5 Не сказал он тебе: ты не красотка,
Максимина, а все твои три зуба
Цвета черной смолы или самшита.
И коль мне, да и зеркалу ты веришь,
То поймешь ты, что смех тебе опасен,
10 Точно Спанию ветер, Приску руки,
Точно дождик напудренной Фабулле
Или солнце Сабелле набеленной.
Мой совет: мину строй всегда суровей,
Чем Приама жена с невесткой старшей.
15 Мимов гаера ты Филистиона
Не смотри, избегай пиров распутных
И всего, что игривостью нескромной
Во весь рот заставляет нас смеяться.
Лучше к матери ты подсядь печальной,
20 Что горюет по мужу или брату;
Развлекайся трагической лишь Музой.
А послушаешь нашего совета,
Так поплачь, коль умна, поплачь, красотка.
81
42
Ванну зачем ты грязнишь, Зоил, свой зад подмывая?
Чтоб еще хуже ее выпачкать, голову сунь.
43
«Общее все у друзей». Но как понимаешь ты, Кандид,
То, о чем ночью и днем ты, пустомеля, кричишь?
Шерсть для тоги твоей в лаконском Галезе промыта
Или с отборных овец пармского стада снята;
5 Ну а в мою не одеть и чучело, что принимает
Первым удары рогов бешеных в цирке быков:
Ты получаешь плащи Агеноровы с родины Кадма,
А багряницу мою за три гроша не продать.
Ножки ливийских столов у тебя из кости индийской,
10 А у меня черепком буковый столик подперт.
Под непомерных барвен у тебя золоченые блюда,
А у меня-то под цвет плошки краснеется рак.
Челядь могла бы твоя с илионским поспорить миньоном,
Мне же Ганимедом моим служит моя же рука.
15 И, от таких-то богатств ничего старинному другу
Не уделив, говоришь: «Общее все у друзей».
82
44
Раб ли куплен мной, иль с начесом тога,
Серебра ль три-четыре фунта, скажем,
Тотчас Секст-ростовщик, всем вам отлично
Как старинный мой друг давно известный,
5 В страхе, как бы взаймы не попросил я,
Про себя, но чтоб слышал я, зашепчет:
«Семь я тысяч Секунду должен, Фебу —
Я четыре, одиннадцать — Филету,
А в шкатулке моей нет и квадранта».
10 До чего ж хитроумен мой приятель!
Трудно, Секст, отказать, когда попросят,
Но насколько трудней еще до просьбы!
45
Хоть и бессилен ты, Глипт, но подверг себя оскопленью.
Что за безумье! Зачем? Ты ведь и раньше не мог!
46
Как пестреет кругом сицилийская Гибла цветами,
В краткие вешние дни взяток давая пчеле,
Так платяные тиски у тебя блистают плащами,
Так от застольных одежд искрится полный сундук;
5 Белые тоги твои, что оденут и целую трибу,
Не с одного получил стада в Апулии ты.
Но равнодушно глядишь ты, как мерзнет твой друг неодетый,
И не согреешь, злодей, драную свиту свою.
Страшно, несчастный, тебе обсчитать на пару лохмотьев, —
10 Да не себя самого, Невол, — а жадную моль?
47
Дальше беги от сетей коварных развратницы наглой,
Пусть и с Киферы самой раковин глаже ты, Галл.
Думаешь мужа увлечь? Напрасны будут старанья:
Хоть и по-разному, но… любит он женщин одних.
48
Мясника мне, трактирщика и баню,
Брадобрея и камешки с доскою,
Да немного моих любимых книжек,
Друга, лишь бы он не был полный неуч,
5 Безбородого мальчика-подростка
И любезную мальчику девчонку, —
Дай мне все это, Руф, хотя б в Бутунтах,
И бери себе термы ты Нерона.
83
49
«В жены брать не по мне Телесину». — «Что так?» — «Да распутна». —
«Но Телесина юнцов любит». — «Вот это по мне».
50*
Лесбия, рот осквернив, ты воду пьешь. Это похвально:
Ты промываешь себе, Лесбия, нужную часть.
51*
Гилл, в шкатулке твоей бренчит одинокий денарий,
Да уж и он так потерт, словно твой собственный зад.
Но и того не видать ни трактирщику, ни хлебопеку,
А лишь тому, у кого крепче и выспренней уд.
5 Бедный твой живот завидует пиршеству зада:
Все пожирает один, и голодает другой.
52
Дасий умеет считать посетителей бани: с грудастой
Спаталы втрое спросил, и уплатила она.
53
Ма́ксим, хочешь ты быть независимым? Лжешь ты: не хочешь!
Но если хочешь, то что ж? Этого можно достичь:
Ты независим, коль ты в гостях не обедаешь, Ма́ксим,
И утоляешь свою жажду ты вейским вином,
5 Коль тебе блюда смешны золоченые жалкого Цинны,
Коль обойдешься такой тогой, какая у нас,
Если ты за два гроша получаешь доступные ласки,
Если под кровлю свою можешь, нагнувшись, входить.
Если ты волей такой обладаешь и силою духа,
10 То независимей ты будешь парфянских царей.
54
Чем ты, Лин, подозрителен супруге,
В чем ей хочется, чтоб ты был скромнее,
Показала она довольно ясно,
Наблюдать за тобой скопца поставив.
5 Никого нет хитрей проныры этой!
55
Полюбить бы тебя мне, Секст, хотелось,
Но, что делать, ты требуешь почтенья:
Буду чтить, но любить уже не буду.
56
В Ливии, Галл, у твоей супруги недобрая слава:
Жадности мерзкой порок в ней непомерно развит.
Все это — наглая ложь: она ни с кого не привыкла
Брать. — Ну а что же она делать привыкла? — Давать.
57
Вот этот, что вразвалку, медленным шагом
Идет Оградой в аметистовом платье,
Кого плащами не затмит ни мой Публий,
Ни даже Корд, который альфа всех пенул,
5 За кем толпятся тоги, кудряшей свита,
И чьи носилки — шторки все, ремни — новы,
Вот-вот он у прилавка заложил Кладу
Грошей едва за восемь, чтоб поесть, перстень.
84
58
В тоге с начесом, Зоил, над моей ты смеешься потертой?
Тога потерта на мне, правда, Зоил, но своя.
59
«Крошкой» зовусь я, столовая малая. Милости просим!
Виден в окошко мое Цезарев купол: смотри.
Розы бери, развались, пей вино, умащайся ты нардом:
Повелевает сам бог помнить о смерти тебе.
85
60
Гилл, ты, мальчишка, живешь с женой войскового трибуна
И наказаний за то только мальчишеских ждешь.
Вот погоди, оскопят! «Но ведь это противозаконно!» —
Мне говоришь. А что ты делаешь, это закон?
61*
Только лишь редкий пушок на щеках у тебя пробивался,
Как уж твой гнусный язык похоть свою насыщал.
После ж, когда, негодяй, ты могильщикам всем опротивел
И надоел наконец ты самому палачу,
5 Ты за иное взялся и, безмерною завистью мучим,
Лаешь на всякого ты, кто подвернется тебе.
Пусть твой поганый язык возвращается к прежнему делу:
В юности, право скажу, все-таки чище он был.
62
Волосы выщипал ты на груди, на руках и на икрах,
Да и под брюхом себе начисто ты их обрил.
Все это ты, Лабиен, для любовницы делаешь, знаем.
Но для кого ты, скажи, задницу брил, Лабиен?
63
Было всего у тебя сто тысяч сестерциев, Милих;
Их ты истратил, купив Леду с Дороги Святой.
Столько платить за любовь и богатому, Милих мой, дико.
«Я не влюблен», — говоришь! Это уж полная дичь.
86
64
Лавр, пока думаешь ты, то ли ритором стать, то ли стряпчим
И не способен решить, чем тебе хочется быть,
Век и Пелеев прошел, и Приамов, и Несторов минул,
И уже поздно теперь медлить с решеньем тебе.
5 Выступи ты наконец, — три ритора за год скончались, —
Если хоть плохонький дар или умение есть.
Если претит обучать, то делами кишит каждый форум:
Даже сам Марсий бы мог стряпчим заделаться тут.
Ну начинай же скорей: надоело уж нам дожидаться!
10 Кем тебе быть, не решил? Вскоре ты станешь ничем!
87
65
Что Салеяна видим мы таким мрачным?
«Иль, — говорит он, — схоронить жену шутка?»
Ах, как судьба ужасна! Ах, какой случай!
Так Секундиллы-то богачки нет больше,
5 Что ты с приданым миллионным взял в жены?
Как жаль мне, Салеян, что это так вышло!
66
Выбился локон один изо всей заплетенной прически,
Будучи шпилькой дрянной плохо на ней укреплен.