делали фотографию за фотографией.
Судья: ― Подсудимый говорит правду?
Яна: ― Нет, это ложь, он хочет меня опозорить!
Судья: ― Мог ли он совершить такое преступление?
Яна: ― Не знаю, возможно.
Судья допросил еще несколько свидетелей, потом перешел к прениям сторон. Прокурор зачитал свои слова и запросил пожизненное лишение свободы. Адвокат не сказал ничего, он старался сидеть как можно дальше от подсудимого, чтобы не попасть на фотографии, которые потом будут крутить все СМИ страны.
– Теперь предоставляется последнее слово подсудимому, ― огласил судья.
Андрей поднялся с места и начал свою речь:
– Буквально вчера у меня была обычная жизнь. Я работал, начал общаться с девушкой, которая мне нравится, мы пошли на вечеринку, и несмотря на разногласия, все было хорошо. У меня были верные, как я думал, друзья, девушка, с которой я провел прекрасную ночь. Несмотря на то что с утра у меня болела голова, я увидел море положительного. Друг Лева нашел себе вторую половинку. У Игорька тоже все получилось. Гена, мой лучший друг, нежно обнимал даму, что ему понравилась. У меня было назначено свидание на субботу, и все это было прекрасно. Телефон сел, и мне пришлось ехать на автобусе, а не на такси. Я сидел и защищал свое право сидеть в автобусе, которое еще действовало до того момента, когда меня арестовали. Внезапно появилась новая статья в Уголовном кодексе, я неожиданно стал преступником, все друзья от меня отвернулись, любовь ко мне исчезла и я стал изгоем. Для меня запросили пожизненное заключение, и самое смешное, что я до сих пор не понимаю, почему я здесь! Вы все просто взяли и решили избавиться от меня. Лучше бы просто убили! Так я хотя бы не потерял все, что у меня есть. Сейчас я пуст. Вы убили во мне все живое. Дальше будет только хуже. Мое последнее желание: изберите мне другую меру пресечения ― смертную казнь, она наверняка у вас есть, особенно к этой статье.
Окончив речь, Андрей так и остался стоять, уныло глядя в пол.
– Прошу всех встать! Судья удаляется в совещательную комнату, ― раздался голос секретаря.
Судья очень быстро вернулась и принялась зачитывать приговор. Она читала с листа, и из-за того, что там было много информации, она делала это очень быстро, тихо и невнятно.
Андрей еле разбирал слова, хотя очень старался. Итог он услышал очень четко ― пожизненное лишение свободы.
Новый дом
Жизнь полилась одним неутомимым потоком. Камера. Автозак. СИЗО. Автозак. Пересылка. Автозак. Колония. Дом.
Теперь колония ― это его дом. Андрей больше никогда отсюда не выберется, вся жизнь пройдет тут. Двадцать пять лет он прожил на воле. Учился в школе, чтобы поступить в институт. В институте учился, чтобы найти хорошую работу. Работал ― для того чтобы получить статус и хорошие деньги. Статус нужен был, чтобы найти хорошую девушку и приобрести друзей. Все, для чего он это делал, пошло коту под хвост. Единственным занятием в колонии была учеба. Можно записаться на курсы и читать различные книги… К сожалению, в местной библиотеке их было аж пятнадцать штук, и то, три из них ― сказки, но это не мешало им быть зачитанными до дыр. Новые книги, конечно же, могли завезти родственники, но вот беда ― к тем, кто сюда попал, никто не ходил на свидания.
В колонии Андрею дали робу и постельное белье, перед этим выдав инструкции о дальнейшем его пребывании в этих стенах.
Поселили его одного ― все места были уже заняты, свободным оставался только один каземат. Всюду стояли камеры наблюдения, снимающие каждое движение заключенного.
Ближе к вечеру в камеру забежали несколько сотрудников, они стали избивать Андрея с особой жестокостью.
– За что? ― выплевывая кровь, хрипел он.
– Ты такая мразь, что каждый тебя тут хочет прикончить! ― говорил один из бьющих и с горящими глазами наносил увечья.
– Так убейте меня, я согласен! Хотите, даже бумажку подпишу на это! ― не выдерживая насилия, крикнул Андрей.
– Так мы из-за тебя еще и сами сядем?! Всем жизнь сломать собрался, падла? ― проорал самый разговорчивый из толпы, прекратив избиение, так как вымотался от такой нагрузки.
– Подстройте так, будто я организовал побег, а вы героически меня грохнули! ― предложил Андрей, в надежде, что нападавшие хоть на несколько минут перестанут его калечить.
– Нет, мы будем тебя мучить, пока ты не сойдешь с ума и сам не убьешься! ― со злобой шипел один из толпы и бил все сильнее и сильнее.
– Дайте на чем, я вздернусь! ― еле слышно прошептал парень, лежа в своей крови.
Желания жить у него почти не осталось, он просто хотел покончить с тем, что происходит.
– Слишком легко ты хочешь избавиться от своей участи, еще недостаточно пострадал! Не уступил место! Какой же мразью надо быть! ― плюнул на него третий, и они ушли, оставив заключенного лежать в луже собственной крови.
– А как же камеры? ― тихо произнес Андрей, посмотрев под потолок.
– Они не работают! ― раздалось из-за двери, и послышались шаги, затихающие с каждой секундой.
Встать не получилось. Отчаянно хотелось просто закрыть глаза и очутиться дома ― в тот момент, когда позвали на вечеринку. Сказать «нет» и просто положить трубку. Но время назад уже не отмотать.
Такие рейды сотрудников тюрьмы происходили как по расписанию ― утром, днем и вечером. Его били каждый день, даже без перерыва на выходные. Спустя неделю Андрей был одной большой гематомой. Вся жизнь уже несколько раз пролетела перед глазами, и ему уже начал надоедать этот фильм. Он был просто мясом, без души и каких-либо прав.
Дни летели, Андрей уже привык к избиениям и даже не пытался защищаться, просто лежал. В голове не было мыслей, все уходило ― и он, и разум.
Периодически в голове всплывали образы друзей, их оправдания. Приходили видения будущего, которое могло бы случиться, если бы не было этого автобуса или, например, если бы Яна не приехала. Они, возможно, поженились бы и родились бы у них детки. Дети пошли бы в школу, а они, два заботливых родителя, смотрели на них и радовались.
Но он в тюрьме.
Во время каждого избиения Андрей отчаянно желал умереть, подставиться так, чтобы задели висок или еще какой-то важный орган, но не получалось. После одного раза он ослеп на один глаз. Это вроде бы ближе к смерти, но пока что далеко не она.
Постепенно он перестал есть ― притворялся, что ест, и выкидывал еду в унитаз. Но тюремщики это заметили и начали присматривать за ним, угрожая применить особые меры для таких отказников, как он. Как ни странно, это испугало Андрея. Ему казалось, что он больше не способен на эмоции, но внезапно появился страх, и это было лучшее, что с ним