Читать интересную книгу Тайна Великого Посольства Петра Великого - Олег Гриневский

И не по этой ли причине так скупа на детали о нем русская история? Неизвестно даже, когда родился и когда умер Прокофий Богданович. Знаем только, что в Вене он был уже в летах и опыт у него был преизрядный, так как службу начинал в Посольском приказе еще в далекие времена Ордина-Нащокина. Способности молодого дипломата тогда, видимо, были сразу же замечены, и ему стали давать ответственные поручения. Так, в 1668 году в чине подьячем Возницын был послан с иноземцем Томасом Келлерманом в Вену и Венецию в связи с предстоящим заключением Андрусовского договора. Потом ему стали доверять хотя и небольшие, но самостоятельные дела. Он трижды побывал в Варшаве, и каждый раз его приглашали к королю.

И с турками как обращаться хорошо знал. В 1681 году, когда он был уже дьяком, его направили с окольничим Чириковым в Константинополь для ратификации Бахчисарайского перемирия. По дороге Чириков умер, и Возницыну пришлось ислолнятъ обязанности посла. Из-за бури высадился он на турецком берегу и двинулся в Константинополь по суше. Но в Кадикее для него была приготовлена галера, посредине которой возвышалось особое место для посла, под балдахином из красного бархата, вышитого золотом, и богато убранное коврами. Под пушечную стрельбу уселся на это место молодой Прокофий Богданович, а кругом него разместились важные султанские чиновники. Когда же подплыли к Царьграду, послу на этой галере торжественный обед дали. Турки ели яства мясные, а Возницыну - постные поставили. И этот знак уважения русские особенно отметили, так как в эти дни православный пост стоял, Во время обеда была на галере забава в честь посла: "корабельщики многим худобеством, спускаясь сверху по веревкам, чинили потехи".

Миссия в Константинополь прошла успешно. Возницыну удалось убедить колеблющегося султана ратифицировать перемирие, по которому он отказывался от притязаний на Украину. Это не осталось в Москве незамеченным, и через несколько лет он едет резидентом в Варшаву, именуясь уже стольником. Чин этот, однако, по возвращении в Москву уже удержатъ не удалось.

Петровский переворот 1689 года и отстранение Софьи заметно отразились на карьере Прокофия Богдановичз. Вместо князя В. В. Голицына во главе Посольского приказа стал дядя Петра Лев Кириллович Нарышкин - человск умный, но ленивый. При нем фактически управляющим приказа стал Емельян Игнатьевич Украинцек который к тому же получил и чин думного дьяка. Для Возницына это был удар. Они вместе начинали службу в Посольском приказе, но отношения этих двух молодых и способных людей явно не сложились. Теперь Возницын оказался под началом Украинцева.

С таким положением Возницын мириться не захотел и стал хлопотать о переходе на другую службу. Это ему удалось. В 1690 году Возницын назначается членом Казанского приказа, ведавшего всем Поволжьем, и производится в думные дьяки. И на новом месте Прокофий Богданович сразу обращает на себя благосклонное внимание начальника приказа князя Б. А. Голицына, который, по свидетельству современников, правил Поволжьем так, как будто был государем, и весь этот край разорил. Видимо, к этому Возницын тоже большое старание приложил, потому что князь вскоре полностью передоверяет ему дела. Прокофий Богданович становится известен самому Петру и добивается его расположения. Не забыты и дипломатические успехи, поэтому, когда возник вопрос о поездке Петра за границу, Возницын назначается третьим великим послом.

* * *

В те далекие времена все европейские правители привыкли решать возникающие между ними проблемы путем войны. Война была главным арбитром в их спорах. Шла ли речь о соперничестве династий или пограничных конфликтах, о территориальных претензиях или торговых путях - самым веским аргументом было оружие. Один молодой французский офицер из окружения Людовика XIV так сформулировал этот закон: нет более беспристрастного судьи, чем пушка. Она бьет точно в цель, и ее нельзя подкупить.

Применительно к этому закону роль дипломатии была весьма специфичной. Она занималась не столько предотвращением конфликтов, сколько созданием коалиций. Дипломатическое искусство заключалось не в том, чтобы разрешить возникший неожиданно спор, а в том, чтобы найти приманку для нового союзника. Ну и, конечно, заключить мир после хорошей войны.

Многосторонние дипломатические переговоры, или, как их называли тогда, конгрессы, представляли собой довольно сложный процесс. Причем процесс скорее ритуальный, чем рабочий, но который необходимо было хорошо знать и неукоснительно соблюдать.

Главное - не уронить, а возвеличить достоинство государя или страны, которых посол представлял. Эту школу русские дипломаты освоили еще до Петра и кому хочешь могли дать здесь фору. Но даже Петр и его послы с изумлением наблюдали, какие "пируэты" выделывали западные дипломаты на конгрессе в Рисвике, где проходили переговоры между Францией и коалицией европейских государств во главе с Австрией. Встреча за встречей проводилисъ в жарких спорах о том, сколько лакеев и сколько пажей посол может взять с собой на заседание, могут ли пажи иметь при себе трости, могут ли они носить шпаги или иметь пистолеты. На самом же конгрессе очень важно было следить за ногами друг друга. Каждый посол считал несовместимым с достоинством своей державы идти навстречу быстрее другого. Поэтому если один из них замечал за собой, что в забывчивости пошел недостаточно медленно, то возвра- щался к двери и величественный "минуэт" начинался снова. "В этом торжественном делании пустяков, - писал английский историк Маколей, - проходила неделя за неделей. Существенное дело не продвигалось ни на шаг".

Опыта в конференционной дипломатии Россия вообще не имела, и Прокофию Богдановичу первому из русских людей выпала доля представлять страну на международном конгрессе.

* * *

Конечно, уже в Рисвике Петр и его дипломаты поняли, что протокольная сторона дела, хотя ей и придают столь большое значение, - это всем лишь антураж. Сколь изящно ни приседай или ни семени важно мелким шагом, дела делаются не этим.

Разумеется, когда за спиной военные победы или экономическая мощь государства, переговоры вести легко. К примеру, сто лет спустя послы Наполеона, надменные и заносчивые, будут диктовать ем волю Австрии и германским князькам. А те, покорно склонив головы, будут соглашаться, потому что знают: за послами стоит "великая армия французском императора".

Но одной силой только договоры о полной капитуляции делаются. А если перетворы на равных? Тут уже нужны умение, знание обстановки, а главное - чувствовать ту неуловимую грань, которая отделяет возможное от невозможном. И нередко в дипломатической практике успех доставался тому, кто обладал именно этими качествами. Но это, как говорится, прописные истины.

Труднее сказать, что важнее всем для переговорщика. Наверное, главное - ясно представлять, чего от него хотят те, кто посылает вести переговоры.

Если стране нужно соглашение - это одно дело. Хотя и здесь необходимо четко понимать, где же тот предел, за которым это соглашение будет для страны уже невыгодным, а значит - ненужным. И совсем другое дело, если соглашение тсударю вовсе и не нужно, а на переговоры он идет так, по необходимости, или для отвода глаз. Но ведь не всегда об этом дипломату говорят прямо. Нередко тут сталкиваются противоположные интересы различных и очень влиятельных сил. Одни бояре в одну сторону тянут, другие - в другую. Посольский приказ, к примеру, одно государю присоветует, а Стрелецкий - совсем противоположное. И неизвестно еще, на чью сторону встанет Федор Ромодановский - мастер сыскного дела. Вот поди и разберись попробуй. Недаром самый ловкий австрийский дипломат Меттерних учил начинающих дипломатов: не знаешь, что делать, - ничего не делай.

Другая сторона переговорной медали - это доскональное знание предмета переговоров. Вплоть до самых мелочей, касающихся не только международного фона, но и всех изгибов политической линии твоих партнеров, их сильных и слабых личных качеств. Если не сможешь получить ответ на вопросы: с каким багажом придут партнеры? в чем их истинные интересы? на какие уступки они могут пойти ради соглашения? - лучше не садись за стол переговоров.

В общем, две изначальные посылки нужны дипломату разгадать намерения партнеров и понимать собственную задачу на переговорах, четко представлять границы уступок, которые можно сделать. Адальше уже все зависит от него самого: от ума, интуиции, обходительности, хитрости и даже от актерского таланта - всеми этими качествами в той или иной степени должен обладать дипломат-переговорщик.

Только в этом контексте и можно понять мудреное изречение, что дипломатия - это искусство возможного. А что возможно? Попробуй-ка скажи, когда перед тобой сплошной лес вопросительных знаков. И, как правило, в начале переговоров возможность достижения соглашения видится лишь как уравнение со сплошными неизвестными. В ходе переговоров их надо непременно найти. И только в концестановится ясно, можно или нельзя решить это уравнение.