Вероника иногда ободряюще сжимает мои ладони и выводит из-за стола под предлогами. Это не укрывается от внимания янтарных глаз.
- Ешь, Аля. Ты бледна, - напоминает Руднев, и я откусываю бутерброд.
Мы находились на веранде. Свет от уличного фонаря притягивал к себе различных мошек. В моем представлении дачей называлось ветхое небольшое здание, где можно посидеть с родителями и гостями, пожарить шашлыки и поесть свежую малину, но это была явно не просто дача.
Один из друзей Руднева по имени Константин принимается разливать напитки. Артем делает жест рукой, и алкоголь тут же плещется в мой бокал.
- Я не пью, спасибо, - пытаюсь отодвинуть бокал.
Моя улыбка выходит довольно нервной, потому что пристальный, следящий взгляд Руднева каждый раз заставляет меня съёживаться. Возможно, не было бы лишним выпить, но в его присутствии мне не хотелось расслабляться. Всегда нужно быть на чеку.
Вот только Руднев так не считал.
- Пей, я сказал. Лишним не будет.
Я замерла. Сердце прыгало туда-сюда. Было очевидно, что после бутерброда он заставит меня выпить. Чтобы я расслабилась.
Хорошо, что все снова переключились на перепалку Вероники и Макара, иначе они бы точно заподозрили неладное в наших почти супружеских отношениях.
Я тянусь к бокалу, но он опережает меня. Загорелая тука Руднева обхватывает тонкий стебель прозрачного бокала и подносит его к моим губам, медленно наклоняя.
- Открывай рот, Аля.
Холод. Зима. Его голос перебивает вкус лета, царившего на веранде.
Я приоткрываю рот, ощущаю холодное стекло, коснувшееся губ, и темная жидкая обливает мои губы, язык и десна, стремясь прямо к горлу. Мне приходится глотать ядерную жидкость, пока Руднев не решает - хватит.
- Умница… - шепчет он, смотря на мои влажные губы. Нервно облизываю их.
- Свиридова Вероника? У вас реально одинаковая фамилия? – удивляется Константин.
- Упаси господь!
Вероника закатывает глаза, а Макар сжимает челюсти. Я замечаю его взгляд – внутри этого взгляда зажегся огонь, как по волшебству, как от резкого взмаха спички.
- Скоро Свиридовой станешь, - цедит он.
- Силой в ЗАГС потащишь? – усмехается Ника.
- Силой, - обещает Макар.
Вероника смеется, быстро переключаясь на другую тему, а мы с Макаром встречаемся взглядом. Долго смотрим друг на друга, прежде чем я не выдерживаю первой и опускаю взгляд.
Макар ясно дал понять, что Вероника попала. Попала прямо в загребущие руки Кинконга.
- Взгляд отведи от Макара. Если жить хочешь, - шепчет Руднев.
И больше я не смотрю на Макара. Ни на кого не смотрю. Не понимаю причину этого приказа, но успокаиваю себя тем, что скоро я сбегу от этого зверя. Надеюсь, что сбегу…
Вскоре меня уносит. В какой-то момент жидкость, влитая в меня Рудневым, расползается по всему телу, оставляя за собой горячий след растекающегося по венам расслабления.
Расслабления, которое сходит на нет, едва я оказываюсь с Рудневым в спальне один на один. Не понимаю, как мы оказываемся здесь, словно я уснула еще за столом, а проснулась – уже на кровати.
Все происходит слишком быстро.
Вот глаза Руднева воспылали жарким огнем, а следом в комнате зазвенела пряжка ремня.
Вздрагиваю.
Я думала, будто что-то изменилось. Я думала, что больше он ко мне не прикоснется. Что я нужна ему лишь для того, чтобы родить ему ребенка.
Но с наступлением ночи все стало только хуже. Его слова бросают меня в дрожь:
- Ты плохо сыграла роль моей жены. Но у тебя есть сегодняшняя ночь, чтобы переиграть ее на отлично.
Руднев стягивает с себя футболку, оголяя загорелое сильное тело. Я моментально просыпаюсь. Алкоголь выветривается из моего организма, уступая место реальности.
- К-какую роль? – облизываю пересохшие губы.
Глаза Руднева загораются в предвкушении.
- Тебе придется встать на колени.
Артем
- Тебе придется встать на колени.
- Что?!
Лишь только ради этого взгляда, в котором был намешан целый микс эмоций, стоило затевать эту взрослую игру. Раньше я не догадывался, что возмущение может быть намешано со страхом, а отчаяние с гордой решимостью, но эта девочка вновь доказала мне обратное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Что, если не встану? – она задирает голову, пытаясь казаться совсем другой.
Совсем другой. Она верит, что храбрость – это хорошая идея, но в то же время эта девочка прекрасно понимает, что храбрость рядом с такими людьми, как я, равно самоубийству.
И несмотря на безвыходность своего положения, она все равно пытается казаться выше того дерьма, в котором она медленно тонет.
Я читаю ее в два счета. И медленно растягиваю губы в усмешке. Хорошо, что я принял душ и чувствую себя в хорошем расположении духа, иначе бы она уже давно поплатилась за свою храбрость.
- Встанешь, Аля. И я трахну твой сладкий рот.
Она почти задыхается от чувств. А я представляю, как буду проталкивать головку между ее губ, растягивая их вокруг своего члена.
- Мне кажется, вы забыли про наш договор. Вы переходите за рамки дозволенного.
Аля снова выкает, и это заставляет меня сделать шаг по направлению к ней. Широкими шагами я пересекаю спальню, оказываясь совсем близко к доступному для меня телу.
Я фактически загоняю ее в угол, трахая ее рот взглядом и раздумывая: после заставить ее проглотить все до последней капли или кончить на ее роскошное тело?
- Я не понимаю, что вы хотите получить от меня, - вздрагивает она, встречая мой откровенный взгляд.
Она все прекрасно понимает, эта девчонка пережила детский дом и жестокую самостоятельность, но ее глаза выдают ее с потрохами. Аля еще воробушек. Птенец, которому нужна защита.
И я хочу дать ей эту защиту, но вместе с этим чувством во мне сосуществует жажда обладания ею, которая перекрывает остатки разума. Я хочу обхватить все ее тело своими руками и сжать ее до хруста костей, чтобы вновь увидеть ее гордый взгляд.
Умирать будет – так и прожжет во мне дыру своей гордостью. Вот черта Али, перекрывающая во мне остатки разума.
- Вы хотите меня убить? – доносится до меня ее голосок.
Я фокусирую взгляд на ее тонкой фигуре. Вижу, как Алю охватывает мелкая дрожь, но отнюдь не от страха.
- Я хочу, чтобы ты перестала мне выкать, Аля. Последний раз предупреждаю.
Гордо вскидывает голову, направляя на меня взгляд, полный огня сопротивления. Сама заставляет меня желать ее. Даже не подозревая этого.
- Ты хочешь меня убить? – повторяет она тише.
Вместо слов я протягиваю руку к ее платью. Медленно расстегиваю те несколько пуговиц, которые не позволяют мне стянуть ее длинное платье в цветочек через верх.
- Ты переходишь за рамки дозволенного… - бормочет она, пытаясь сделать шаг назад.
Аля дергается, и пуговица, зажатая в моих пальцах, с треском отстает от ткани и тут же падает на пол. Тишина. Ночь. Становится очень громко и слишком интимно.
- Наш договор потерял юридическую силу, - пригвождаю ее к месту.
- Что? Но ты обещал… То есть я больше не должна родить тебе ребенка?! – прищуривается она.
Наивная, наивная девчонка. Как же ты, вероятно, соблазнительно будешь смотреться обнаженной на коленях…
Усмехаюсь, но в темноте едва ли видно выражение моего лица. Я делаю еще один шаг и прикасаюсь к третьей, последней пуговице.
- Ответь мне!
Вместо ответа резко дергаю ее тело на себя. Аля тихо вскрикивает, прилетая в мои объятия, и тогда я молниеносно стягиваю с нее платье.
- Должна. Ты должна родить мне ребенка, Аля. А наш договор недействителен, потому что ты солгала мне.
Глава 12.
Аля часто дышит. Она обнажена, свет от луны падает на ее нижнее белье, которого она вмиг лишается. Белье трещит по швам, верхняя часть следует за платьем. Смотрю на ее наготу и понимаю, что хочу кончить на нее. Пометить свое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Но я тебе не лгала! – ее голос охрип от волнения.