Клод Пьюг вышел, и Изетта снова повернулась к племяннику:
— Послушай, Деймон, мне кажется, пора забыть о прошлом и отказаться от некоторых старых привычек.
Нелли увидела, что лицо Деймона помрачнело. Челюсти его сжались, широкие плечи застыли в напряжении. Он снова стал похож на того огромного медведя, который недавно ворвался в спальню тетушки. Нелли непроизвольным жестом накрыла рукой холодную сухую руку своей подопечной.
— Речь идет не просто о старых привычках, тетя Изетта. Если ты помнишь, дед приказал мне убираться вон из этого дома. Сказал мне, и вам, и всем, кто в этот день мог его слышать, что я никогда не буду спать под крышей Роузвуда.
— Какая долгая память. Тебе же тогда было всего восемь лет, — вздохнула Изетта и погладила рукой белую скатерть на столе.
— А ты помнишь, что я ему ответил?
— Насколько помню, ты сказал что-то вроде того, что, скорее, в аду наступят холода, чем ты будешь спать в Роузвуде, — ответила Изетта и снова вздохнула. У тебя всегда был хорошо подвешен язык.
— И я всегда относился с должным почтением к воде моего деда. — В темных глазах Деймона сверкнула ирония. — В обычае креолов — уважать волю старших.
— Перестань дерзить, Деймон, — постучала палкой об пол Изетта. — Стерлинги тоже привыкли уважать волю старших. Твой дед так и не смог простить своей старшей дочери то, что она вышла замуж за креола. Мы все знали, что он думает о креолах: безответственные, развратные, ленивые. И всякий раз Деймон, когда он тебя видел, ты напоминал ему о дерзком поступке Розалии.
— И он отказался даже видеть меня.
Нелли услышала в словах Деймона дерзкий вызов и удивилась сама себе: она вдруг увидела в этом озлобленном мужчине глубоко запрятавшегося, несправедливо обиженного мальчика.
— Но твой дед уже пятнадцать лет как умер — заметила Изетта, не отводя глаз от племянника. — Роузвуд теперь наш дом, мой и Вэрины. И мы рады видеть тебя здесь.
Деймон покачал головой.
— Не будем продолжать этот разговор, я поживу у доктора Макгрегора.
— Тео? — В голосе Изетты звучали удивление и гнев. — Акорн-Хилл почти в часе езды отсюда.
— Ничего, я смогу, если будет нужно, доскакать оттуда быстрее.
— Да-а. Это что-то значит, если моя собственная плоть и кровь отказывается от гостеприимства Роузвуда, — произнесла Изетта, пытаясь подняться со стула.
— Мисс Изетта, пожалуйста, не расстраивайтесь, — стала уговаривать Нелли свою пациентку, поглаживая ей руку. Она бросила грозный взгляд на Деймона, но тот уже повернулся ко всем спиной.
— Мне кажется, у меня начинается приступ. — Изетта закрыла глаза и прижала руку к груди.
Опасаясь, что мисс Изетта потеряет сознание и упадет, Нелли обняла ее. Деймон медленно обернулся. Теперь лицо его выражало обеспокоенность. Лицо Изетты исказила боль.
— Мне невыносимо думать, что наступит момент, когда я, больная, старая, беспомощная, буду нуждаться в тебе, в твоей поддержке, а тебя здесь не будет… Наступит момент… — Изетта скорбно вздохнула, — когда тебе придется взять хозяйство в свои руки… А где ты будешь в это время? И все из-за какого-то глупого упрямства, из-за старой обиды, которая для тебя важнее здоровья твоей старой тетки. — Она тяжело вздохнула. — При мысли об этом тело перестает сопротивляться болезни.
— Моей тетушке действительно так необходимо, чтобы я находился рядом? — потребовал Деймон ответа у Нелли. Он наклонился над столом и смотрел ей прямо в глаза. Она видела в них и злость, и подозрение, и… трогательную обеспокоенность.
Озадаченная прямо противоположными симптомами в состоянии Изетты, Нелли запнулась и, подбирая слова, ответила:
— Пульс у нее сильный, хотя и учащенный. Вряд ли можно ожидать каких-либо серьезных осложнений.
Но когда Нелли посмотрела в лицо своей пациентки, на нем отражалось прямое, нескрываемое осуждение. С таким же осуждением глядела на Нелли и добрая Вэрина, сидевшая напротив.
Нелли вдруг сообразила, что попала в какой-то непонятный переплет. Она поерзала на стуле, снова посмотрела на Деймона и выбрала безопасный выход из положения.
— Однако в таких сложных случаях, как этот, трудно что-либо предсказывать заранее.
— Вот видишь, Деймон? — обрадовалась Изетта и постучала палкой по столу. — В сложных случаях. А мой случай — сложный. Это сказала мисс Корнелия, и, я уверена, Тео подтвердит.
— Сложный? — Деймон посмотрел на Нелли, ища у нее подтверждения.
В этот момент Изетта вдруг так стиснула руку Нелли, что оставалось только подивиться, откуда столько силы в хрупком теле пожилой больной леди.
— Да, сложный, — подтвердила Нелли.
Изетта тут же отпустила ее руку, и кровь снова прилила к пальцам.
— Ладно, — поднял руки Деймон. — Я остаюсь, но только, если получу комнаты над кухней.
На лице Вэрины было написано разочарование. Изетта откинулась на спинку стула.
— Над кухней так над кухней, — согласилась она. — У меня больше нет сил спорить с тобой, Деймон. По крайней мере, остаешься в доме. И на том спасибо. Кейто, скажи матушке Луле, чтобы приготовила комнаты над кухней для мистера Деймона.
— Слушаюсь, мэм. — Кейто взял серебряный поднос и повернулся, чтобы выйти, но потом остановился. — Вы уж простите, маса Деймон, но это займет время. Мы как раз сложили туда чуть ли не до потолка мешки и коробы с разными съестными припасами, а теперь нам надо найти для всего этого новое место. — Старый слуга устало вздохнул. — Может, потребуется целая ночь. Но мы все сделаем, сэр.
— Целая ночь? — Деймон покачал головой и тихо выругался. — Ладно, ладно. Забудьте про комнаты над кухней, я остаюсь в доме.
Вэрина бросила на сестру торжествующий взгляд. Она никогда не умела как следует владеть собой и скрывать свои эмоции.
— Не слишком радуйся, тетя Вэрина, — по-техасски растягивая слова, произнес Деймон. — Может, именно сейчас дедушка Стерлинг переворачивается в гробу.
Бокалы на подносе у Кейто задребезжали. От лица Вэрины отхлынула кровь.
— Ах, Деймон, не смей даже шутить об этом в присутствии Вэрины, — отругала его Изетта. — Ты же знаешь, какая она суеверная. Лично я предпочитаю просто думать, что отец, будучи в здравом уме, оставил мирские дела живым.
3
Уложив Изетту в постель, Нелли отнесла часы в гостиную комнату и поставила их на камин из итальянского мрамора.
— Вот, Томас Стерлинг, ваши драгоценные часы, — сказала она громким голосом, уверенная, что никто, кроме портрета, ее не слышит.
Она стерла следы сажи со стеклянного колпака на циферблате и, взяв в руку подсвечник с горящей свечой, отступила назад, чтобы полюбоваться старинной вещью. Часы, самовольно занявшие место на камине рядом с серебряным кубком Томаса Стерлинга, под висящим на стене мечом Эндрю Джексона[3], спокойно и уверенно тикали, будто не было никакого пожара, и никакая гибель им никогда не грозила. Нелли знала, что во время очередной уборки Вэрина отполирует все, что стоит на камине, и старинные часы снова засияют, теперь уже на самом почетном месте.