Читать интересную книгу Особо секретное оружие - Сергей Самаров

– Геннадий Рудольфович, это Мочилов. У вас есть какие-то данные о местонахождении Абдукадырова в настоящее время?

Сначала трубка доносит только вдумчивое коровье мычание, потом прорезается и тихий генеральский голос:

– Единственно, нам известно, что он пришел через границу с Грузией с отрядом в тридцать человек. Около месяца отряд стоял в Грузии, без всякого беспокойства со стороны грузинских силовых структур: кого-то, похоже, дожидались – может быть, даже самого Абдукадырова, который постоянно проживает в Великобритании, а потом двинулись в Россию. Это агентурные сведения из-за границы... Я даже не могу вам сказать откуда, потому что сам этого не знаю. Предполагаю только, что из каких-то источников, близких к «Аль-Каиде». – Странное положение... Талгат отстреливался от группы интерполовцев, положил кучу народа и после этого открыто проживает в Великобритании?

– Он сумел доказать свое алиби. И слуги, и доктор-англичанин, проживающий по соседству, утверждают, что Абдукадыров был болен и не покидал пределов своего дома. В то же время ему звонили из Норвегии жена и дети. Телефонная станция зарегистрировала факт звонка и длительность разговора. В отсутствие хозяина дома вести такой продолжительный разговор женщине просто не с кем. Более того, присутствие Талгата в Англии подтверждает и английский полицейский, заезжавший в дом по каким-то делам. Но нам с вами не надо обольщаться: хорошо известно, как такое алиби создается... Но у вас, я чувствую, появились новости по теме?

– У меня есть донесение мобильной группы полковника Согрина. Согрин имеет данные о большом НВФ, базирующемся в горах. Никаких активных действий банда не предпринимает, рейдов не совершает, разведку не ведет, за исключением обычного осмотра прилегающих территорий, из чего можно сделать вывод, что это учебное подразделение боевиков. Согрин докладывает, что ведет активный поиск банды и уже обнаружил три их стационарных поста.

– У боевиков много учебных подразделений...

– Уже не так много, как было раньше... Но интересно то, что эта база находится недалеко от родного села Талгата Абдукадырова. В пределах трехчасового перехода... Кстати, те места славятся своими пещерами, и Абдукадыров хорошо эти пещеры знает. Если он пришел в Чечню, то наверняка предпочел выбрать для базы место, с которым хорошо знаком. В прошлый приезд он сумел уйти от Сохно как раз потому, что хорошо ориентируется в пещерах.

– Я буду только рад, если мы так легко определим местонахождение вашего Талгата... – сухо отвечает Геннадий Рудольфович. Впрочем, он всегда говорит сухо, пряча от других все проявления эмоций, и Мочилов знает эту черту характера генерала.

– Кстати, майор Сохно входит в группу полковника Согрина. Если они нашли действительно базу Абдукадырова, то встреча старых друзей обещает быть теплой...

– Главное, чтобы она не стала повторением прошлой встречи...

При всей своей бесстрастности, Геннадий Рудольфович не сумел подавить вздох. Если бы Сохно в прошлый раз не упустил Абдукадырова, сейчас не было бы проблемы...

Мочилов кладет трубку и делает приписку к уже почти подготовленной шифротелеграмме. Суть приписки – предупреждение Сохно о возможном присутствии Талгата Абдукадырова в отряде, базу которого разведчики нащупали...

ГЛАВА 3

1

Ворота распахиваются – скрипят давно не смазываемые петли. Истерично скрипят... Словно предвещают что-то... Примета? Приметы читать тоже необходимо, хотя глупая официальная наука всегда против этого. Она всегда против того, что не понимает, а не понимает она всю нижнюю часть айсберга... Но чтобы научиться узнавать ближайшее будущее по приметам, следует иметь интеллект более высокий, чем дает звание кандидата или даже доктора каких-то наук. Видел Алданов в своей жизни людей, у которых интуиция значительно превосходила все возможности логического объяснения. А нынешних противников Виктора Егоровича бог ни интуицией, ни даже интеллектом не наградил. У этих дураков, похоже, даже завалящего научного звания нет в запасе...

Сейчас Алданова волнует один второстепенный вопрос: сколько еще людей в доме? Если беседовать с ним будут эти четверо – понять суть такого похищения трудно. Парни не выглядят слишком умными и, пожалуй, не смогут ничего толком объяснить. А у него может кончиться терпение. Он уже начал «включаться»... И остановился на последней ступени... Не рискнул «включиться» полностью, потому что еще рано... Потому что тогда дальнейшее будет вне его контроля... Однако и частичное «включение», как он хорошо знает, не может быть долговременным, не говоря уже о «включении» полном. И ему придется действовать раньше, чем он сможет получить ответы на свои вопросы. Если дело повернется более удачно и допрашивать его будет кто-то другой, кто дожидается здесь, то сам собой встает новый вопрос – сколько людей в доме и можно ли будет справиться со всеми? То есть какова их физическая подготовка?

Двор не слишком большой. И микроавтобус не может здесь даже развернуться. Значит, выезжать отсюда придется задом. При выезде видимость плохая – дорога прикрыта кустами... Виктор Егорович просчитывает варианты, при которых он будет выезжать отсюда на этом же микроавтобусе, и ни минуты не сомневается, что все произойдет именно так, только если он этого захочет. И пусть будет в доме еще столько же людей... Это его не остановит... Он знает, что сумеет справиться, только тогда уже необходимо будет «включиться» полностью, на всю мощь... Он это умеет... И еще два человека, кроме него, умеют... Только два человека...

* * *

Дверца по-прежнему распахнута.

– Выходь, старый пень... И труху свою не рассыпь...

– Осторожнее с ним... – снова предупреждает командир. – В его возрасте с сердцем шутки хреновы... Крякнет тут, и все... С тебя тогда спрошу...

При необходимости Виктор Егорович может инсценировать клиническую смерть с остановкой сердца. Он однажды вынужденно проделывал такой фокус, чтобы спастись от неминуемой, казалось, смерти, и потом уже бежал из морга, прямо со стола перепуганного патологоанатома, приготовившегося вскрыть ему брюшную полость. Тоже «включался», но по другой системе... Тогда его стопроцентно приняли за мертвого... Но сейчас повторять это не хочется хотя бы потому, что он очень разозлился на парней... Вообще-то разозлить Алданова сложно. Но сейчас он чувствует к себе элементарное неуважение и именно этим разозлен, а такое состояние дорого обойдется похитителям...

Впрочем, не торопиться... Не торопиться... Сначала следует узнать, чего они хотят...

И он выходит...

Он по-прежнему держится за сердце правой рукой. Так удобнее при необходимости нанести простейший удар ребром ладони в горло первому же подвернувшемуся под руку. Короткий и резкий, классический удар. Из такого положения никто не может ожидать смертельно агрессивной атаки. И никто, когда не ожидает, не в состоянии среагировать, чтобы защититься...

Парень с примеченной обувью кулаками больше не размахивает, берет Алданова под руку и тащит в дом. Клещ вцепился, а не человек... Хищная, кровожадная хватка. Удовольствие испытывает от того, что толстые грубые пальцы впиваются в расслабленные стариковские мышцы. Ох, как дорого дается это умышленное расслабление... И платить за него придется по полной цене...

Дом обыкновенный, ничем не примечательный, с печным отоплением. За Алдановым заходят все остальные – хорошо, что никто во дворе не остался и не надо ни за кем бегать. Рассаживаются и ему пододвигают стул. Естественно, как и полагается при допросе, стул ставят перед столом. Но очень близко. При настоящем допросе так не делается. Это хорошо, потому что непрофессионально. Можно достать рукой дальнего, даже не приподнимаясь. Командир и оказывается этим дальним. Садится напротив.

– Паспорт давай...

– Чего вы хотите-то? – почти истерично спрашивает Виктор Егорович, но чувствует сам, что в голосе усмешка проскользнула. Совсем маленькая, короткой ноткой прозвучавшая усмешка. Не смог с собой справиться, и это плохо. Значит, в самом деле стареет. И командир усмешку улавливает. И смотрит внимательно и настороженно в глаза. Но настороженность сразу проходит. Думает, что показалось, потому что в глазах нарисован настоящий испуг. Уж с глазами-то Виктор Егорович справиться может. С голосом без длительной тренировки совладать труднее. И то ведь – не актер...

– Квартирку твою купить желаем... – сзади говорит один из парней, собой довольный, голос солидный. – Цену ты, дед, предлагаешь подходящую... Нас устраивает... Конечно, поторгуемся еще, не без того... А тебя в деревеньке поселим. Будешь огород копать, потреблять экологически чистые продукты и нас благодарить за заботу о твоем здоровье...

И этот в душе садист... Только садист говорит таким голосом, когда испытывает удовольствие от предстоящего непонимания и страдания жертвы. Они – жертвы! – видят в нем только жертву. Он – айсберг, скрывающий свою силу под водой, или оголенный электрический провод, если так кому-то нравится, или даже электрический айсберг! – видит в них тоже жертв, но не своих, для него они не жертвы... Они жертвы времени и всеобщего беззакония. И еще жертвы собственной алчности. Алчным быть вредно для здоровья, это психологией доказано... И сам Виктор Егорович готов подтвердить этот психологический закон физической составляющей.