Читать интересную книгу Не умирай (СИ) - Хайес Роб Дж.

— Следов нет. Куда ты нас ведешь?

Чжихао кивнул.

— Точно. Странно. Но путь такой. Кулак и оставшиеся бандиты вернулись бы в их лагерь. У меня остались там вещи. Не знаю, добрались ли злодеи до тайника.

Чо замерла, пытаясь решить, говорил бандит правду или вел их в ловушку. Он говорил с двумя мужчинами в гостинице, просил их убить Эйна. Он мог придумать план, чтобы убить их обоих. Но он мог убить мальчика в гостинице, пока Чо хоронила Мурая. Изумрудный ветер мог просто зарезать мальчика. Чо взглянула на Эйна, тихого и решительного. Она не отрицала, что в мальчике что-то было не так, помимо способности возвращать мертвых к почти жизни.

— Мы идем или нет? — спросил Чжихао. — Я знаю, ты хочешь отомстить…

— Правосудие.

Изумрудный ветер вскинул руки.

— Называй, как хочешь. Я все еще считаю это плохой затеей. Ты не знаешь Кулака. Он — монстр. Мы уже погибнем в конце задания. Зачем искушать судьбу еще одним таким шансом?

— Ты ведешь нас правильно? — спросила Чо. Она старалась звучать сухо, но в голосе был и гнев, делающий слова резкими.

— Да! Сколько раз говорить? Те двое, которых ты убила в гостинице, сказали, что Кулак вернулся в лагерь. Мы придем туда к ночи… Наверное. Он на холме с видом на округу. Мы не сможем подойти незаметно, и мы не знаем, сколько их там осталось.

— Звучишь испуганно.

Чжихао захохотал.

— Страх — здоровое чувство. Я видел, как Вековой клинок убил пятьдесят человек. Тех, с кем я пил, ел и сражался. Может, не лучшие воины в мире, но они выживали. А он легко рассек их. Знаешь, сколько я продержался против старикана?

— Да, — тихо сказал Эйн, глядя бледными глазами на Чжихао.

— Секунды. Два вдоха. И меч пронзил мое сердце, — Чжихао развернулся и пошел по траве злыми шагами. — Он смог легко меня одолеть, и Кулак убил его. Мужчину там стоит бояться. Страх к нему долгое время хранил меня живым. А теперь я почти жив, и от этого еще страшнее.

Чо догнала Чжихао, зная, что Эйну было сложно поспевать.

— Он не победил Векового клинка один. Вокруг были другие. Эйн видел это.

— Это не утешает.

Эйн поравнялся с бандитом с другой стороны и посмотрел на него. Чжихао замер, его изображение разлетелось лепестками, хотя ветра не было. Чо вздрогнула, он появился с другой стороны от нее, шел, словно ничего не произошло. Эйн занял место, которое он покинул.

— Ты сказал, что он — монстр. Пылающий кулак. Почему ты шел за ним? — спросил Эйн.

Чжихао с горечью рассмеялся.

— В этом мире, чтобы выжить, нужно или стать худшим монстром, или найти того, кто захочет стать еще худшим монстром, и сделать себя полезным. Я рано понял, что есть то, что я не хочу делать с остальными и собой. И я нашел того, кто сделает.

— Как героично, — Чо не сбавляла шаг. Она не убирала ладонь с Мира.

— Я и не звал себя героем, — сказал Чжихао. — Даже наоборот.

— Но ты можешь им быть, — сказал Эйн. — Ты можешь быть как в историях, которые я о тебе читал. Хорошие истории.

Чжихао покачал головой.

— Есть у Нэш пословица, мальчик. Завтра — как вчера, но чуть больше. Я — ничей герой. Чем раньше ты это поймешь, тем скорее отпустишь меня из этого пути к самоубийству. Потому что я не буду помогать тебе убивать Императора десяти королей. Я предам тебя при первом шансе, и если это не сработает, я использую второй, третий и все остальные, — и Чжихао пошел вперед, оторвался от них.

Чо и Эйн шли в тишине какое-то время, в нескольких шагах за бандитом.

— Я верю, что он говорит правду, — сказала Чо. Она знала, что лучше всего для них было дать Чжихао умереть во второй раз, пока он не стал проблемой.

Эйн покачал головой.

— Нужна жизнь зла, чтобы быть злодеем, и только миг добра, чтобы быть героем.

Только это сказал мальчик, и Чо какое-то время обдумывала его слова. Ей казалось, что мальчик все не так понимал.

Они не добрались до лагеря Пылающего кулака в ту ночь, и Чжихао винил Эйна в медленном темпе. Казалось глупым обвинять мальчика в коротких ногах, но бандит был в плохом настроении, и оно только ухудшалось, пока они приближались. Чо почти поверила, что он не хотел возвращаться к жизни бандита. Почти.

* * *

Чжихао не видел снов, закрыв глаза, только тьму. Может, это был лучший сон за годы. Обычно его сны были полны того, что он сделал и увидел. Порой повторялся сон из детства: смерть его кота, маленького, черного, с яркими глазами. Он следовал за ним всюду в Бан Пине. Некоторые говорили, что сны были побегом в лучший мир, что это был путь к тому, что разум скрывал от них. Другие говорили, что во снах видели будущее. Чжихао не верил ничему этому. Его сны были кошмарами, мучающими его за все, что он совершил неправильно, и за все плохое, что он продолжал делать, несмотря на эти мучения. И он считал приятным отдыхом отсутствие снов, верил, что, может, быть отчасти живым было даже приятно.

Но он проснулся во тьме, рядом был их маленький костер, и все мысли об отдыхе пропали. Мальчик смотрел на него. Не поверх костра, не со своего плаща. Мальчик сидел на расстоянии руки и смотрел на него. В темноте его взгляд казался пустым, словно глаза были изо льда и ничего не отражали.

Дыхание Чжихао застряло в горле, но не мог пошевелиться. Он застыл на месте, глядел на мальчика. Страх легко пришел к Чжихао, и его чудесное воскрешение не подавляло волну, что поднялась в нем и угрожала смыть всю логику. Он пытался двигаться, боролся со своей плотью, но оказался пленником ужаса, державшего его на месте.

Мальчик медленно склонился. Его лицо было пустым, взгляд вел в пустоту между звездами. Когда он заговорил, его голос был шепотом, который Чжихао едва услышал:

— Я — худший монстр из всех, кого ты знаешь.

Мальчик выдерживал взгляд Чжихао миг, который казался жизнью, а потом отвернулся, забрался на плащ и сжался в комок.

Чжихао смог снова двигаться, тут же перевернулся и встал на ноги. Он хотел убежать оттуда, когда понял правду. Он не мог убежать. Он был привязан к мальчику, пока один из них или оба не умрут. Он улегся на свое место. Принять сон он теперь не мог. Чжихао решил посидеть в дозоре, хотя смотрел только на мальчика. Хуже того, мальчик смотрел на него в ответ, не спал, не моргал. Они всю ночь глядели друг на друга, пока солнце не появилось на горизонте.

Глава 9

Стражи Кулака заметили их, как их говорил Чжихао. Они не могли не заметить, ведь солнце было высоко этим утром, и путь к лагерю был по открытой местности. Они шли по примятой траве, вдавленной в грязь и засохшей так. Это был прямой путь по холму, и только он вел к проему между кольев на вершине. Чо казалось, что Пылающий кулак знал дело, когда выбирал защитную позицию, и ближайший лес ощутил много топоров при создании укреплений.

Холм был высоким, и Чо мало видела из лагеря на вершине. Они могли идти к армии, готовой сражаться, полной энергии и острых предметов. Если так, она пойдет с высоко поднятой головой, готовая испачкать Мир в руке кровью. Ее клятва не давала ей отступить. Она не могла нарушить и эту клятву.

Эйн споткнулся, ударившись пальцем ноги о камень. Он не выругался, не вскрикнул от боли, и Чо с Чжихао не остановились помочь ему встать. Чо не хотела повторять ощущение, когда касалась мальчика, воспоминания хватало. Мальчик поднялся на ноги и поспешил догнать, зашагал рядом с Изумрудным ветром, хоть тот и пытался постоянно отодвинуться от него. Чо шла за ними и готовилась к бою.

Она насчитала только трех дозорных. Один был толстяком с бакенбардами, кривым носом и тонкими седыми волосами. Двое других были тоньше, выглядели как братья, может, даже близнецы. У обоих были тяжелые черты лица с морщинами от долгих лет пребывания под солнцем. Простую работу оставляли часто самым старым солдатам. Но все же их было мало для защиты большого лагеря.

— Кто там? — крикнул толстяк, когда они приблизились.

Лагерь не кипел активностью, как ожидала Чо, а казался полным призраков. Она увидела пару десятков палаток, шуршащих на ветру, и почти столько же ям для костров, где давно был холодный пепел. Тонкая струйка темного дыма поднималась дальше, но пахло не готовящейся едой, а немытыми телами. В лагере не хватило бы места сотням, напавшим на Каиши. Чо не знала, продумал ли это Пылающий кулак, зная, что многие умрут в нападении. Над лагерем возвышались стоячие камни, каждый был высотой с двадцать мужчин, и на каждой поверхности были вырезаны истории. Вместе они рассказывали историю Хоса: все войны, браки между великими королями и королевами, все страдания земель. Стоячие камни были историей Хоса, вырезанной навеки.