего ты все это замутил: это эксклюзивный JD’s с добавлением Монтекристо, это штрафной Гроссо в финале Италия — Германия, или Италия — Франция, без разницы. Это Мэрилин, которая поет тебе Happy Birthday to You.
Я услышал, как тяжело задышала блондинка в одном шаге от меня — как здорово быть Мистером Президентом, и ей было по фигу, что рядом со мной была Джекки. Верно ведь говорят, что если женщина чего захочет, так она и через первую леди перепрыгнет. С другой стороны, кто способен осудить идола? Только другой идол. Мне понравилось бы, если бы они сцепились на глазах довольного Кеннеди. Нет,