больше напоминали какие-то грузовые. Я не специалист по французским вагонам, но тут и профану всё с ними понятно.
Вечером, на каком-то полустанке я сбежал. Охраняли нас из рук вон плохо, поэтому, когда я от железнодорожных путей в темноту удалялся, меня даже никто не окликнул. Наши конвойные, уже весьма возрастные французы, пили вино в своей каморке и до нас им не было никакого дела.
Бардак…
Иначе и не скажешь.
Глава 15
В ля-Жу
Нет, наши русские-то сапоги получше будут…
Что-то в этих французских ботинках ноги у меня мёрзнут.
Зима всё же на дворе. Пусть и снега пока нет.
Железнодорожные рельсы поблескивали под ярким полуденным солнцем. Справа — пустое поле, слева — пустое поле, впереди — лесок. Не наш, европейский. Там и отдохну, костерок разведу — спички у меня имеются.
Хлеб — вчера кончился.
Живот подвело, есть, сил нет, как хочется.
Вчера по базарчику в небольшой деревеньке походил, того и другого по малюсенькому кусочку попробовал. Много прижимистые по военному времени французы пробовать не дают. Покупай — тогда и ешь сколько угодно. Легко сказать — покупай. На что? У меня в карманах ни одного франка не имеется. Да, много ли на один франк купишь? Пейзане цены подняли до самого неба…
Кругом — тихо. Очередного поезда не слышно. Не так часто они ходят, но каждый раз я от греха с насыпи схожу и, если есть такая возможность, за деревьями или кустами прячусь.
На мне французская форма, но отпускного удостоверения или каких-то других документов нет.
Самый настоящий дезертир. Он и есть. На самом деле.
Выручает знание языка. Немного, но французский я знаю. Объясниться хватает. Но, это — до первого жандарма.
Я иду в сторону Швейцарии. Ну, по крайней мере, стараюсь. Карты у меня нет, на что я её куплю? Так, в одной лавочке, посмотрел вывешенную в окне, названия городов запомнил, к которым мне надо продвигаться. Города городами, но пока мне всё одни деревеньки встречаются.
Поесть бы…
Ветерок на насыпь иногда налетает, пыль поднимет. На ботинки и обмотки она ложится…
Французская кухня мне не очень нравится, но сейчас я бы и от лягушек-улиток не отказался, но где их зимой найти? Грибов-ягод тут тоже никаких сейчас нет.
Вот и лесок.
Я наломал веток, развёл костерок. Немного погрел руки, а спина ещё больше замерзла.
Не заболеть бы…
Вот этого, точно — не надо.
Ближе к вечеру впереди показалась небольшая станция. Теперь мне требуется держать ушки востро, на патруль или жандарма не нарваться.
Я шёл и мечтал о кусочке сыра. Нет, лучше — целая головка. Я иду, иду, а тут — раз, большущая головка сыра под ногами валяется. Кто-то потерял и не заметил, а мне — повезло…
Сыр по территории станции был не разбросан, на путях, дальних от здания вокзала, стоял состав. Не пассажирский, товарный.
В одном вагоне была дверь приоткрыта.
Да, нет порядка у французов.
Я, оглядываясь по сторонам, осторожно пробрался к этому вагону, забрался в него.
Внутри никого не было. Я лёг, с удовольствием ноги вытянул.
Пол в вагоне ничем не покрыт, даже соломы в вагоне не нашлось, но лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Ещё бы и поезд был в нужном мне направлении.
Вроде и в нужном, судя по паровозу.
От голода я долго не мог уснуть, но всё же усталость победила.
Спал, как оказалось, долго. Когда глаза открыл, уже солнце вовсю в маленькое окошечко под потолком вагона светило. Встал, чуть сдвинул в сторону дверь.
Мля!!!
На какую-то станцию въезжаем, пусть не прямо к зданию вокзала, но и тут между путей народу хватает!
Всё. Спалился…
Вылезу сейчас из вагона и возьмут меня под белы рученьки!
После остановки поезда, я осторожно выглянул наружу. Жандармов не видать. Солдатик только стоит, покуривает.
Быстро выпрыгнул из вагона, в чёртовых ботинках чуть ногу не подвернул.
Нет, сапоги всё же в любом случае — лучше…
До курящего солдатика ровным шагом дошёл.
Мать моя! Солдатик-то — наш! Русский! Сначала я против солнца и не разглядел.
Стоит, мне улыбается.
— Здравия желаю, Иван Иванович!
Тут я в осадок и выпал…
Наш! Наш! Из экспедиционного корпуса! Я его лечил после ранения!
Как зовут — не помню, но на лицо — знакомый. Ещё и как меня по имени и отчеству, знает.
— Вы тут как? — солдат даже цигарку выбросил.
— Неисповедимы пути… Вы тут что делаете? — в окне вагона, у которого солдат стоит, другие наши мелькают.
— С работ едем на станцию ля-Жу…
Ля-Жу, ля-Жу… Так, это же нужное мне направление!
— Я с вами. — сам указываю на вагон. — Мне очень надо.
— Забирайтесь. В вагоне только все наши. Приютим…
Приютили. Даже место мне нашлось.
В поезде двести человек из русских трудовых рот ехало. Они небольшими группами на фермах урожай собирали, а сейчас их перевозили на лесоразработки. Валили лес где-то около станции ля-Жу. Там уже много россиян работало.
— Мы Вас, Иван Иванович, в списки сейчас включим, — сказал мне старший по вагону. — Как будто с нами на ферме работали, а сейчас на лесоразработки едете. Где двести, там и двести один. Сами мы едем, без французов-сопровождающих. Никто и не заметит, комар носа дорогой не подточит.
Ну, бывает же такое. Это — чудо просто…
Глава 16
Новый лагерь
Так…
Было — хорошее, а стало — плохое. Хотя, ничего не изменилось.
Форма-то на мне французская, а наши из трудовых рот — российскую донашивают. Правда, кое-кто уже и разнообразил её гражданской одеждой.
— Переодеться бы мне. — ткнул я себя в грудь.
После моего дезертирства я под французского солдата-отпускника маскировался, а сейчас — как белая ворона буду. Вернее — синяя.
— Поможем доктору? — солдат, что меня в вагон привёл, товарищей взглядом обвёл.
— Какой разговор…
Те, кто в вагоне был, в сидоры свои тут же полезли. Ещё из Ля-Куртина с собой захваченные.
Пяти минут не прошло, а я уже примерку обновок начал.
Нашли мне и нижнее, и верхнее. Даже — шинель. Российский солдат — запасливый.
То, что мало было — к своим прежним хозяевам вернулось, а то, что моего размера и больше, я на себя надел. Велико — не мало. Лучше просторно, чем жмёт.
Вид у меня, конечно, был сейчас не очень. Ладно, не на подиуме красоваться.
Французскую форму я от греха подальше в окно вагона выбросил. Так лучше