Понятие Царства Божьего не было изобретено Иоанном Крестителем и Иисусом. Оно восходит к древним библейским преданиям и развивалось столетиями. Его корни – в разных темах: Бог как владыка Израиля, богоизбранность Израиля, иудейский царь как правитель, поставленный Богом над народами земли. Первоначально речь шла лишь о владычестве Божьем над иудеями, но затем и над всем человечеством, поскольку Бог создал весь мир. В Еврейской Библии предполагалось, что Царство Божье установится либо через военное завоевание чужеземных народов иудейским царем (вслед за чем последует религиозное подчинение Богу победителей), либо через прямое вмешательство Бога без царского/мессианского человеческого посредничества. Впервые мы находим эту идею у пророков, которых ученые называют Второисайей и Третьеисайей. Они действовали в эпоху плена и вскоре после нее (VI век до н. э.), и их труды впоследствии присоединили к текстам первоначального Исайи, жившего в VIII веке до н. э.
...
Богатство Египта и торговля Эфиопии, и савейцы, люди рослые, к тебе перейдут и будут твоими; они последуют за тобою, в цепях придут и повергнутся пред тобою, и будут умолять тебя, говоря: у тебя только Бог, и нет иного Бога.
(Ис 45:14)
...
Ибо вот, тьма покроет землю, и мрак – народы; а над тобою воссияет Господь, и слава Его явится над тобою. И придут народы к свету твоему, и цари – к восходящему над тобою сиянию.
(Ис 60:2–3)
Книга Даниила, завершенная в 160-е годы до н. э., а также литература раннего послебиблейского иудаизма, апокрифы, псевдоэпиграфы и свитки Мертвого моря (около 200 года до н. э. – около 100 года н. э.) наполнили концепцию Царства эсхатологическими мотивами, в частности внесли в нее апокалиптический образ космической битвы, которая увенчивается торжеством божественного Царя. Религиозный энтузиазм, рожденный этими идеями, снова и снова приводил к политическим и революционным выступлениям, как видно из всей истории иудеев в последние два столетия Второго храма. Через поколение же после Иисуса грянуло великое восстание против Рима (66–70 годы н. э.).
В начале раввинистической эпохи (около 100 года – около 300 года н. э.) понятие Царства Божьего, с сопутствующими политическими коннотациями, оставалось актуальным, несмотря на катастрофическое поражение второго антиримского восстания под предводительством Симона бен Косибы (Бар Кохбы) при императоре Адриане (132–135 годы). Царство Небесное, включавшее восстановленное земное царство Израиля, воспринималось как антитеза Римской империи («нечестивому царству»), хотя благочестивые и часто аполитичные раввины думали, что Божье владычество установится не огнем и мечом, а через полное повиновение Закону Моисееву (как они сами говорили, через принятие «ига Торы»). В известной арамейской молитве «Кадиш», которая существовала еще в древние раввинистические времена и, видимо, была составлена в I веке н. э., Бога просят установить свое Царство в нынешнем веке, «при жизни вашей и в ваши дни… в ближайшее время».
Иисусово Царство Божье находится где-то между апокалиптикой и раввинистическими образами, хотя в плане невоинственного характера скорее предвосхищает мирное Царство, о котором мечтали раввины, чем воплощает катастрофическую реальность апокалиптических визионеров или Армагеддон новозаветного Апокалипсиса (конец I века н. э.). Ясно, что проповедь Иисуса о Царстве Божьем не была результатом обычных богословских попыток выяснить, когда Бог откроет себя человечеству и какие знамения предвестят это событие. Самый яркий образец подобных умствований мы находим в Книге Даниила. Он основан на пророчестве Иеремии (Иер 29:10), где Вавилонской империи отпущено семьдесят лет владычества над иудеями. В Дан 9:24 пророчество Иеремии перетолковано как относящееся к «семидесяти седминам», то есть 490 годам (70х7). В конце данного периода в Иерусалимском храме должна установиться «мерзость запустения».
Вспомним еще Дамасский документ из Кумрана. В нем отсутствует один из четырех временных элементов, но судя по всему, его эсхатологическая хронология также подразумевает формулу в семьдесят седмин. Автор утверждает, что 390 лет отделяют завоевание Иерусалима Навуходоносором от возникновения кумранской общины. По его словам, еще через двадцать лет явился Учитель праведности. Сколько лет продолжалось служение Учителя праведности, не уточняется. Однако между его смертью и концом нынешней эпохи должно пройти еще сорок лет (CD 1:3–11; 20:13–15). Если предположить, что деятельность Учителя праведности соответствовала традиционной продолжительности служения Моисея, то есть 40 годам, в сумме получаются как раз семьдесят седмин: 390 + 20 + [40] + 40 = 490. Нечто похожее мы находим в «Седер Олам Рабба» (§ 30), древней раввинистической мировой хронике. Она дает исторически неточную, но богословски объяснимую схему, в которой Мессия приходит через 490 лет после завоевания Навуходоносором Иудеи. Расчеты выстроены следующим образом:
...
Вавилонское владычество 70 лет
Персидское владычество 34 года
Греческое владычество 180 лет
Хасмонейское владычество 103 года
Иродианское владычество 103 года
Итого: 490 лет
Раннее христианство восприняло, через Иеремию и Даниила, сходную схему. Мы находим ее в Мк 13 и Мф 24. Материалы этих глав (видимо, восходящие к первоначальной церкви, а не к Иисусу), содержат таинственные предсказания по мотивам эсхатологических спекуляций Ветхого Завета. Сказано, что перед Концом будут войны, гонения и лжемессии. Установится «мерзость запустения» (языческая статуя в Иерусалимском храме?), а затем Храм будет разрушен (Мк 13:5–20; Мф 24:4–22; Лк 21:8–24). Удивительно подробный распорядок событий перед
Концом и парусией (вторым пришествием Христа) приводит апостол Павел:
...
Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения.
(2 Фес 2:1–10)
Такая педантичная ментальность несовместима с подходом Иисуса, которому были чужды математические фантазии. Не искал он и предварительных знамений: «Не придет Царство Божие с наблюдаемыми знамениями» (Лк 17:20; ср. Мк 8:11–13; Мф 12:38–39; 16:1–4; Лк 11:16, 29). Для Иисуса дата наступления Царства есть тайна, которая ведома лишь Богу: «О дне же том, или часе, никто не знает, ни ангелы небесные, ни Сын, но только Отец» (Мк 13:32; Мф 24:36). Поскольку эсхатологический День может наступить в любой момент, Иисус советовал ученикам быть готовым всегда, ежедневно и ежечасно.
Более того, он был убежден, что последнее время, совпадающее с явлением Царства Божьего, близко и уже началось. Иисус не нуждался в знамениях и предзнаменованиях. Его подход был не спекулятивным, а интуитивным, а его харизматическая точка зрения не выносила промедления. Эта срочность отражена и в его указании апостолам, когда он посылает их возвещать скорое наступление Царства Небесного (Мф 10:7; Лк 10:9). Они не должны были тратить время на невосприимчивых иудеев: «И если кто… не будет слушать вас… отрясите прах от ног ваших» (Мк 6: 11; Мф 10:14; Лк 9:5; 10:11), иными словами, спешите в следующее место, которое может оказаться более восприимчивым.
В большинстве релевантных притч и во всех речениях Царство – существующая, но сокрытая реальность, присутствие которой все же осязаемо и ощутимо. Для прихода Царства нужны согласованные действия сеятеля, семени и поля (Мк 4:24–29); оно подобно зерну горчичному, которое становится высоким растением (Мк 4:30–32; Мф 13:31–32; Лк 13:18–19), или муке, которая превращается в хлеб под таинственным влиянием закваски (Мф 13:33; Лк 13:20–21). Поскольку добро и зло здесь сосуществуют, можно сделать вывод, что сцена имеет место здесь и теперь: в самом конце века нынешнего и перед началом века будущего. Пшеница и плевелы, съедобная и несъедобная рыба все еще пребывают вместе в притчах о сеятеле и об улове рыбы (Мф 13:24–43, 47–50). В двух притчах, содержащих образ свадебного пира, жениха и невесту ожидают вместе умные и глупые девы, а в пиршественную залу пытаются войти как достойные, так и недостойные гости (Мф 25:1–13; 22:1–14; Лк 14:16–24). Синоптические евангелия содержат и речение, в котором Иисус объясняет ученикам, что присутствие Царства Божьего отчасти уже ощутимо: оно – среди них (Лк 17:20–21).